Компенсация или сказки деревни Девица - Валерий Шалдин Страница 18

Платон достал из кармана простенький фотоаппарат «Смена-8М» и попросил разрешения сделать фото ребёнка с кошкой. За это он готов отдать рубль денег на конфеты ребёнку.

— Да фоткай, — согласилась Тимофеевна. — Это мой блаженный внучок Василёк. Головой он сильно страдает, бедняжка. Еле-еле научился говорить несколько слов и ходить.

Тимофеевну обрадовал рубль, полученный от гостя, поэтому она к нему прониклась:

— Может, милок, сам молитву прочтёшь, и водички колодезной попьёшь? Господь он милостив.

Платон, подумав, согласился. В виде эксперимента, конечно. Какая молитва? Какая вода? Ересь. Но надо уже закругляться с этой дурной деревней и ехать домой. Цикла статей про подпольное лечение людей явно не получится. Разве что написать про поимку лешего в летающей тарелке или о самогоне без димедрола. Тьфу ты, куда я качусь!

— Что бы ты, милок, хотел от Господа получить касательно здоровья? — спросила Тимофеевна перед тем, как начать читать молитву.

Платон задумался. Есть у него на теле одна неприятная особенность. Это пятно на коже. Какая-то неизлечимая кожная болезнь. Было не больно, но неприятно, так как пятно выросло достаточно большое и шло по шее до середины правой щеки. Все люди, с которыми приходилось общаться Платону, прежде всего, обращали внимание на это уродство. Естественно, все делали вид, что ничего страшного, но, всё равно было неприятно.

— Ну, если пятно вот это исчезнет, то буду рад, — сказал Платон. Естественно, он не верил, что оно вдруг возьмёт и исчезнет. Нонсенс.

Платон стал вместе с Тимофеевной читать Отче Наш. Креститься он не стал. Зачем. Потом Тимофеевна поднесла ему кружку с холодной водой. Её блаженный внук и кошка внимательно смотрели, как Платон пьёт воду. Что сказать? Вода действительно оказалась отличной. Да не просто отличнойя, а супер. Такую воду Платон никогда не пил: прохладная, бодрит, заряжает какой-то энергией, так что голова закружилась. Наверное, это минеральная вода. Вот повезло хозяйке, что на её участке такой колодец. Теперь понятны слухи. Всё дело в минеральной воде. Только и всего.

Платон получил запечатанную пробкой бутылку и покинул этот дом. Почему-то настроение у него улучшилось. Ещё бы, Василёк, поняв, что гость расплатился целым рублём, влил в больную точку гостя целых две магических единицы. Ибо в их с Тимофеевной условиях рубль это просто замечательно: целых пять булок белого хлеба.

Платон по белому и чистому снегу дошёл до машины. Сел в неё и обратил внимание на удивлённый взгляд шофёра.

— Что, Фомич? — спросил он.

— Ваше пятно на щеке. Оно исчезло, — прокомментировал шофёр.

Платон посмотрел на себя в боковое зеркало и похолодел. Его привычный мир рушился у него прямо на глазах. Но, как? Выходит, высшие силы всё же существуют? Платон не был совсем наивным человеком, чтобы согласиться с тем, что пятно исчезло из-за того, что он выпил немного воды. Ага, конечно. Значит, в этом мире всё неоднозначно. Получается, что старшие товарищи что-то знают, но скрывают. Вот, значит, почему партия не спешит менять календарь, да и преследование церковников и мракобесов в последнее время какое-то пассивное. Даже кое-где церкви открываются после ремонта. Уму непостижимо. За что боролись?

В этот день Платон много думал, даже заснуть не мог, мешали крамольные мысли. Он вспоминал, как во время его учёбы в универе, на семинарах студенты доказывали ошибочность мнений великих учёных, которые говорили о боге в благоприятном свете. Правда, что-то больно много было таких учёных. Студенты опровергали таких горе-учёных с помощью цитат классиков. Но…. .было большое «но»… все эти великие учёные действительно внесли огромный вклад в науку, они действительно были очень знающие и информированные люди, а о партийных классиках так не скажешь. Да и не смешивали они понятия «Бог» и «Церковь». К церкви все учёные относились скептически, а вот Бога уважали. Даже те, кто в него не верил. Как сказал один человек: «В Бога я не верю…. но я его боюсь». Получается все эти Карл Маркс и Фридрих Энгельс, это которые не муж и жена, и даже не четыре человека, а два еврея, которые писали всякую гадость про славян и, особенно, о русских, безбожно врали в своих книгах. Получается, что этот Маркс, который не любил мыться и стричься, это лохматое чмо, учит нас, как нам строить коммунизм, который, честно говоря, хрен когда построим, хоть усрись.

Что-то сломалось в мировоззрении Платона. Теперь он, вспоминая, учёбу видел многие вещи совсем в другом ракурсе. Да, и свою работу в газете теперь видел Платон совсем с другой стороны. Все эти его статьи о бедной замученной девочке с косичками. Ахинея же полная, замечательно высосанная Платоном из пальца. Уж он-то знал, как такие статьи создаются. А люди читают — с горечью подумал Платон. Хотя, положа руку на сердце, будем откровенны, эту газету дураков читать нет. Её даже распространяли по принудительной подписке, как, кстати, и все другие издания такого рода. Народ их использовал строго по назначению: ведь туалетной бумаги в магазинах хрен купишь. Впрочем, за границей творится такая же фигня. Платону, по роду своей работы, приходилось видеть и зарубежные, прости Господи, издания. Ему, как и другим идеологическим работникам показывали эти газетки, как пример крайнего упадка нравов. Да, в своих газетёнках капиталисты дошли до точки: сплошная чернуха, враньё, двойные стандарты и погоня за дешёвыми сенсациями. Там главное не смысл, а любыми путями привлечь человека, хоть самыми низменными страстями, лишь бы он покупал эту газету. И что дальше? А дальше и у нас будет точно такое же, как на западе. Уже все признаки налицо: политическая трескотня, враньё, дурацкие лозунги и призывы, бездуховность и выхолащивание смысла. Враньё кругом. Даже к антирелигиозной пропаганде приплели полёт человека в космос. А первый космонавт взял и сказал: «Кто не нашёл Бога на Земле, тот не найдёт его и в космосе». Где выход? Платон с ужасом увидел, что выхода нет. Ибо, даже если начни вдруг сейчас говорить правду, то станет ещё хуже. Любая правда может быстро привести к большой крови. Поэтому тупик. И что дальше? А дальше как всегда, сплошная социология. Очередной нарыв лопнет и произойдёт очередная переоценка ценностей, естественно, с переделом собственности и кровавым методом. И так до следующего нарыва.

Такую задумчивость Платона стали замечать коллеги. Главный редактор, умнейший человек и хороший психолог тоже это заметил. Он видел своих молодых сотрудников насквозь. Знал об их будущих поступках, даже когда сам молодой сотрудник не подозревал о том, что он совершит. Сколько их прошло через редакцию. Вот и