Синдзи-кун и его попытка прожить обычную жизнь - Абанов Виталий Страница 2

– Сатоми-сан! – вскакиваю и кланяюсь. Япония. Как тут без поклона – «этот никчемный снова умудрился заснуть на уроке истории великолепной Сатоми-сан, приношу свои искренние извинения и готов искупить свою вину и смыть позор перед предками… любым приемлемым способом». Вот.

– Опять спишь на уроке, Ямасита-кун, – говорит Сатоми-сан, смягчаясь. – Повтори, что я только что сказала?

Я послушно повторяю материал учебника, отпечатавшийся в моей памяти. Сатоми-сан кивает, усаживает меня на место и продолжает урок, время от времени прерываясь, чтобы поднять очередного «счастливчика» и проверить усвоение гранита науки.

Звенит звонок, вернее школьные часы выдают свое «динь-донн-динь», и после того, как мы всем классом встаем и дружно кланяемся своему сенсею – домо аригато, годзаримашта! – класс разлетается по коридорам на большую перемену. Ко мне подсаживается Цудзи и небрежно толкает в плечо, за ним стоит его верный приспешник Акаи, низкорослый парень с веснушками по всему лицу.

– Эй, тормознутый! – говорит Цудзи, наваливаясь на мое плечо. – Сгоняй-ка нам с парнями за напитками к автоматам. Мне возьми газировку с вишневым вкусом, две штуки.

– А я буду колу, – кивает Акаи, – по дороге в столовой еще булочек с якисобой возьми.

– Точно. Якисоба. – Цудзи треплет меня по волосам. – Давай, не тормози, перемена не вечная. – И смеется. Я смотрю на них и невольно вздыхаю. Эти двое не дают покоя Синдзи-куну уже довольно давно.

С самого момента переезда в большой город – тогда Синдзи-кун был раздавлен смертью матери и переменой места жительства, новой школой, новыми людьми, да и вообще говоря, он никогда не был душой компании или просто общительным парнем. Он был тряпка. Еще и раздавленная тряпка. Прямо-таки подарок для школьных хулиганов, такой идеальный объект для травли, или как это по-современному – буллинга.

– Цудзи-кун, – говорю я, вставая и убирая его руку со своего плеча, – мне неприятно это говорить, но мы с тобой не друзья. Поэтому предлагаю вам самим сходить за напитками и якисобой.

Все-таки мне начинать первый свой день в школе с потасовки, да еще и с детьми… пусть даже у меня самого такое же тело. Но жизненный опыт, воля, умение разрешать конфликты и наработанный стиль ораторского мастерства должны позволить мне объяснить все сразу и как следует. Так сказать, решить все мирным путем. Да. Наверное.

– Что?! – глаза у Цудзи налились кровью и выпучились. – Что ты сказал, угребок?!

– Я… – начал было я повторять, но в этот момент словно грузовик въехал мне в голову. А точнее – в ухо. Бамц! В голове потемнело, в ушах стоял звон. Цудзи раскрывал рот, а я смотрел на него снизу вверх. Почему? Потому что я сидел на полу.

– …ты че, охренел, огрызок тормознутый?! – шипел сверху Цудзи, а я только начинал понимать, что произошло. Он ударил меня в ухо. Тело мелкого Синдзи-куна не привыкло к такому обращению и село на задницу, словив нокдаун. Я потряс головой – аккуратно, чтобы не встряхнуть еще раз, схватился за парту и встал. Ноги не держали, тряслись, в ушах стоял звон, во рту медный привкус, сердце колотилось, норовя выскочить из груди.

Весь мир стал каким-то далеким и отстраненным. Так, подумал я, это мы уже проходили, знаю, что со мной происходит, это просто сенсорный шок, адреналин и прочие гормоны «бей или беги», надо взять себя в руки, я сто раз бывал в такой ситуации, это просто тело у меня неопытное, тело малолетнего говнюка, нет, неверно, не надо так про Синдзи-куна, у него было тяжелое детство и отсутствие отца в воспитании, вот и вырос – как вырос. Важнее решить – что сейчас делать. Черт. Массаракш. К сожалению, нельзя не ответить на такой выпад. Мне придется довести дело до конца – иначе дальше будет только хуже. Пусть мое нынешнее тело и не создано для боя, более того, даже не тренировано в достаточной степени – все равно придется наводить порядок в нынешней табели о рангах. Я выдохнул.

– Только исподтишка бить умеешь? – мой вопрос заставил Цудзи задохнуться своими словами.

