Мекленбургский дьявол (СИ) - Оченков Иван Валерьевич Страница 19

— Помилуйте, повелитель, — снова подал голос Селим-ага. — Вы верно гневаетесь на нас за работорговлю, но видит Аллах, всемогущий и всемилостивейший, во всей Османской империи нет более отъявленных работорговцев, нежели здешние христиане, будь то армяне или греки!

— Что ты такое говоришь? — заинтересовался я.

— Чистую правду, да поразит меня гнев всевышнего, если я лгу!

— Вы, господа, не так меня поняли. Разумеется, контрибуция касается всех жителей вашего прекрасного города. И очень рекомендую, не задерживать ее, если, конечно, желаете, чтобы он и дальше оставался таким же прекрасным, а вы сами сохранить жизнь и свободу! А то ведь и в самом деле можно вас всех гуртом можно в рабство запродать. Деньги мне предоставите завтра же. И без торга! За то обещаю, что большую часть товаров ваших не трону, людей в ясырь не заберу и город не сровняю с землей. А если не выполните, пеняйте на себя, на вас — людоловов у меня давно нож вострый заточен за многие обиды и беды, причиненные вами моему народу!

Пока мы вели такие беседы, к нам подоспел Гершов со своими мекленбуржцами, идущими словно на параде стройными рядами под барабанный бой и с развернутыми знаменами, едва не чеканя шаг. Грозно блестели на утреннем солнышке штыки и длинные дула мушкетов «моих немцев». Одетые в одинаковые кафтаны, сапоги и шапки, смотрелись они очень браво.

— Кароль, ты как всегда вовремя. Занимай цитадель, разоружи янычар и всех прочих, да сгони в казематы. Потом решим, что с ними делать будем. Поставь караулы у арсенала, порохового склада и дворца с казной вот этого гражданина.

— Ваше величество, теперь я могу вас поздравить с взятием Кафы? — Улыбаясь до ушей, мягко заметил Лелик.

— Можешь, — и мы расхохотались глядя друг на друга, и просто радуясь солнцу, новому дню и жизни.

Федор увидев, что его воины заняли широкий участок стены, вспомнил о своих задачах командира и принялся раздавать приказы, вместо того, чтобы махать шпагой. Васька — его денщик и вестовой в одном лице подбежал и с коротким поклоном передал брошенный в горячке боя пистоль.

— Вот, ваша милость, царев подарок сыскал. — В голосе слуги чувствовался намек на осуждение, как же можно такими вещами разбрасываться?

— А, Вася, спасибо, друг сердешный, нашлась потеря. Заряди его, — и полковник сунул оружие обратно в руки вестового.

А сам еще раз оглядел поле боя. В этот самый момент слева грянуло дружное «ура» и Панин с высоты стен увидел, как из ворот выметнулась на улицы города конница, над которой реяло боевое знамя самого царя Ивана.

Произошедшее заметили и турки, которые разом позабыв о ставшей уже бесполезной борьбе, принялись разбегаться или сдаваться на милость победителей, бросая оружие. К Федору подошли его сотники.

— Не дождался государь нашей подмоги, сам желает город взять! Однако, нам за ним не поспеть. Он наверняка теперь цитадель пойдет брать, — махнул он рукой в сторону небольшой внутренней крепости на холме неподалеку.

— Федор Семенович, гляди, за царем и немцы, и наши стрельцы идут. Вроде и припоздали с лестницами стены брать, а на бой поспели! Ишь, ловки! — Буркнул командир первой сотни Митрофан Позднеев.

— Ништо. И нам славы достанется, — задумчиво проговорил Панин, продолжая озирать панораму города. Отсюда отлично просматривалось широкое полукружье бухты, синева моря в отблесках поднимающегося солнца. Верхушки мачт стоящих у причалов кораблей. Красота! «А ведь это мысль» спохватился внутренне Федор.

Обернувшись к своим сподвижникам, он махнул рукой в сторону порта и сказал:

— Вот куда пойдем. Пока государь с мекленбуржцами крепость берет, мы все турецкие посудины захватим. Созывайте бойцов! Спускаемся со стены и вот по той улице, она прямиком к морским воротам идет, видите? Спешно пойдем! Бегом! Чтобы ни один из них не успел уйти в море! Слышите у меня! Горнист, труби сбор!

И сам, не теряя времени, под звонкий оклик трубы, едва не вприпрыжку бросился вниз по ступеням. Неотступно следуя за ним, шел и прапорщик.

