Время для жизни - taramans Страница 2

– «такой хоккей нам не нужен!». Тут подоспел перестроечный Указ о приравнивании трех лет обучения в военном училище к сроку срочной службы. Отчислялся Елизаров из училища тягомотно и не быстро. Пришлось превращаться из приличного и даже местами бравого курсанта, в самовольщика, гуляку, начинающего пьяницу и бабника. Хотя «в бабника» в общем и целом даже нравилось, но вот все остальное – с души воротило. Отчислившись и вернувшись домой, выдержал тяжелый и по-мужски резкий разговор с отцом, поболтался по родному городу, получил военный билет, подумал, а затем, созвонившись с двоюродным дядькой, работавшим в Омске на судоремонтном заводе, рванул к нему в поисках работы и смысла жизни.

С трудоустройством никаких проблем не возникло, хотя сначала были какие-то непонятки с квотами на прописку в режимном городе (в Омске тогда был ряд вполне себе ударно работающих оборонных предприятий). Но утряслось все довольно быстро, и, получив комнату в рабочем общежитии, Серега оттарабанил навигацию на рейдовом катере, выполняющем внутрипортовые работы.

Затем, купившись на рассказы об интересных рейсах на север, в Обскую губу, про «море рыбы, икры и прочих неплохостей» (да и существенную прибавку к зарплате, чего уж там скрывать!), вторую навигацию отходил рулевым-мотористом на «двухтысячнике». Вроде все неплохо – с зарплатой так и вовсе хорошо (мать с отцом успокоились, полагая, что Серега нашел свое), но Елизарова точила мысль, что, убежав с ВМФ в речфлот, он фактически сменил хрен на редьку.

Тем временем личная жизнь потихоньку тоже менялась. Веселые дружеские походы по многочисленным женским общежитиям (как учебных заведений, так и предприятий города), довольно резко пошли на убыль, стоило лишь Сереге познакомиться с Ириной, студенткой пединститута.

Стройная, симпатичная и далеко не глупая девчонка «охмурила» (как потом, через много лет, смеялся Сергей) бравого бабника-рулевого разговорами о литературе, стихами (коих знала множество – филолог же, как иначе!), а в уединении – в своей или Серегиной «общажной» комнате – ярким, потрясающим сексом. В общем, Серега «спекся», и, когда Ирине пришла пора распределяться, он без лишних раздумий уволился с флота и поехал с ней к месту ее будущей работы. Так сказать – голова есть, руки вроде бы тоже не из жопы растут, так что найдем - где работать и как жить. Перед убытием к месту работы Ирины, они, оповестив заранее родных с обеих сторон, приехав к ее родителям, быстро организовали и сыграли свадьбу.

Семнадцать лет они прожили в одном из райцентров Омской области – Ирина работала в школе, Серега же, недолго помыкавшись, принял предложение тогда еще работавшего райкома комсомола и по путевке этой, вскоре умершей организации, пошел служить в милицию.

Начинал постовым, потом отучившись заочно в школе милиции, участковым, затем следователем. Родилась дочь, выросла, уехала учиться в Омск и там осталась, выйдя замуж. И теперь самым светлым и любимым существом для Сергея стал внук Егор, маленькая, розовощекая, кудрявая, светловолосая почемучка. Жаль, что привозят его к деду с бабкой нечасто.

Отношения с дочкой все больше становились сложными – по всему судя – из-за зятя. Нет – в целом парень был неплохой, и как муж не из худших. Спиртным не увлекался, относился к дочери и внуку явно хорошо. Но чем дальше, тем больше Сергей не понимал - ни зятя, ни дочь.

Будучи каким-то предпринимателем, зять не занимался чем-либо определенным – то одно у него, то другое. На вопрос Сергея – не лучше ли выбрать более или менее свободное окно в бизнесе и упереться в его развитие, зять отвечал, что сейчас так нельзя – прогоришь, нужно стараться одновременно вести два-три направления деятельности.

Вот только получалось у него – то густо, то пусто. Причем, когда густо – дочь с зятем затевали какие-то поездки то по Европе, то к южным морям, то меняли машины. А вот квартиры у них все не было, мотались по съемным углам. Такое отношение их к жизни, Сергея раздражало. Жена успокаивала, посмеиваясь – «Стареешь, наверное, вот и ворчишь».

Со здоровьем Елизарова в последнее время стало заметно хуже и если гипертония «поселилась» в нем давно, то боли в сердце, все учащавшиеся, заметно беспокоили.

«Наверное, пора уже… Не вечно же молодым и здоровым быть… «И ходите здоровый, как матрозззз…». Мда…».

В свои сорок семь, Сергей Елизаров уже пережил инсульт, который 7 лет назад и привел к его увольнению из рядов доблестной российской полиции (пардон – тогда еще милиции). Отработав в отделе милиции городка (точнее даже села – городом этот населенный пункт все же значился лишь номинально) 17 лет, карьеру Елизаров не сделал. Дослужившись до должности старшего следователя следственного отделения ГОВД, будучи майором юстиции, и в принципе – заработав репутацию неплохого, вдумчивого следователя, тем ни менее у начальства слыл работником неудобным – по привычке задавать «глупые» вопросы – ни ко времени и не «по существу». Причем задавал он их, как правило, в отношении вещей вроде бы и правильных, но уж очень неудобных, прежде всего – для начальства. И ведь знал же Елизаров это за собой, да и коллеги-приятели, не один раз говорили что-то вроде: «Да уймись ты, наконец! Ведь не изменишь ничего, только снова «наскребешь на свой хребет». Но нет – снова «ляпнет» по случаю, толком не подумав, и снова неприятности готовы.

Так что – подкинуть какое-нибудь уголовное дело помутнее, да «по-многоэпизоднее» – всегда пожалуйста, а вот – карьера – увольте… Поэтому, когда после очередной «накачки» у начальника отдела по поводу высказанного Елизаровым недовольства (причем высказанного прямо на общем совещание всего личного состава отдела), вернувшись в свой кабинет, он свалился прямо у рабочего стола, у начальства появился реальный шанс избавиться от него – «по состоянию здоровья».

Пролежав в местной больничке с диагнозом «инсульт» неделю, Елизаров был переведен в областную больницу УВД, где прошел полный курс лечения и был обследован на всяческие имеющиеся у него болячки. Обследование показало букет разных неприятностей, которые в наше время к сорока годам образовываются у большинства российских мужиков: от хронического простатита, до гипертонии и ишемии.

Слава Богу, никакой онкологии эскулапы не нарыли! Елизаров понимал, куда ведет сие обследование, но в душе был, в общем-то, не против. Как-то поднадоели ему все эти бесчисленные, бессмысленные (и все возрастающие) бумаги в уголовных делах, морды уголовные, физиономии потерпевших – зачастую немногим лучше морд уголовных, и, хоть и вялотекущая, но перманентная борьба с деятельностью своего начальства.

К тому же в милиции становилось все больше и больше формализма, а