Таксист - Иван Дмитриев Страница 2

— Юсупов Максим. Япония, двадцать первый век. Вторая реальность. Мир магии. Срок один месяц. Отправка через три секунды.

В центре круга зажёгся красный столб, и начал расширятся в мою сторону. В тот момент, когда он заполнить весь пятиметровый круг, я буду перенесен в новое тело.

— Стой! Юсупов, нет! Тебе нельзя туда! Идиоты! — раздался крик Тома Смита.

А я подняв глаза увидел, что он бежит со всех ног и машет руками. Но он не успевал, а я был не уверен, что правильно расслышал.

— А-а-а-а-а, — плакал я, завёрнутый в пелёнки. Лёжа в кроватке и барахтался ручками и ножками.

— Ну-ну Максик, ты чего плачешь. Ты же только поел, — наклонилась ко мне молодая девушка.

— Дорогая, опять наш сын буянит? — раздался мужской голос.

— Да, не понимаю почему, — тяжело вздохнула девушка.

— Сын! А ну, прекрати плакать! Ты ведь мужик! — наклонился ко мне вместо девушки, молодой парень, а я, увидев его, сразу же замолчал. Я знал его, трудно не узнать. Это был мой отец, его глаза с гетерохромией я не спутаю ни с кем.

— Ну вот видишь милая, нужно всего лишь по-мужски поговорить! — довольно произнёс мужчина, подняв голову.

— Да молодец, молодец! — раздался женский голос.

А мой отец начал качать мою кроватку. И я не мог сопротивляться, я засыпал. Но перед тем как я совсем уснул. Меня посетила одна мысль.

— А почему я младенец!? В контракте было указано, что парню месяц до совершеннолетия.

Я сидел на балконе, своей небольшой квартиры, на окраине Токио и смотрел на ночное небо. Освещённое тысячами залпов фейерверков и огненных техник.

— С Новым годом! С новым две тысячи двадцать вторым. — грустно произнёс я, помешивая ложкой в стакане с чаем.

Бросив тоскливый взгляд на кружку и отметив, что несильно-то вода и изменила цвет. Вздохнул. Последний пакет с чаем. На четвёртый раз заварки его не хватило. А денег нет. Четыре дня назад, я отправил небольшой бизнес-проект для создания рекламной фирмы в Токио, в один из банков, но ответа так и не последовало. Теперь настал Новый год и длинные праздничные дни. И вопрос, как прожить эти дни, стал очень важным. В кармане валялось около трёхсот Йен. А пачка чая, самая простая стоила сто двадцать, лапша китайская, для заварки кипятком пятьдесят. Хлеб был по сорок три йены. А полкилограмма курицы, точнее, ножек, стоит двести сорок. говядина вообще около четырёхсот. А есть ещё кошка, но у неё много сухого корма. В лучшие дни, после покупки квартиры, за которую отдал миллион триста Йен, я купил пять больших пакетов по пять килограмм. Два пакета ещё осталось. За неё я не волновался. Но как жить самому, я не знал. Глотнув подкрашенную воду, я погрузился воспоминания.

После того дня, когда я попал в этот мир, прошло десять лет, мы жили в России, всё было прекрасно, родители занимались бизнесом, у них было своя служба такси, я в силу своего возраста, просто бросил поиск ответов на свои вопросы и был обычным ребёнком, уделяя внимание знаниям. Но в один день, моя спокойная жизнь прекратилась к нам в квартиру, ворвались люди в масках и просто убили моих родителей, а меня просто оставили связанным возле них. Я просидел возле них, три дня, когда к нам явилась полиция в сопровождении сотрудников родителей. Меня отдали в детский дом, где я прожил ещё два года, а в четырнадцать лет, принесли письмо. Где было завещание родителей. Где были указаны счёта и список банков, где хранились деньги и артефакты. В тот же день я и ушёл из приюта. Купил себе первую квартиру на окраине Санкт-Петербурга, основал небольшую фирму рекламы, сперва клеил объявление по подъездам и остановкам, через год моя фирма поставила первые десять рекламных щитов в городе. Ещё через год, я был одним из основных поставщиков рекламы в городе. Я выкупил несколько этажей в одном из небоскрёбов. Но моя глупость меня подвела. Из-за своего возраста я не мог быть владельцем компании и квартиры. Когда я понял, что всё удалось, я попросил сторожа из детского приюта, с которым мы очень сдружились оформить на себя компанию. И вот через год, он вошёл в моей кабинет на шестьдесят седьмом этаже с панорамными окнами, позади него шло трое человек.

— Юрий Палыч, чем обязан вашему визиту? — поднял я голову, от своих бумаг

— Максим, мне кажется, моя доля в компании, ничтожна мала и я решил её продать.

— Но… Это моя компания, — усмехнулся я.

— Это компания, юридически Юрия Павловича, И мой вам совет Максим, не создавайте проблем. Вы ведь прекрасно понимаете всё, — произнёс низенький и полноватый мужчина в очках, садясь напротив меня.

— К сожалению, понимаю, — произнёс я грустно.

— Вот и хорошо. И Максим, это лишь бизнес, а я хорошо знал твоих родителей.

— Поэтому вы решили отжать у их сына, его хлеб? Оригинально, — со смешинкой, проговорил я.

— Мальчик, не забывайся. Многие на твоём месте заканчивали в канале реки.

— А со мной вы, значит, решили обойтись не так радикально? Может, вы и родителей моих убили? — склонил я голову набок, внимательно смотря на своего собеседника.

— Нет, родителей твоих, я не убивал и поверь. Я бы очень многое отдал, чтобы узнать, кто этого сделал, — проскрежетал он зубами, бросая взгляд, полный злости на меня.

— Ну хорошо, а мне то, что делать? У меня все деньги на счетах компании. Мне то как жить? — перевёл я тему, судорожно вспоминая, где ещё у меня могут быть деньги.

— Это нас не волнует. Конце в концов у тебя есть квартира, продай её, — пожал он плечами.

— Ясно, тогда я пойду? — проговорил я поднимаясь.

— Удачи Максим. Возможно, мы ещё встретимся — усмехнулся он.

— Я бы предпочёл не встречаться больше, — произнёс я, широким шагом направляясь на выход.

— Япония Максим, — раздалось позади.

— Что? — повернулся я к нему.

— Советую ехать в Японию, — не отрываясь от документов, которые взял с моего стола, проговорил мужчина.

— Учту, спасибо, — зло проговорил я, хлопнув дверью.

В тот же день, я собрав самые важные для меня вещи, которые поместились в один большой чемодан, просто уехал из России. Квартиру продавать смысла не было. Она была оформлена тоже на компанию. Вызвав такси, я поехал в аэропорт.

— Японию, значит, говорите ехать, — усмехнулся я, изучая списки рейсов, что сегодня улетают из аэропорта Санкт-Петербурга.

Постояв минут десять в размышлениях,