— Знамя полка развернуть! В колонну стройся! Мушкеты у кого отстреляны, зарядить! За мной! И не дожидаясь, пока все сотни займут свои места в общем построении, нетерпеливо двинулся вперед. Непонятно откуда, но рядом с ним тут же возник и Попел. Доктор был во всеоружии. В штурме он толком участие принять не успел, солдаты ему просто не дали протолкаться к лестницам, оберегая чудо-лекаря и зная его боевой нрав. Но, в конце концов, он вместе с неразлучной и по прежнему облаченной в мужской наряд Нахат едва не последним взобрался на стену. Зато теперь оставаться в стороне Вацек больше не собирался ни при каких обстоятельствах.

Сопротивления на улицах они не встречали, несколько случайно появившихся горожан на ходу быстро отучили от любопытства, не замедляя широкой поступи полка. И вот перед ними во всей красе и величии предстала могучая пятиярусная воротная башня порта. Десяток ее защитников трезво оценив силу противника, попросту разбежался, не приняв боя. Распахнув широкие ворота, охотники выбежали к причалам, где уже вовсю суетились матросы, стараясь успеть увести свои корабли в море.

— Бей! — во всю глотку заорал Панин. Его «разбойный приказ» с могучим медвежьим ревом и лихим посвистом бросился в едином порыве по сходням, атакуя и рубя направо и налево. Заскочив на причальную тумбу, Федор еще раз оглядел порт и увидел, что два больших «купца» успели развернуть паруса и, порубив причальные концы, отчаливают.

— К лодкам! За мной, не отпускать никого!

Его команду услышали. Десятки рук ухватили несколько вытащенных на берег рыбацких суденышек и столкнули их на воду. Охотники быстро разобрали весла, и расселись по скамьям. Сам Панин оказался на носу первой, Попел взял на себя командование второй.

— Наддай, И раз, и раз! Шибче, шибче, — надсаживаясь, в азарте погони орал чех, едва не на всю бухту.

Панин, не теряя времени, приказал верному вестовому:

— Васька, лук и стрелу мне! — Тщательно прицелившись и поблагодарив небеса за то, что на море почти нет волны, выстрелил в рулевого. Не попал, но заставил сгорбиться и присесть.

— Еще стрелу! — Зло прокричал Федя, злясь на себя.

Новый выстрел, и кормщик с пробитой головой рухнул на палубу, заставив «купца» вильнуть в сторону, теряя ветер в парусах.

— Поднажмите, братцы! Настигаем!

Борт корабля стремительно приближался. Одного из матросов, что попытался начать пальбу по преследователям Федор сходу выбил, послав еще одну меткую стрелу. Подойдя к почти замершему кораблю, Панин сунув в руки Васьки лук, быстро поднялся на палубу и вытащил пистолет. На него, замерев, смотрели полтора десятка моряков. Следом полезли остальные бойцы абордажной партии.

— Дело сделано. Вертай взад. — Видя, что его не понимают, он ухватил самого важного из пленников за плечо и ткнул пистолетом в сторону порта. — Идем в Кафу!

Тем временем со второго беглеца его окликнул Попел.

— Полковник, этот тоже наш!

— Молодцы, — прокричал он в ответ. — Теперь пошли обратно!

Оказавшись снова на берегу, Панин встретил своих сотников — Позднеева и Парфенёва.

— Докладывайте, каков улов?

— Господин полковник, захватили десяток кораблей и две каторги, что ушли от нас из-под Азова.

— Видно планида у них такая…

— Да, от судьбы не уйдешь… Пленных много взяли. Одначе, куда их всех девать теперечи?

— Все корабли накрепко к причалу пристроить, и крепкие караулы выставить. Паруса отвязать и убрать вот, хоть в воротную башню, весла снять, казну сыскать и мне принесть. Товары, какие найдем — пересчитать и мне роспись дать. Гребцов расковать, вызнать кто и откуда. И вот еще — надо всем поесть толком. Разыщите котлы и еду, да принимайтесь прямо здесь за варево. Или корчмы какие поблизости сыщите, поваров растолкайте, пусть спешно принимаются за готовку. Галерных гребцов тоже след накормить. Православным можно и оружие раздать. Сабли, топоры, чеканы, ятаганы, кинжалы из тех, что нам с добычей сегодня попали. Пошли к башне воротной, осмотрим, чего да как там. Думаю, надо ее занять, а потом нарочного царю-батюшке пошлем с доброй вестью.