Посланец Сварога - Лопатин Георгий Страница 18

– И ты хочешь воспользоваться Великим вече, чтобы собрать армию и выдвинуться навстречу?

– Да.

Понятно, что на вече придут не просто вожди, они придут со своими дружинами, общая численность может составить порядка десяти тысяч человек, а если каган попросит удвоить число спутников, то соберется немаленькая армия, которая составит как минимум равное количество с главной военной силой кутригуров, что пойдет в набег.

Поскольку кочевники очень не любят драться с противником, чья численность им равна, не говоря уже о том, чтобы махаться с превосходящим числом, то есть все шансы, что, увидев армию славян, они просто отвернут и вернуться в степь. Как бы плохо ни было, это все равно лучше, чем подохнуть в бою без всякой пользы.

– А если ты не прав, и они не пойдут в этом году в набег?

– Значит, в набег сходим мы. Зря, что ли, собирались?

– Действительно! – засмеялся Пан. – Хорошо, назначу сбор на двадцатое августа и будем надеяться, что ты к этому моменту вернешься с человеком, что подтвердит сведения, полученные нами от Сварога о новой силе в степи, что объединит всех степняков и обрушится на нас…

Каган повеселел, но бухать меньше от этого не стал, скорее наоборот, еще больше зачастил, так что очень скоро опьянел настолько, что перестал связно мыслить, а потом и вовсе отключился.

14

Пан все-таки вышел проводить своих детей в поход. Выглядел не лучшим образом, опух, от него разило сивухой. Глаза при этом слезились…

«Совсем расклеился», – подумал Рус, глядя на кагана.

– Возвращайтесь с победой, – выдал он традиционное напутствие, после того как со всеми обнялся.

Галера отчалила, мальчишка-раб, у которого оказалась еще одна обязанность помимо смыва дерьма с палубы в паре со стариком, по команде Клеарха начал задавать ритм гребцам, долбя в небольшой барабан. Судно начало довольно резво набирать ход.

Стоило только кораблику выйти из залива и развернуться на восток, встав на основной курс, как вновь последовал приказ Клеарха ставить паруса. Здоровенное серое полотнище, хлопнув несколько раз в момент подъема под порывами ветра, надулось, да так, что заскрипела мачта.

Рус хоть и ничего не понимал в мореходстве, но все же взял на себя смелость вмешаться в постановку курса, для начала спросив у кормчего:

– Ты ведь собираешься идти к Крыму вдоль берега?

– Конечно, господин.

– Это слишком долго. Мы потеряем минимум день на проход по вот этому заливу.

– А как иначе?!

– Его можно срезать, пройдя напрямик. Вот так… на юго-восток.

Рус снова нарисовал ножом на палубе примерный облик северного побережья Черного моря и провел черту.

– Как же тогда мы, не видя берега, будем контролировать курс, господин? Если по солнцу, то рискуем уйти в открытое море… Оно ведь движется…

– Я буду контролировать курс. Просто придерживайтесь моих приказов.

Рус успел сделать небольшой компас. Будучи по своим делам у кузнеца, увидел, как один из его сыновей ремонтирует кольчугу. Обычное, в общем-то, дело, если бы не одно «но»: когда сын Тита брал из деревянной плошки очередное колечко, оно потянуло за собой еще одно. На первый взгляд могло показаться, что второе просто зацепилось за первое, но Рус сразу понял, что это эффект магнетизма. Он сам с таким сталкивался не раз, когда к отвертке прилипала всякая стальная мелочь в виде мелких скрепок, болтиков, шурупов, гвоздиков и так далее.

Кольчугу сделали явно где-то на Ближнем Востоке, может даже, в Леванте, где добывали и делали хорошую сталь. Но мысли о кольчуге превосходного качества шли вторым, если не третьим планом. Руса заинтересовал именно магнитный эффект, ибо когда обшаривал галеру, он не нашел ничего похожего на компас. А он в предстоящем плавании не помешает. Так что парень отвлек внимание кузнецов и умыкнул одно колечко. Затем выровнял его и расплющил, закрепил получившуюся стрелку на кусочке еловой коры и опустил в небольшую деревянную чашу с водой, на которой сделал небольшие метки, обозначающие стороны света. И этот самопальный компас довольно неплохо работал.

