Три Африки для Миши и Лизы (СИ) - Вагнер Идалия Страница 2

Миша отбросил смартфон. С точки зрения представителя органов охраны правопорядка, в некоторых странах творился сущий беспредел. И он почему-то поощрялся на самом высоком уровне. Бред.

От скуки вновь включил телевизор. Сначала посмотрел сюжет о том, как жутко живет народ в Африке. Жилья нет, еды нет, воды нет, работы нет, школ нет. Невольно вспомнились темнокожие герои предыдущих роликов, у которых были и жилье, и еда, и всякие пособия, только желания работать не было.

— Что же на историческую родину не едут все те, чьи угнетенные, но счастливые предки были насильно оттуда вывезены? Они же, наверно, с легкостью наладили бы жизнь среди соплеменников, — пробормотал утомленный международными делами лейтенант.

Потом переключил телевизор на музыкальный канал и выключил звук. Этот канал он включал, чтобы посмотреть на красивых певиц. Когда целый день на работе видишь только алкоголиков и преступников, невольно тянет на кого-то красивого и нарядного.

Выступление фигуристой красотки Дженнифер Лопес досмотреть не удалось.

Практически сразу после неимоверно яркого разряда молнии раздался страшный грозовой раскат. Окно с треском распахнулось, пропуская яркий светящийся шар.

То, что погас свет, телевизор с громким щелчком выключился, а из-за его задней стенки поползли зловещие струйки черного дыма, Миша уже не увидел.

Глава 2

Солнечный лучик настойчиво светил в правый глаз. Сон не отпускал, хотя недоумение нарастало. Почему-то страшно затекла шея, болела неестественно вывернутая голова, а под щекой лежало и давило что-то твердое, уходившее за ухо и выше. Интересно, куда подевалась любимая анатомическая подушка, которая, судя по рекламе, должна дарить приятный отдых?

Под уставшим даже после сна телом была не привычная кровать, а целая россыпь мелких камешков, и каждый камешек вонзался в плоть. Было ощущение, что накануне били, причем долго, больно и с извращениями.

Левая рука остро и странно саднила, как будто натертая до кровавых ран. Стоило чуть шевельнуться, и спина отозвалась тысячью болезненных уколов. Ноги ныли, как после длительного похода.

Давненько ничего похожего не было. Пожалуй, только один раз нечто подобное испытывал. Давно, еще в первые дни службы в армии, когда ребята с Кавказа решили устроить новичкам проверку на прочность. Сейчас даже похуже будет. Что случилось-то? Придется открывать глаза.

— Подъем, скоты! Подъем, живо! Пошевеливайтесь, бездельники!

Сразу зло и глухо залаяли собаки.

Что за…

Что за ерунда творится? Быстро и неотвратимо нарастал гул человеческих голосов и нестройный металлический звон. Эти звуки перекрывались грубыми командными окриками и лаем собак.

Реальность ошеломила. То, что он лежал на голой земле, Мише сразу было понятно. Это еще худо-бедно можно было отнести на то, что дело происходило в каком-то походе, на рыбалке или иных мужских игрищах.

Но то, что вокруг будет толпа почти голых негров, — нет, к такому кошмару жизнь лейтенанта не готовила. Со всех сторон были видны только человеческие фигуры различной степени черноты: от иссиня-черных до цвета очень темной охры.

Это что? Рабы? Африка? Откуда? Может, это съемка исторического фильма?

Люди вокруг были соединены в пары колодками с рогатинами на концах или металлическими ошейниками на цепях. Именно из-за такой колодки на самом Мише казалось, что сильно натирает шею и щеку. Для кого-то размер колодок не казалась таким критичным, но для дюжего негра, в теле которого обнаружил себя лейтенант российский полиции, подобрали прибор огромных размеров.

Вместо анатомической подушки под его головой была деревянная неструганая конструкция. Две рогатины соединялись перевитыми лианами или кожаными шнурами. Видимо, от долгого использования и воздействия воды, этот связующий материал как будто спекся, и кто-то его решил не распутывать, хотя во второй рогатине никого не было. Нехитрое запорное устройство, которое должно было взять в капкан чью-то шею, оказалось открытым.

