Гонзо-журналистика в СССР - Евгений Адгурович Капба Страница 18

— Это вы на что намекаете? Что скоро народ пойдет с таким вопросом к райкомам?

— Я ни на что не намекаю, я так, рассказал очередную побасенку, — поднял руки в обезоруженном жесте я. — Есть еще одна побасенка, про то, как Екатерина Великая обрекла на гибель Российскую империю, издав Жалованную грамоту дворянству и освободив сие сословие от государевой службы и сохранив притом все привилегии…

Рикк и Волков переглянулись. Они тут явно были основными.

— Помните, Гера, один одиозный деятель говорил: «Дайте мне СМИ, и я сделаю из народа стадо свиней»? Нам нужно сделать так, чтобы никто не сделал из нашего народа свиней, Гера, — вкрадчиво проговорил Борис Францевич.

— Я ж только за! Я за всё хорошее против всего плохого!

— Есть мнение, — подал голос Исаков, — Что Сазанца заберут в Гомель. Очень им задумка с красивыми домами понравилась. И у нас появится новый первый секретарь. Преданный партиец, выпускник ВПШ, идеологически выверенный и подкованный. Рубан его фамилия.

— Та-а-ак! — голосом Белозора из будущего внезапно сказал я.

Тот, уже пожилой Герман Викторович, произносил это свое «так!» когда происходило нечто из ряда вон выходящее.

— Вот тебе и так, — улыбнулся Исаков, — Нам понадобится наш человек на посту главного редактора «Маяка». Поверьте, это в наших силах.

…ять! Вот уж не было печали! Не-не-не-не!

— Светлова. У вас есть Светлова. Она замечательный человек и тоже — за всё хорошее против всего плохого, — тут же ответил я, внутренне содрогаясь.

Волков вдруг расхохотался:

— А вы мне не верили, Владимир Александрович! Я думал — он к черту вас пошлет. Гера — самый худший тип человека в нашем деле. Он идеалист. Пусть будет Светлова, она замечательная женщина и талантливый журналист. Я с ней поговорю, не напрямую, аккуратно… Она точно нас поддержит.

Поддержит в чем? Что они вообще задумали?

— Наташенька! — крикнул Волков, — Принесите кофе! И тортик!

Я скрипнул табуретом:

— Что-то мне сладенького сегодня не хочется. Разрешите?

— Да-да, конечно, Гера! — махнул рукой Василий Николаевич.

Рикк смотрел на меня нахмурившись, Исаков улыбался, как и Драпеза, а Сахарский жизнерадостно воскликнул:

— Рад был познакомиться! Всенепременно позвоните мне и приходите — будем писать про пивоваров!

Когда я спускался по лестнице, то услыхал голос Рогозинского:

— А он на Малиновского не пойдет прямо сейчас?

— Кто — Белозор? Ха! — это точно был Исаков.

Глава 8,

в которой приходят приятные новости и снятся кошмары

Снилась мне откровенная дичь: по моему дому ходил Леонид Каневский и в свойственной ему манере брал в руку то один предмет, то другой и рассказывал про вещички всякие ужасы:

— Вот точно такой же совой из мыльного камня был избит до полусмерти в одном из районных отделов милиции города Минска сантехник Иващенко, которого следователь по особо важным делам Солдатович вынуждал признаться в серии убийств молодых женщин и девушек на трассе Минск-Гомель, между деревенькой Шабаны и Марьиной Горкой. Именно здесь, под Шабанами, во время немецкой оккупации располагался один из самых жутких лагерей смерти — Тростенец. И именно здесь началась череда страшных смертей в далеком 1976 году…

Я проснулся, отлепил голову от подушки и глянул на сову. Сова была в порядке, никакого Каневского, конечно, в наличии не имелось, а потому, перевернув мокрую от холодного пота подушку на другую сторону, я попытался снова уснуть.

— Двадцать пятого сентября 1979 года в лесополосе недалеко от населенного пункта Апчак было найдено тело молодой женщины. Гостья столицы собиралась попасть к своей родственнице, которая проживала в Гомельской области, и решила не терять времени, ожидая поезда. Она избрала в качестве способа путешествия автостоп — ловила попутку на трассе. Двадцать четвертого сентября вечером ее видели в последний раз — садящейся в машину с надписью «Техпомощь». Бабушки, продававшие автомобилистам грибы у обочины, рассказали — села на переднее сиденье добровольно, улыбалась… Молодая мать двоих детей явно не могла предполагать, что согласившийся ее подвезти прилично одетый и вежливый мужчина окажется тем самым минским душителем! — Каневский строго посмотрел мне в глаза, — Почерк был всё тот же. Вот точно таким же брючным ремнем, только не таким и другим, маньяк…

— …я-а-ать! — я рывком сел на кровати.

Что за хрень? Нервишки? Станешь тут нервным! Я встал, нашарил выключатель, зажег свет. Никакого Каневского! Ясное дело — какого ему хрена в Дубровице делать? Он в театре на Малой Бронной в Москве сейчас роли репетирует… Хотя — вряд ли. В три-то часа ночи… Спит, небось, спокойно Леонид Семенович с женой молодой в обнимку, и никакие ему Геры Белозоры не снятся.

Пришлось пойти в ванную, умыться, глянуть в зеркало на ставшую родной импозантную белозоровскую рожу. Да-а-а, Гера был не в лучшей форме: красные глаза, мешки под глазами, черты лица заострились — точно надо нервы лечить! Валерьянки попить, что ли?

А потом меня как громом ударило: это ведь не художественный фильм! Это — «Следствие вели»! Минский душитель — реальный персонаж, и орудовал он как раз в эти годы, прикончив десятки женщин с 1971 по 1985 год… Вместо него сажали, расстреливали и пытали невинных людей! Я кинулся наверх, в мансарду, в свой штаб — и стал лихорадочно записывать всё, что мне приснилось и еще кое-что, всплывающее по ходу в памяти.

Отчество у этого урода было странное — это я точно помнил. Мефодиевич? Эрнестович? Эрастович? Что — то такое. Работал в каком-то совхозе, состоял в добровольной дружине, кажется — даже командиром отряда. Помогал сам себя искать. Жена, дети. Машина «Техпомощь». Жил под Минском, как раз на том самом участке трассы. Понятия не имею — какой населенный пункт. Такие сведения — это много или мало? Вспомнил еще фамилию следователя из прокуратуры, который в итоге раскрыл дело: Истомин. Группа крови у маньяка — первая. Там была какая-то история, как раз про брючный ремень с остатками крови, который к делу почему-то не пришили… Или как это называется?

И что мне было делать? Что я вообще мог сделать? На самом деле — многое. Я мог пойти к Привалову, к Соломину. Сказать, что поступила анонимка. Попросить помочь — хотя бы информацией. Мог поехать под Минск, присмотреться к тамошним совхозам — найти чертов уазик-буханку с надписью «техпомощь»… Но вот, допустим, я найду его — и что дальше? Убить? А ну, как ошибусь? Я знать не знаю что, где и когда произойдет. Верить сну и ожидать его там 24 сентября? Это можно… Это ведь и моя собственная память могла