Злая Русь. Зима 1238 - Даниил Сергеевич Калинин Страница 2

Юрий Всеволодович, великий князь могучего Владимира и первый среди русский князей, давно готовился к приходу орды степняков. Более десяти лет приходили с востока тревожные вести, более десяти лет волжские булгары сдерживали натиск монголов на своей восточной границе. И понимая, что земля давнего соседа, нередко становившегося врагом, стала для русичей настоящим щитом, Юрий Всеволодович не беспокоил булгар военными походами, а наоборот, оказывал им всемерную поддержку. Одновременно с тем обновлялись и владимирские крепости, ковалось новое оружие, росла княжеская дружина… И когда пришла весть, что подступили поганые к порубежью соседнего, Рязанского княжества, когда прибыли во Владимир послы Юрия Ингваревича с просьбой о помощи, князь не медлил ни минуты, приказав срочно собирать рать! Да и сам отправил гонцов о помощи уже в Киев, к брату Ярославу Всеволодовичу — а еще в Новгород, где до поры за отца правил молодой княжич Александр, племянник Юрия. Послов же татарских, что прибыли чуть позже рязанских, великий князь принял со всем возможным радушием и долго увещевал, назвавшись союзником хана Батыя, но… Это были лишь слова, имеющие цель или отсрочить, или вовсе предотвратить войну. Однако сам Юрий Всеволодович не верил, что «покорители вселенной», завоевавшие весь восток и Дешт-и-Кипчак, согласятся лишь на союз. И как только была собрана достаточная рать, он отправил ее от Владимира к Рязани во главе с воеводой Еремеем Глебовичем и старшим сыном Всеволодом Юрьевичем. И воевода изо всех сил спешил на помощь…

Да, видно, не успел.

О том, что с юга по Оке следует огромная рать поганых, Еремей, коему великий князь доверил общее командование (а еще и жизнь старшего сына, названного в честь деда), узнал от беженцев. И поразмыслив, старый, опытный военачальник, успевший повоевать на своем веку и с булгарами, и с мокшей, и с орденом меченосцов да литвой под началом Ярослава Всеволодовича, решил принять бой у стен Переяславля.

Оставив не самую слабую крепость в тылу, воевода построил многотысячную рать в междуречье Трубежа и Лыбедя, преградив путь врагу двойной линией надолбов, вмороженных в утоптанный снег. Подъем со стороны обеих рек ратники старательно залили водой, превратив их берега в ледовые горки, на которые конному невозможно подняться! Пеший же осилит подъем, лишь старательно вгрызаясь в лед ножом или кинжалом — и то лишь недюжинный силач со стальными пальцами! Но на случай возможного обхода и отчаянной попытки преодолеть ледовый подъем, в тылу пешцев воевода оставил тысячу конных лучников — потомков берендеев, переселенных во владимирские земли еще при Юрии Долгоруком и Андрее Боголюбском. Тех, кто еще не растворился среди русичей и сохранил традиции конного степного боя… Берендеи успеют подлететь бодрым галопом к месту прорыва, обрушат град стрел на тех, кто с трудом карабкается по льду, отбив поганым всякое желание обойти владимирскую рать! Нет уж, бить ворогу только в лоб — сквозь линию надолбов…

За вмороженными в землю, склоненными ко врагу заостренными кольями встали многочисленные пешцы. В центре — спешенные княжеские гриди и городское ополчение Владимира да Москвы; московские белые сотни известны как лучшие в княжестве топорщики, многие из них облачены в кольчуги и шеломы. По левую руку встала тысяча новгородской панцирной пехоты в чешуйчатой броне, с тяжелыми рогатинами и ростовыми щитами. Среди них также полторы сотни воев с самострелами, что легко пробивают рыцарскую кольчугу — все, кого успел собрать и отправить на помощь верный и честный княжич Александр Ярославич. По правую же руку ополчение весей, вооруженное попроще и победнее. Никакой брони и мечей, только топоры и дубины, да обожженные на концах колья вместо копий — но хоть щиты есть у всех. И, наконец, позади пешцев — две тысячи панцирных гридей во главе с самим воеводой! На могучих, рослых жеребцах встали под началом Еремея лучшие воины владимирской и суздальской дружин! А всего двенадцать тысяч воев без учета немногочисленного ополчения Переяславля — оно целиком укрылось в граде по наказу воеводы: будет кому детинец оборонять, коли враг действительно столь силен и все же возьмет верх в сече…

А поганые действительно сильны, ничего не скажешь! Поднимаются с реки многие тысячи легких конных лучников, строятся верховые в единую линию, в которой хорошо прослеживается строй. И от опытного взгляда воеводы не укроется, что разбита вражья рать на полки, что есть у нее и центр, и правое, и левое крылья, по приказу монгольского военачальника способные действовать самостоятельно… Опасны татары, вдвое превосходя русичей числом — и стынут сердца воев при виде столь могучей рати агарян!

Наконец, поганые окончательно построились — и безмолвно замерли друг напротив друга смертельные враги. Лишь ледяной ветер полощет стяги с вытканными на них ликами Господа, Богородицы, да золотым Владимирским львом, нещадно трепет мохнатые бунчуки татар… Но вот, забили барабаны нехристей, завизжали, закричали дико поганые — и по велению темника Субэдэя ринулись в атаку многие тысячи всадников!

— ХУР-Р-Р-Р-А-А-А!!!

Глава 1

— Стоим! Стоим!!!

Разносится над рядами русичей рев сотенных голов, упреждающий невольно дрогнувших ратников! Неудержимо летит на воев конная тьма, дрожит под многими тысячами копыт земля — кажется, что одним ударом стопчут всадники пешцев! Но опытные гриди да ополченцы понимают — степняки не бросятся в лоб на ощетинившуюся рогатинами и кольями рать, не погонят лошадей на склоненные навстречу им заостренные надолбы… А как приблизились кипчаки да тюрки, да монголы к мужам владимирским на сотню шагов, так разнесся над полем новый крик сотников и тысяцких:

— Щиты!!!

Зашевелилась боевая линия русичей, поднимая над головами круглые, да ростовые каплевидные щиты, смыкая их краями да сжимая строй — а поганые, подобравшись на полсотни шагов, принялись заворачивать лошадей, да бить из тугих составных луков в сторону противника. Изгибаются нукеры по кругу, закручивая смертоносный хоровод — и каждый лучник успевает отправить в полет когда две, а когда и три стрелы с широкими, плоскими наконечниками-срезнями… Молчат орусуты, ждут приказа их стрелки — а ведь меньше их, много меньше, чем у татар! Но понимая, что от плотности сцепки щитов зависят их жизни, вои построили настоящую «стену» — и редко когда в крохотную брешь удачно влетает степняцкий срезень…

Кружат у надолбов два десятка огромных «хороводов» по несколько сотен всадников в каждом — тысячи стрел летят во владимирскую рать едва ли не в упор, уже с тридцати шагов! И столь плотен их поток, что едва ли