– Может, тогда вот так сделаем, господин? Дойдем вот досюда, – указал кормчий маршрут вдоль берега до косы, не доводя до острова, что там имелся дальше в глубине залива, – а отсюда уже точно на юг, срежем залив и выйдем на западный мыс Крыма…

– Экономим всего один день там, где можем сэкономить два?..

В принципе неплохой вариант, в любой другой момент Рус согласился бы на него, но не сейчас. Ему требовалась максимальная скорость. Так что если есть возможность сэкономить два дня, то он не видел смысла отказываться от этого.

– Нет, идем так, как показал я.

– Господин…

– Что еще?! – начал раздражаться Рус.

Внезапная вспышка злобы затопила разум. Захотелось кого-то прибить, причем с особой жестокостью. Просто кого-то повалить, да вот того же Клеарха, на палубу и начать месить рожу кулаками, разбивая лицо в кровавую кашу, а потом рвать пальцами и зубами.

Рус сам испугался таких ярких эмоций, прежде ему не свойственных, да еще столь, мягко говоря, негативно-животных, даже с каким-то маньяческим окрасом. Именно этот оттенок испугал особенно сильно и удержал от необдуманно-рефлекторного действия.

«Спокойнее, только спокойнее, – попытался он осадить себя, стиснув зубы. – Это не я… Это все тело шалит, к тому же отравленное свинцом… Оно своей исковерканной биохимией провоцирует вспышки агрессии… Спокойнее…»

– Ничего, господин, как скажете, господин… – зачастил Клеарх и, чуть кланяясь, отступил, не желая спорить с впавшим в буйство варваром.

«Убьет ведь, – испугался кормщик. – Вон как выпученными глазами вращает, а рожу как перекосило. Того и гляди вцепится, словно бешеный зверь! Господи Иисусе, спаси и сохрани…»

Кормщик переложил руль, а Русу, с силой, до боли в пальцах вцепившемуся в перила фальшборта, потребовалось еще несколько минут самогипноза, чтобы окончательно успокоиться, взяв вдруг взбрыкнувшее тело в руки.

«Однако себя под контролем надо держать, иначе однажды мозги в самый неподходящий момент может сорвать так, что мало не покажется, – с беспокойством думал он. – Или это остаточный эффект от вселения?»

Ветер в открытом море дул сильно, но плохо то, что вскоре он стал каким-то порывистым, что явно не сильно нравилось Клеарху. Он то и дело с явной тревогой оглядывался назад.

– Подозреваешь шторм?

– Д-да, господин… – все еще шугаясь легко впадающего в бешенство варвара, ответил кормщик. – У старого Пирота…

– Как?! Пирата?! – невольно засмеялся Рус, припомнив, что кормчий о чем-то переговорил со стариком, что его удивило, все-таки раб, причем с очень позорной работой. Даже невольно представил его в этом образе, в треуголке и попугаем на плече, но получалось плохо.

– Нет господин, Пирота… Он лангобард. Так вот, у него еще ночью заболела голова, а она у него всегда болит незадолго до смены погоды… Так что сами понимаете… Сейчас погода пока ясная, но будьте уверены, через несколько часов она начнет портиться, появятся тучи, а еще через какое-то время вдарит гроза.

Рус кивнул, знал он о метеочувствительных людях. Был у него один друг, что буквально валился с ног, когда происходило резкое повышение или понижение атмосферного давления – последствие сильного сотрясения мозга. У него даже прозвище имелось соответствующее – Барометр.

Вот и местные пользуются подобными ходячими барометрами: у кого голова болит, у кого ломота в костях или старые раны ноют. Специально себе таких людей в команды ищут, дешевых стариков, но сколько пользы от них! И как только они дают знать о резком ухудшении своего здоровья, то кормчие начинают искать укромные места, чтобы переждать непогоду.

– Может, повернем к берегу, господин?

Рус поморщился. Он понял, что его вспышка агрессии испугала Клеарха, и он не успел рассказать о показаниях своего живого барометра. Расскажи он об этом, и Рус вполне мог изменить свои планы и идти вдоль берега без попыток срезать маршрут.