Тяжесть, лежащая на животе, это была не просто тяжесть, а металлическая цепь, один конец которой опоясывал его бедра и соединялся с браслетом на ноге, а второй конец был приклепан к металлическому браслету на руке. Оба браслета на ногах были соединены короткой цепью. Не разбежишься в таком облачении!

На руках бывалый полицейский распознал не просто браслет для украшения, а ручные древние кандалы. Левая рука была растерта до раны, которая уже почти запеклась, но продолжала чуть кровить. На икрах ног и на спине горели огнем зловещие почти свежие рубцы. Раны на ногах оказались обильно усыпаны землей и каким-то мусором. Медичка Ирина Федоровна из госпиталя назвала бы это варварством по отношению к своему здоровью и пригрозила ампутацией всего, до чего дотянется во время операции. Она такая, с мужичками не церемонится. Сложно понять, когда ее специфический юмор переходит в серьезный разговор.

Пока Миша с нескрываемым ужасом осматривал свое тело, внезапно ставшее черным и огромным, вокруг поднимались его товарищи по несчастью, все попарно соединенные грубыми колодками или связанные тяжелыми цепями. Абсолютно на всех были следы многочисленных побоев.

В голове творился хаос из ненормативной лексики и панических возгласов: «Что за хрень, стрелять буду, дайте табельное оружие».

Одна мысль настойчиво пыталась пробиться вперед: «Кажется, я слишком много смотрел ролики про темнокожих. Это сон, я сейчас проснусь и пойду на работу».

Миша пощипал своими новыми огромными пальцами свою новую огромную ногу и скривился от боли. Боль была вполне реальная. Неужели не сон? Но почему?

Совсем рядом пробежала громадная черная красноглазая собака и рыкнула на сидевшую неподалеку женщину-негритянку, которая попыталась встать. Та испуганно присела. Команды вставать, надо полагать, придется ждать отдельно.

Нд-а-а. Кстати, об одежде. Ее было катастрофически мало. По своему родному городу в таком минимуме Мишаня даже в состоянии подпития не пошел бы. Здесь пришлось, потому как все такие. Ну, что ж. Вентиляция, конечно, полезная штука при жаре, хотя… неловко как-то. И есть еще физиологические потребности. С ними здесь как? Что-то подсказывало, отдельные домики местными декорациями не предусмотрены.

Вдали показались несколько темнокожих в одежде. Они несли корзины и раздавали что-то пленникам. Когда очередь дошла до Миши, он получил горстку чего-то, похожего на муку, черствую маленькую лепешку и совсем крохотный кусочек буроватого и волокнистого вещества.

Находящийся в полной прострации Миша съел этот завтрак, ориентируясь на то, как это делали соседи. То, что казалось мукой, видимо, и было мукой. Волокнистый кусок, скорее всего, считался сушеным мясом. Ну, или сушеной рыбой. Вкус разобрать было очень сложно.

Почти сразу принесли в больших ведрах или баках воду, которую все по очереди пили. Миша с ужасом отметил, что от нее сильно пахнет, а на поверхности плавает какая-то пленка. Но люди вокруг пили, а все более припекавшее солнце подсказывало, что скоро будет очень жарко. Вряд ли бутилированную воду пожалуют. Пришлось зажмуриться и пить из какой-то ржавой банки, из которой до него пило полкаравана.

В голове мелькнула мысль: «Надеюсь, этому телу не привыкать к такой еде и воде, и оно не слишком станет возражать. Не хватало еще в таких условиях заполучить какую-нибудь заразу, типа дизентерии». Что-то подсказывало, такое здесь не лечится, да и вряд ли кто будет озадачиваться лечением черного невольника.

— Миша, что за бред ты несешь. Какой-то черный невольник — кошмар! Это просто дурной сон, — в голове раздавался жалкий лепет, — сейчас проснешься, и все будет хорошо. Пойдешь на работу в любимое отделение. Сейчас точно понимаешь, что оно любимое! Увидишь Лизу! Возможно, когда-нибудь решишься пригласить ее на свидание! Да не когда-нибудь, а прямо завтра! Даже сегодня! Честное полицейское!