Вячеслав Сизов - Мы из Бреста. Штурмовой батальон Страница 20

Глава 12

Все это конечно хорошо, что снова вышли к своим и наш рейд вроде бы действительно закончен, но червь сомнения все равно меня гложет и не дает спокойно жить. За сутки, что мы потратили на выход к Монастырщине, я слишком много видел и это не давало мне спокойно радоваться жизни.

Сплошной линии фронта не было. Были очаги сопротивления и опорные пункты, занятые малочисленными остатками наших частей. То, что немцы не продвигались в этом направлении, было связано в основном с природными факторами. Болота, большое количество рек и леса не давали врагу возможности активно применять свои моторизованные подразделения. Но вот пехотные части могли прорваться здесь, обходя лесами опорные пункты. Как мы. Спокойно и никого не встречая на своем пути. Ведь смогли же мы незаметно обойти несколько опорных пунктов наших войск и выйти на дорогу Татарск — Монастырщина, а потом по ней добраться до районного центра. Тут на жд. станции под погрузкой стоял санитарный поезд и нам удалось договориться сдать в него своих раненых, а то сто шестьдесят человек набралось за эти дни. Часть из них сразу же попало на операционный стол, а остальными занялись санитарки. Нам же с Севостьяновым пришлось искать командование дивизии, что здесь занимало оборону. Помог нам в этом начштаба одного из полков. Очень своеобразный молодой человек. Наглый до безобразия. В мое отсутствие хотел отжать личный состав, пришлось его слегка успокоить и поставить в рамки, а то «ходют тут всякие».

Беседа с особистами много времени не заняла. Они сами несколько дней назад вышли из окружения из тех же мест что и мы. Уточнили и посмотрели кое — что. Поделились разведданными и пленными. Мне как командиру подразделения НКВД, пришлось лично пообщаться с начальником особого отдела дивизии. Как-никак старший тут начальник от нашего наркомата. Нормальный вроде мужик оказался старлей. Я открыл ему пару страниц нашей истории. Далеко не все, а только связанные с Брестом и Слуцком. В качестве доказательства своих слов приведя журнал боевых действий. Не знаю, почему, но, ни Боевое Знамя части, ни гербовую печать я не показал. Почему? Тревожно мне было из-за виденного в тылах дивизии и не было уверенности, что нам снова не предстоит ходить по немецким тылам. А еще, потому что в ходе беседы в памяти всплыл тот факт, что пленного генерала Лукина уговаривал сотрудничать с врагом его же начальник особого отдела армии. Может это и глупо, но я решил перестраховаться. Тем более что о Знамени знал лишь очень ограниченный круг лиц — Горохов, Никитин, Петрович и приставленные ко мне пограничники которые заранее были предупреждены о необходимости не разглагольствовать о нем. Надо отдать должное, что особисты глупых вопросов ни мне, ни бойцам не задавали. Мы на них честно и правдиво отвечали. Вроде к нам особых претензий никто не предъявлял. Хотя сомнения в отношении нас у них остались. В принципе правильно. Кому понравится, что на его поле ввалится толпа здоровых, с нормальным цветом лица, откормленных «окруженцев» с кучей трофейного оружия и боеприпасов. Это они еще нашей техники брошенной из-за отсутствия топлива и повреждения не видели. Мы вообще по сравнению с «севостьяновскими» бойцами выглядели верхом военного совершенства. Те когда их встретили вообще на «замухрышек» были похожи. В большинстве своем без оружия, грязные, в рваном обмундировании, бледные и голодные. Живая картинка для любой книги о войне моего времени посвященного разгрому 1941 г… Пришлось приводить их в порядок — вооружать, одевать, перевязывать и кормить из своих запасов. Хотя жаба Петровича ой как душила. Зато когда линию фронта перешли не так уж и ярко мы на фоне остальных выглядели. Да и вопросов нам меньше задали. Единственное о чем я просил особистов так это сообщить командованию о нашем выходе и дать возможность народу сходить в баню. Прогулка по лесу это хорошо, но баня после нее лучше. Обещали сделать и то и другое и даже выполнили.

