Охотник на мафию. Часть 1 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич Страница 2

- «Я видел одну его вспышку и всю свою автоматную очередь. Почему я не видел и не слышал автомата? Если меня контузило его пулей, где она? Там была арка, какой, нахрен, автомат? Откуда?»

Наконец Юрий смог произнести без перехода на кашель и без отключки более двух слов:

- Почему я «Абдула»? – спросил он военврача, когда они остались вдвоём.

- В смысле? – вздёрнув вверх левую бровь и нахмурив правую, спросил Лисицын. – А кто ты?

- Я «Сармат», - тоже нахмурившись, сказал полковник.

- Чего вдруг?

- Ну, ты это... Андрюша, хватит, а? Чо прикалываешься? Мне трудно смеяться.

Военврач нашёл перед собой рукой стул, не глядя на него, отодвинул его подальше от кровати больного и сел.

- А ты, значит, не прикалываешься? – спросил раздражённо Лисицын. – Мне, между прочим, вообще не до смеха. Я и так тут у вас, как в тюрьме. Почти месяц без выхода за территорию. Меня уже все ваши белки в лицо знают. И я их, кстати, тоже. А дома ждут, между прочим. И позвонить не дают. Благо, привыкли к моим «командировкам» к больным. Время такое, что братки не даютрасслабиться.

- Где это, у нас? В госпитале? Не выпускают? С чего бы это? А в каком я госпитале? В МВД?

Военврач сощурил глаза, вглядываясь в пациента, словно только что увидел. Лицо его окаменело.

- В каком, блять, госпитале эм вэ дэ? Совсем сбрендил, Серёжа? Кто тебя туда положит? Если только в тюремную больничку? Но не дай бог! Гонишь, что ли? Не пугай ты меня! Так всё хорошо было! Или ты прикалываешься? Ты себя за Юрку, что ли выдаёшь? Зачем? Тут же все ваши, бандиты... Зачем ты себя «светишь»?

- Какие бандиты? – охренел Юрка. – Какие, блять, «наши бандиты» ?! Охренел?!

- Сам охренел!

- От охреневшего слышу, - почти крикнул Юрка, закашлялся и отключился.

«Включился» он под вечер, часа через три. За окнами темнело. Очнулся и увидел сидящего на стуле Андрея. Увидел, и поморщился, как от зубной боли. Зачем Андрею было мучить его напоминанием о том, что они с Серёгой разосрались, не понятно. Хорошо ему, он просто врач в «Тысячекойке». Может общаться с кем хочет, лечить. Хоть ментов, хоть бандитов. Даже обязан лечить, не взирая на «окрас». Клятва, блять, Гиппократа.

А ему как быть, когда Серёга, его друг, не просто бывший спецназовец ГРУ и ветеран Афгана без военного пенсиона, а член организованной преступной группировки? И не просто рядовой член, а лидер бригады, «бригадир», мать его! И носил он среди бандитов кличку «Офицер». А он, Юрий, был ментом. И не простым ментом, а командиром СОБРА при Управлении по борьбе с организованной преступностью.

Разругались они с Серёгой ещё в девяносто первом, когда рухнул Союз. Тогда многих «спецов» вывели за штат и уволили без возможности дослужить до пенсии. Вот Серёгу и закусило. Он, Юрка, плюнул на гордость, амбиции и записался в милицейский СОБР. А Серёга «пошёл в отказ». Сколотил банду из бывших офицеров спецназа и занялся рэкетом. Владивосток город портовый, было чем поживиться.

Андрей сидя на стуле дремал, но проснулся сразу, как только услышал поскрипывание кровати. Юрка попытался чуть сдвинуть затёкшее от лежания в одной позе тело.

- А! – воскликнул он радостно. – Сейчас проверим, кто из нас псих!

Он встал и принёс спрятанное до времени «Ч» за шкафом довольно большое овальное зеркало, обрамлённое пластиковой окантовкой.

- Ну ка...

Военврач поднял зеркало над пациентом так, чтобы тот увидел себя в нём.

- И-и-и? – вопросительно произнёс Андрей.

- Ну, что, «и»? - спросил Юрий и раскрыл рот.

На него из зеркала смотрел, тоже раскрыв рот, Серёга.

- «Абдула», - произнёс он и захлопнул рот.

Абдула тоже рот захлопнул.

- Бля-я-я... - простонал Юрий и потерял сознание.

Пришёл он в себя не самостоятельно. Его хреначил по щекам и пихал в нос нашатырную ватку Юрич.

- Не царапайся. Весь нос, блять, поцарапал, - сказал Юрий, уворачиваясь головой от очередного тычка ваткой в нос.

