Чайник мятежности - Николай Гончар Страница 18

— лыжи, год бокса, год дзюдо — да, я нигде не задерживался надолго и относительно быстро терял интерес к этим занятиям. Чемпиона из меня не вышло, ну так меня в профессиональный спорт и не тянуло. Я везде был средним, но все, что мне было нужно, я от этих секций получил — меня научили бегать, плавать, поставили несколько ударов, в случае чего постоять за себя могу. А для поддержания формы — турник и длительные пробежки и прогулки, это то, что в принципе я сам люблю.

Два предмета меня из отличников в хорошисты тянули — пение и рисование. Хорошо, что не до конца школы их преподавали. Крылаааатые качееели… Бррр, вспомню — вздрогну. А про рисунки лучше и вспоминать не буду.

В общем, пообещал я матери быть осторожнее (бросать свои дела не обещал, да она и понимала — не брошу) и засесть за учёбу. Хотя это, повторюсь — было лишнее. У нас в городе в основном два социальных лифта было: армия и институт на бюджете. В первую я особо не рвался (хотя и попал потом), а второе то, на чём рассчитывал выехать. И в переносном смысле, и в прямом — прямо отсюда. Угнетал меня немного наш городок, а Москва натурально манила.

Сделав выводы из произошедшего, купил у знакомого с рынка немецкий газовый баллон, да пристальнее стал оглядываться по сторонам, пытаясь прокачивать ситуацию и предчувствовать неприятности, и как-то даже стало получаться. Несколько раз уходил, прихватив своё барахлишко с какого-либо места, а потом узнавал, что впоследствии там происходили неприятные события. То массовая драка, то бандиты отобрали у кого-то товар, то налоговая оштрафовала (и отобрала товар), то еще что. Но я как-то с того момента в серьезные неприятности не влипал больше.

И когда я поступил в вуз и рассказал об этом у себя во дворе, мои полукриминальные знакомые вполне рады были, вроде как из них кто-то выбрался к чему-то лучшему. Еще больше обрадовались они, когда я перед отъездом устроил «отвальную». Сразу сказал, что кабак на толпу не потяну, но предложил потусоваться в нашем парке, купить ящик пивка на всех, несколько бутылок вина для девчонок из компании (да, там естественно такие тоже были), каких-то закусок в виде сухариков, воблы и копченого сыра в пакетиках. Это было встречено на ура, и, надо сказать, вечер вполне удался. Каждый счел нужным поздравить меня, дать какое-нибудь отеческое или философское напутствие. В основном там были ребята на два-три-четыре года старше, и философствования и отеческие напутствия от них еще те были, но в целом всё было довольно мило, насколько это можно ожидать от банды хулиганов, а в какой-то момент мне преподнесли подарок.

Лидер компании — Олег, достойный продолжатель традиций своей семьи (его отец дядя Вася сидел в тюряге раза четыре) сказал:

— Ша, примолкли все! — Все примолкли, и он продолжил: — Слушай, Дрон (не спрашивайте почему Дрон, это не имеет ничего общего с современными летательными штуками, но с этим каждый Андрей сталкивался периодически), ты нормальный пацан! Немного барыга, конечно, но нормальный, с понятием и уважением! Сейчас уезжаешь в Москву, а это страшное дело! Это у нас тут, в колхозе, все по старинке — до сих пор мужчины с женщинами жахаются — а там, прикинь че может произойти: идёшь ты по Москве, а к тебе какой-нибудь Боря Моисеев подкатывает, и хорошо если спереди, ГГГ. У нас от братвы тебе подарок имеется! На, владей — я сам отливал! Встретишь Борю прямым в носопырку! Ну, это если он с нужного ракурса подойдет! Держи тыл!

Олег протянул мне руку, на его ладони лежал кастет. Что это такое я прекрасно знал, тот самый знакомый со сломанной челюстью благодаря именно такой штуке манную кашу ел полгода. Не то чтобы он мне очень нужен был, но отказываться от подарков Олега — да и мысль такая в голову не могла прийти — я естественно принял подарок, клятвенно пообещав не подпускать к себе подозрительных личностей ни с тыла, ни откуда-либо еще. Хотя, между нами, к вышеупомянутому Боре претензий у меня не было. И симпатий слава богам тоже. Просто ровно относился. Он в своём мире живёт, я в своём, без пересечений.

Вообще-то, в то время кастет — это была прямая уголовная статья, которую только через несколько лет поменяли на административную, и носить его я с собой не собирался: я же не идиот, на пустом месте при любой проверке себе срок приматывать. Выбрасывать, правда, тоже жалко, я решил его просто спрятать где-нибудь попозже. Лето было прохладное, ночи соответственно тоже, на мне была легкая куртка, а в кармане лежала шапка, которую я не собирался надевать, но с собой была, в нее я и сунул «подгон от братвы». Надо не забыть потом выложить.

Потом было еще пиво, когда оно закончилось пошло в ход вино, потом откуда-то раздобыли водку, дальше помню урывками, на коленях сидела какая-то девушка, которую я гладил по спине, а она, обняв меня, тихонько говорила на ухо: «Я к тебе приеду в Москву…», — но я уже плохо соображал, почему она ко мне приедет, зачем, и кто это вообще такая. Пытался объяснить, что ехать, собственно, некуда, жить я буду в общаге, но говорить связно я уже не мог. Потом была чья-то квартира, слюнявые поцелуи, дальше смутно все.

Утром я проснулся уже один, с больной башкой и тремя собутыльниками в соседней комнате, которые видимо еще долго квасили и теперь просыпаться и не думали. Что это была за девушка я так и не понял, и даже как выглядела сейчас уже не помню, но и думать ни о чем не хотелось, голову как будто свинцом залили. Но в целом вечеринка удалась.

Потом был отъезд, экзамены успешно сдал еще до этого, возвращался сюда назад на месяц и теперь надо было съездить утрясти какие-то организационные бюрократические вопросы. Да, с мамой! Ну вот захотелось ей проводить меня во взрослую жизнь!

К чему