– Может быть, выйдем, разберемся? – продолжил я, кивнув в сторону двери. – Пока большая перемена.

Вызов на ритуальный поединок Цудзи проигнорировать не мог. Никак не мог. Одно дело раздавать тумаки и подзатыльники стоящим на низшей ступени школьной иерархии, и совершенно другое – уклониться от вызова. Да, он мог бы просто навалиться на меня в классе и отмудохать вместе со своим дружком Акаи, да еще кого-нибудь из своей свиты позвать.

Но это был бы конец его карьеры как самого важного альфы в классе. Нет, он обязан был не просто принять вызов, а еще и сделать все, чтобы поединок прошел как можно более честно, показывая, что он тут все еще самый крутой. Биться с парией – то еще удовольствие. Победишь – ну так никто другого и не ожидал. Проиграешь – проиграешь вдвойне, проиграл такому рохле. Никакого профита, одно расстройство.

– Ты в своем уме, тормозила? – Цудзи усмехается, глядя мне в глаза. – На твои похороны я денег собирать не буду. Тебя там во дворе и закопают.

– То есть ты отказываешься? Боишься? – завершаю я разговор окончательным аргументом. Как там писали на пушках – «последний довод королей»? Это вот последний довод пацанвы во все времена – «че, струсил?». Простой как три копейки и надежный как кувалда.

– Хм. Да, конечно. Пошли. Надеру тебе задницу так, что ты будешь своей маме-шлюхе жаловаться, зачем она тебя такого родила… – фыркает Цудзи и отходит в сторону, делая приглашающий жест рукой. Дескать – прошу, добро пожаловать на свои похороны. Но эти детские приколы хорошо работают с детьми и против детей. Я киваю головой – вежливо, так, словно бы ждал такого жеста от швейцара, и следую за движением.

В дверь классной комнаты. В коридор, по ступенькам и на школьный двор. Потом за угол, туда, где стоит небольшое помещение то ли кладовки, то ли склада спортивного инвентаря. Именно там собираются и курят старшеклассники, подальше от бдительных глаз дежурных и учителей, именно там и происходят разборки и драки. Да, ритуальный поединок.

Я шел, ускоряя шаг, чувствуя спиной, как за мной торопится Цудзи с его приспешниками. Из-за его жеста, которым он пытался показать свое превосходство, я перехватил инициативу, и сейчас все выглядело так, словно бы это я шел к месту поединка, а он торопился вслед за мной. Впрочем, это все, конечно, будет неважно, если я проиграю этот поединок. Неважно, кто и как шел, кто кому первый, что сказал и как дерзко ты смотрел в глаза противнику, если ты проиграл.

Свято место пусто не бывает. Едва завернув за угол, я увидел нескольких старшеклассников, стоящих возле кладовки. Подвернутые рукава, длинные чубы, сигареты в зубах, расстегнутые чуть ли не до пупа рубашки.

– Э, малые, чего надо? – спрашивает один из них, самый патлатый, с крашеным белым чубом, картинно сплевывая на землю. Плевок получается стремительным и точным.

– Драться будем, – оповещаю его я.

– О как. Здорово. Тогда и мы поглядим, – говорит он и поворачивается к своим: – Смотрите, малые щас будут махач устраивать.

– Класс, че… – откликаются его дружки и изображают заинтересованность.

Я поворачиваюсь назад и вижу Цудзи и его свиту – Акаи, Нобу и Такаши. Кроме них сюда прибежали еще несколько одноклассников и даже несколько девочек – видимо, в расчете на шоу. Среди девчонок неожиданно вижу и Юки, или Снежную Королеву нашего класса со своей свитой – двумя близняшками, Аей и Мико. Цудзи неожиданно бледен и нерешителен, непонятно с какой стати, мандражирует перед боем? Глупости, не может же он всерьез воспринимать Синдзи-куна, вечного хлюпика и неумеху.

– Так! – старшеклассник хлопает в ладоши и улыбается зубастой улыбкой, не выпуская сигарету изо рта: – У нас сегодня событие! Кто драться-то будет? А, ты, значит… и ты… ясно. Значит, сегодня на Токио-арене состоится великий бой! Ботаник-кун против Толстожопого. Я здесь прослежу, чтобы все было по правилам, честно и без грязных трюков. Значит так, никаких ударов по яйцам, откусывания ушей или добивания лежачего. Я хочу видеть честный бой! – он разводит руки, явно подражая спортивному рефери в боях без правил.