- У меня нет ногтей, - сказал Юрич агрессивно. – Что за хрень ты придумал себе? Если бы ты знал, блять, что Иваныча нет, ты бы, блять, не выёбывался.

- В смысле нет? – удивился Иваныч и хотел продолжить словами: «а я?», но вовремя сдержался.

- В прямом, блять. Убили его. В тот же день, как и тебя подстрелили. Вы не в одном месте были? Тебя твои братки утянули. Я не знаю, где вас постреляли. А полковника нашли в подворотне с дыркой в черепе. Пуля снизу в горло вошла и... А я не мог между вами разорваться. Твои за мной сразу послали и тут закрыли. Один раз и выпустили, за инструментами. Да я на похороны Абдулы успел. Но я-то не знал, что Юрку тогда ранило. Вернее... Убило его сразу. Стечкин там нашли.

Юрка слушал и ничего не понимал. Мозг «кипел» в бульоне мыслей. Его стала сотрясать мелкая дрожь потом тело выгнуло в дугу, повязки лопнули, раны закровоточили.

- Вера! – крикнул врач, наваливаясь телом на пациента.

Прибежала Вера. Они вставили сложенную в несколько раз пластиковую папку в рот Сергею, дождались ремиссии приступа и заново сделали перевязку.

Когда ушла Вера военврач спросил:

- Как самочувствие?

- Хреново, - ответил то ли Серёга, то ли Юрка.

Он уже и сам не понимал, кто он. Телом вроде бы Сергей Субботин, а мозгами Юрий Мамаев. Два в одном, блять.

- Это ты, Серёжа, наверное почувствовал, что Юрку убили, вот и заклинило тебя. Говорят, бывает такое.

Сергей сначала застонал, а потом тихо заскулил. Он готов был завыть, заорать, но перетянутая бинтами грудь не давала набрать воздух и горела пожаром боли. Всё-таки он взвыл и, оперевшись затылком и сделав борцовский «мост», резко перевернул своё тело на левый бок, отвернувшись от друга и уперев взгляд в деревянную панель стены.

- Ты бы поаккуратнее, Серёжа, - попросил военврач, но друг не ответил.

«Третьи сутки в пути, ветер камни дожди. На рассвете нам в бой, день начнётся стрельбой... Напишите письмецо, нет его дороже для бойцов. Напишите пару слов вы девчата для своих пацанов».

Песня долбила и долбила мозг. Сергей подвывал и плакал. Это была их любимая песня. Юрка хорошо играл на гитаре и пел, а Серёга очень неплохо подпевал в унисон, через терцию, или квинту. Получалось очень неплохо. Получало-о-ось... Получалось, блять, и уже никогда не получится. Потому, что нет Юрки. Или Серёги? Бля-я-ять!

«И на рассвете вперёд уходит рота солдат . Уходит, чтоб победить и чтобы не умирать. Ты дай им там прикурить, товарищ старший сержант. Я верю в душу твою солдат, солдат, солдат».

Песня долбила и долбила мозг.

Получается, что Сергей сам, лично сам, убил его, Юрия, и душа полковника переселилась в тело Сергея. Как такое возможно?! КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО! Но зеркало не обманешь. Он, Юрий Иванович Мамаев, полковник спецназа МВД переселился в тело своего друга, бандита и убийцу Сергея Субботина.

Юрий застонал от осознания катастрофы. Как личной, так и психологической. Ведь у него осталась жена и двое детей. У него, у Юрия Мамаева. У него были принципы, мать их! Он ненавидел бандитов! НЕНАВИДЕЛ! А сейчас? Что сейчас, Юра?

- «Хорошо, что у Серёги жены нет», - подумал полковник. – «Но мои-то, мои! Как быть с ними?».

У Серёги тоже были дети, но далеко, в Подмосковье. Жили с матерью, с которой Сергей разошёлся ещё в девяносто первом. Ей перестал быть нужен муж неудачник, дослужившийся только до бесполезного майора.

Именно поэтому Сергей и отправился вслед за Юркой в его родной Владивосток, уже тогда решив собрать таких же «неудачников», как и он, и взять то, что ему «задолжало» государство у богатеньких граждан.

Сергей и Юрку убалтывал долго и упорно, как девушку.

- «Но не поддался я», - криво усмехнувшись сквозь слёзы, подумал Мамай. – «И что сейчас делать? Жить-то как? Продолжать бомбить коммерсов? Так просто из группировки не выйдешь. Придётся продолжать. У Серёги тоже обязательства. Соскочить не удастся. Прикинуться контуженым? Больным? Так завалят меня. Свои же и завалят, чтобы власть взять. Вальнуть Балу и возглавить группировку? Кто ж тебе даст-то? Там ещё человек десять валить придётся, причём одновременно. Иначе, там такая война начнётся!»