Нас до получения указания от вышестоящего командования разместили в лесу, в нескольких километрах от поселка, в расположении внештатного запа. Комдив, мужик умный, собрал сюда всю прибывшую с маршевым пополнением молодежь и давал тут ей азы военной службы. Большую часть полка составляли те, кто по мобилизации был призван в конце июля. Об их уровне военной подготовки даже говорить не приходилось. Считай, никакой не было. Чему можно подготовиться за две недели учебных сборов и по дороге к фронту? Ничему. Если только каким мелочам вроде сборки разборки винтовки и наматывания портянок. Хорошо, что хоть не разбежались, а то по рассказам командиров, пришедших познакомиться поближе и потрясти языком, пополнение даже присяги до прибытия в зап. не принимало. Только тут стало понятно, почему так активно обхаживал моих бойцов капитан Попов. В полках по несколько сот человек после боев осталось, поэтому тут каждый боец был на особом счету, а обстрелянный и вышедший с оружием тем более. Несмотря на приказ Ставки возвращать вышедших из окружения бойцов и командиров в свои части, командиры полков по возможности старались этого не делать, таким образом, решая вопрос о пополнении именно своих подразделений. Капитан Попов, пользуясь случаем, именно так и хотел пополнить свой полк, но не удалось и пришлось ему довольствоваться сотней бойцов из запа. Пополнение он, кстати, увел практически без оружия. Не было его. Оружие для бойцов должны были в полку найти. Парням с собой только два десятка ящиков с бутылками с зажигательной смесью выдали.

Как боевая единица зап. полк собой практически ничего не представлял. Собранные тут бойцы были разбиты на три батальона. Винтовки были только у одной из рот батальона. Личный состав по очереди занимался изучением оружия. В остальное время с палками в руках отрабатывали штыковой бой, метание гранат, окапывание и тактику действия в составе подразделения. Обучением новобранцев занималось полтора десятка командиров и политработников из числа запасников и три десятка сержантов. Командовал тут всем строгий майор-запасник, поддерживавший порядок в полку на должном уровне. Ряды палаток, коновязи и полевые кухни были спрятаны под масксети и деревья. Народ серьезно относился к возможности вражеского авианалета. Немецкие самолеты достаточно часто пролетали над лесом, но пока не наносили своих ударов.

Если «севостьяновских» бойцов поселили вместе со всеми, то нам выделили место для размещения несколько в стороне от остальных. Чему я только был рад — меньше вопросов будут задавать. А уж как рад был этому рад Петрович словами не передать. Во первых. За время нашей прогулки по Могилевщине его хозяйство значительно разрослось. Одних строевых лошадей под полсотни завелось, а еще трофейная кухня и куча повозок с имуществом, вооружением и боеприпасами. По его словам на все это «местные жители» уже покушались с просьбами поделиться и поменяться, а ему этого хотелось бы избежать. Ну и во вторых мы сняли с довольствия «пришлых севостьяновцев». Все экономия продуктов. И вообще он был не против пополнить наши продовольственные запасы. Тем более что в полку такие запасы были, а нас по записке особого отдела поставили на котловое довольствие. Так что Петрович собирался сделать набег на продовольственный склад и основательно его потрясти, сославшись на отсутствие своих запасов.

До ужина нас никто не трогал. Дали помыться в бане и привести себя в порядок. Петрович ухитрился в банно-прачечном комбинате белье поменять, а в поселке пошить чехлы для оружия из трофейного материала.

На быстрый ответ из Центра я и не рассчитывал. Хватило опыта суточного сидения в Городищах. Правда, там мы выходили на полковом уровне, а здесь сразу вышли на дивизионный, уж связь то у них с корпусом, армией и фронтом есть. А раз так, то наше местное сидение надолго не должно было затянуться. Но «чуйка» блин орала с каждым часом все громче и громче. Над Монастырщиной на восток и обратно несколько раз в сопровождении истребителей прошли немецкие бомбардировщики. Нас и поселок они игнорировали, а зенитки на станции и в расположении штаба дивизии молчали.

Вечером все и началось. Первым признаком, что все идет не так как всегда, стала возросшая активность командного состава полка. Их несколько раз собирали у штабной палатки. После чего начались сборы лагеря. Из Монастырщины несколько грузовиков привезли ящики с винтовками и боеприпасы, которые раздали по подразделениям. Бойцов из группы Севостьянова до этого державшихся вместе разделили по батальонам. Потом в полк приехал комиссар и начальник особого отдела дивизии, собравшие в штабную палатку весь комсостав полка. Пригласили туда и меня. На совещание я опоздал, посыльный дал мне возможность домыться в бане и одеться по форме. Прибыл я в штаб, когда все уже было законченно. Встретили меня только представители дивизии. Комполка и остальные куда-то убежали по своим делам.