Бог теней в Омской Академии (СИ) - Тимофей Тайецкий Страница 18

Пока что я, Шкуратов и Пещерский были в ранге «Дремлющий», а вот Андреев уже был «Просветлённым» и поэтому у него есть личная сверхспособность и он может быть магом.

«С учетом всего, через что я прошел, мне, надеюсь, должен быть хотя бы ранг „Просветлённый“. Правда? Или, может быть, даже „Вознесённый“!».

Также существовала маленькая возможность получить «Истинное имя» — это был особый титул, которое аномалия даровала своему любимому «Просветлённому». Имя само по себе ничего особенного не давало, но у всех знаменитых «Просветленных» было свое Истинное имя.

Это считалось самой высокой наградой за их мастерство. Однако таких, кому удалось получить Истинное имя во время первой инициации внутри аномалии, было очень мало, поэтому я даже не задумывался об этом.

«Кому нужно совершенство? Дайте мне силу!» — проклял я себя, чувствуя, что моя попытка выдать желаемое за действительное только делает меня еще более угнетенным и раздраженным.

Но даже эта мысленная прогулка для меня не была совсем бесполезной. Отвернув взгляд от скользкой топи под ногами, я заметил, что солнце уже сильно опустилось. Воздух стал заметно прохладнее.

«По крайней мере, это помогло мне скоротать время», — подумал я.

Приближалась ночь, и я понимал, что нам лучше найти подходящее убежище, чтобы провести ночь в безопасности.

Когда мы решили остановиться, я был очень уставший. Я прошел очень долго по болотам и моё тело почти сдалось. Но к удивлению всех, у Шкуратова дела были еще хуже.

Глаза Шкуратова были туманными и не могли ясно видеть, он слонялся безцельно словно зомби. Его дыхание было тяжелым и неровным, как будто что-то сдавливало его легкие. Он выглядел очень плохо и больным.

Когда баронет Андреев нашел место для лагеря, Шкуратов просто упал на землю. Самое странное было то, что он не ругался, как обычно. Просто лежал тихо и не двигался, только его грудь поднималась и опускалась, показывая, что он ещё жив. Потом он открыл бутылку и пил большими жадными глотками.

— Берегите воду, — сказал Андреев с беспокойством в голосе.

Шкуратов не обратил на это внимания и выпил всё до конца.

Пещерский выглядел не лучше. Тяжелый переход сильно сказался на нем. Несмотря на холод, он был потным, его глаза были красные и лицо выражало мрачность.

Я был самым слабым из всех, но я как-то выглядел получше них.

— Можем ли мы просто растопить снег, когда у нас закончится вода? — спросил я глядя на падающие хлопья снега.

Андреев посмотрел на меня странным взглядом.

— Может наступить время, когда мы не сможем разжечь огонь, чтобы не привлекать нежелательное внимание.

Никто не ответил на это, мы и так знали, чье внимание нам не нужно привлекать. Мы всё ещё помнили ужасы медведя-монстра Шелабкуба.

К счастью, Андрееву удалось найти укрытие на островке с валунами возвышающегося над топью. Мы спрятали костёр среди камней, чтобы не быть замеченными. Никому не хотелось разговаривать, поэтому мы просто готовили мясо над огнём и ели в тишине.

Когда небо стало совсем темным, Шкуратов и Пещерский уже спали, видимо, преследуемые кошмарами. Андреев взял свой меч и подошел к краю скалы.

— Постарайся тоже отдохнуть. — сказал он, не глядя на меня. — Я буду стоять на страже первым.

Я кивнул и лёг у костра, чувствуя себя смертельно уставшим. Вновь оказавшись в смертном теле, засыпать для меня было чем-то новым, но это быстро стало привычным. Как только я положил голову на землю, я погрузился в глубокий сон.

Прошло лишь несколько секунд, когда кто-то осторожно встряхнул меня, чтобы разбудить. Я, всё ещё сонный и растерянный, несколько раз моргнул, наконец, заметив Андреева, стоящего рядом.

— Те двое выглядят скверно, поэтому ты будешь стоять на страже. Не дай костру погаснуть и разбуди нас, когда взойдет солнце. Или если… если появится опасность, — тихо сказал маг.

Я молча поднялся и поменялся местами с Андреевым. Он бросил несколько поленьев в огонь и вскоре крепко уснул.

На несколько часов я остался наедине с собой.

Небо было черным, звезды бледными, а тонкая луна только начинала светить. Ее света было недостаточно, чтобы проникнуть во тьму, окружающую болота. Но мне, казалось, я был единственный, кому удавалось видеть что-то в этой темноте.

Я тихо сидел и смотрел вниз, где мы прошли. Вчера мы забрались высоко, но я всё ещё мог видеть дорогу вдали. Я даже мог увидеть место, где произошла бойня с медведем-монстром.

На земле были маленькие точки, это были тела раскиданных военных и студентов. Они лежали на камнях и не двигались.

Пока я наблюдал, на площадку крушения вертолета вылезла темная фигура. Она остановилась на мгновение и потом начала двигаться, царапая землю своими когтями. Каждый раз, когда она задевала тела убитых я мог видеть, что она жадно пожирает их плоть.

Ветер принес до меня приглушенные звуки ломающихся костей. Я испугался и случайно сдвинул камень. Он упал, ударился о склон и покатился вниз, а за ним пошли еще несколько камней.

Звук падающих камней был очень громким в тишине ночи.

Фигура внизу внезапно повернула голову и посмотрела прямо на меня.

Я застыл от страха. Я боялся даже шевельнуться или издать звук. Фигура просто смотрела на меня, ничего не делая.

Пару секунд казалось, что время остановилось. Потом монстр спокойно отвернулся и продолжил есть тела убитых, как будто не заметил меня. Это был он — Шелабкуб, монстр-медведь хозяин здешних болот.

«Он не видит меня», — внезапно понял я.

Я вздохнул и посмотрел на него с широко раскрытыми глазами. Это была правда. Монстр не мог видеть. Он был слепым. После всего, что произошло, я становился все увереннее в своей мысли. Монстр был слепым, и я видел, что он отбежал от нас тогда лишь после того, как огонь опалил его шкуру. Он не мог видеть, но зато отлично чуял запахи и очень хорошо слышал.

Этот факт заставил меня вспомнить о том артефакте, доставшегося мне после убийства ветерана СКС.

«Боцманский свисток звук которого слышен на многие километры и привлекает монстров.»

Теперь мне всё стало ясно с этим монстром. Слепой, но не глухой.

На рассвете я разбудил других. Я надеялся, что полноценный сон поможет Шкуратову и Пещерскому, но они выглядели ещё хуже, чем вчера.

Кажется, переход по топи был слишком тяжелым для Пещерского. Но Шкуратов был очень плох, прямо совсем скверно. Он был очень бледным и трясся. У него был