Познающий НеЖизнь - Александр Иванович Гуринов Страница 2

Десятки циклов сна и пробуждения, я уже уверенно контролировал все своё тело, после чего принял решение и согнул ноги, опёрся руками о стену позади себя и медленно начал подниматься на ноги.

Усталость накатило так резко и быстро, что я едва успел это ощутить, как снова погрузился в забытие сна.

Однако, я всё же сумел встать на ноги.

Глава 2

Опираясь руками о решётку, я стоял на ногах, осматривая себя и пытаясь понять, что со мной не так? То, что со мной не все нормально, или лучше сказать, все ненормально, я понимал отчётливо. С моим телом все было не так. Я не знаю, не могу вспомнить ещё, как я выглядел раньше, но я точно уверен, что выглядел я не так.

Сняв с себя ненадолго те обрывки ткани, что были на мне, и которые совсем не помогали мне согреться, я увидел, что все моё тело было морщинистым, высохшим, словно почти мумифицированный труп человека, покрытый чем-то похожим на венозные вздутия, концентрировавшиеся на моей груди, обтянутые серой кожей. Моё состояние никак нельзя было назвать хоть в какой-то степени нормальным или близким к таковому.

А ещё, я заметил за собой некоторые важные детали. Так, например, я не чувствовал никаких изменений, сколько бы не двигался. Никакого чувства согревания, никакого чувства отступающего от меня холода. И в добавок к этому — я не дышал. Моя грудь совершенно не двигалась. Когда же я попытался вдохнуть воздуха… снова чувство, будто на меня накатывает усталость, но я ощущал, что потратил ещё не все силы, чтобы сделать вдох. Грудь расширилась и воздух со свистом устремился в меня, однако я не почувствовал никакой разницы.

Попытавшись же произнести хоть слово, я услышал лишь хрип, когда грудь выдавил из меня весь воздух.

И в этот момент я вновь ощутил, что силы мои подошли к концу и я погружаюсь в сон. Но ничего, в следующий раз я стану ещё немного сильнее и смогу немного больше.

Так продолжалось ещё много циклов. Я не видел, чтобы тут смеялись времена суток — небыло никаких видов на небо или улицу, а вокруг было всегда одинаково темно, или скорее, очень тускло. Отсюда не мог судить о том, сколько времени проходит, пока я сплю, и сколько времени прошло с тех пор, как я впервые себя осознал. Единственное, что менялось здесь, это количество сил, которые у меня есть на любые мои действия. И с каждым разом, когда они подходили к концу, их становилось совсем немного, на каплю больше. Но эта капля сильно сказывалось на мне. Тело становилось более подвижные, я все лучше и лучше контролировал его, улучшалась мелкая моторика пальцев, а конечности уже не были скованны в движениях и с большой скоростью делали всё, что я желал.

Спустя множество циклов я стал понимать, что сил во мне скопилось столь много, что обычные движения моего тела уже почти не утомляют меня.

Однако, это не единственное, что во мне менялось с каждым циклом, с каждым ростом силы. Я с каждым разом вспоминал все больше, понимал свои воспоминания лучше. Лучше становилась работа моего тела в целом — стали нормально работать органы чувств — я стал слышать звуки, доносившиеся откуда-то со стороны. Видимо, там находятся другие пленники, подобные мне.

Но всё это меркнет в сравнении с тем, что я вспоминал кто я. По чуть-чуть, но в голове сами собой всплывали новые, не ясные по началу образы, воспоминания, которые с каждым разом становились все более отчетливыми и понятными.

Правда, и с этим были проблемы — некоторые воспоминания и образы легко сопоставлялись и связывались друг с другом, а некоторые совершенно не сходили ь друг с другом. Было сложно ориентироваться в этой мешанине образов. Но, тем больше мне хотелось вспомнить все, понять, кто я такой, как здесь оказался, почему я и почему здесь. Что со мной происходит, в конце концов? Почему я, по всем параметрам и меркам, труп, осознаю себя, могу двигаться и так далее? Это, ведь, просто невозможно!

Это заставляло меня снова и снова двигаться.

Понимание того, что я — труп, и то, что это, возможно, как-то связано с тем, что я совершенно никак не могу избавиться от чувства холода, чуть снова не вогнало меня в уже почти позабытую апатию — в голову сама собой закралась мысль, что, раз все мои действия лишены смысла, то зачем я вообще стараюсь и двигаюсь, вспоминаю себя и так далее?

Но тогда я и пришёл к выводу, что, возможно, вспомнив, кто я есть, я смогу найти способ избавиться от холода! А если это не поможет, то я могу попытаться… нет, не попытаться, а выбраться отсюда, и попытаться найти ответ на вопрос «Как избавиться от треклятого холода?» где-то во вне своей камеры содержания.

А для этого нужно не прекращать двигаться, снова и снова уставшая, засыпая и просыпаясь немного сильнее, чем в прошлый раз.

Однако, в конце концов, это произошло — тело моё уже было столь хорошо послушно, и требовало от меня так мало сил на любые действия, что я просто перестал уставать от постоянных движений.

За эти бесчисленных циклы я уже так хорошо навострился ощущать свои силы, что делал это постоянно и происходило это с ошеломительной точностью — я точно мог понять, сколь много или мало у меня осталось сил и насколько ещё меня хватит. И я ощущал, после того, как приближался к грани усталости, как мои силы, медленно, но верно, возвращались ко мне. И, как и с количеством сил, которые доступны мне после каждого цикла, количество сил, которые я восстанавливаю, так же росло. И на данный момент, обычные движения моего тела уже просто не успевают тратить мои силы на только быстро, чтобы вновь погрузить меня в сон.

Тогда я начал пытаться двигаться в своей камере быстрее, искать движения, методом проб и ошибок, которые будут требовать от меня все больших трат моих сил.

Однако, моя камера хоть и была довольно просторной, не сказать, что представляла полную свободу действий и движений.

Тогда я начал использовать повторяющиеся движения, которые должны были бы напрягать мои мышцы, если бы тело моё было живым. Приседания, вместо того, чтобы утомлять мышцы ног, требовали от меня