Спецназ. Опять в прошлое?! (СИ) - Чинцов Вадим Владимирович Страница 20

Ульянов, Плеханов и Цедербаум пошли на встречу авторитетному революционеру и, вчетвером заглянув в небольшую, но уютную кофейню, решили обсудить того, кто смог изменить мировоззрение у такого идола анархии.

— Товарищ Лис, в отличии от своих родственников, с которыми он прибыл в Швейцарию, отличается огромным багажом знаний — Юлий Осипович пожал плечами — Я все время гадаю, откуда у него такие познания. Он цитирует Маркса и Прудона, Энгельса и Макиавелли, Канта и Платона, Конфуция и Декарта, Фому Аквинского и Лейбница! Он даже знает такие нюансы жизни философов и основоположников марксизма, что просто оторопь берет!

Ульянов смущенно поведал — Всю последнюю неделю я пытался доказать товарищу Лису необходимость диктатуры пролетариата после свершения революции, согласно марксистской теории, она создаётся рабочим классом в процессе революции для обобществления средств производства и подавления сопротивления общественного класса капиталистов. Диктатура пролетариата перестаёт быть государством после того, как обобществит средства производства и, тем самым, уничтожив разделение общества на классы, потеряет характер аппарата подавления одного общественного класса другим.

Товарищ Лис мне ответил так — Во всех пятидесяти томах сочинений Карла Маркса и Фридриха Энгельса термин «диктатура пролетариата» был употреблён всего семь раз: Маркс употребил его четыре раза, Энгельс — три. Оба они никак не конкретизировали это словосочетание и не написали по отдельности или вместе о диктатуре пролетариата ни одной специальной статьи.

На что я возразил — В Манифесте коммунистической партии Маркс и Энгельс, хотя и не используя собственно термина «диктатура пролетариата», изложили основные положения концепции: Первым шагом в рабочей революции является превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии. Пролетариат использует своё политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, то есть пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил". Примером практической реализации концепции диктатуры пролетариата Маркс считал Парижскую коммуну. Фридрих Энгельс дополняет это утверждение, говоря, что диктатура пролетариата будет являться государством (то есть аппаратом подавления одного общественного класса другим) только до тех пор, пока не осуществит обобществление средств производства, тем самым не уничтожив разделение общества на классы: Первый акт, в котором государство выступает действительно как представитель всего общества — взятие во владение средств производства от имени общества, — является в то же время последним самостоятельным актом его, как государства. Вмешательство государственной власти в общественные отношения становится тогда в одной области за другою излишним и само собою засыпает. Место правительства над лицами заступает распоряжение вещами и руководство процессами производства. Государство не «отменяется», оно отмирает.

Знаете, что ответил наш недавний крестьянин? — Это утопия. Кто из людей, почувствовав жажду власти и получив ее, добровольно от нее откажется? Как бы не так, неграмотные в основной своей массе бывшие угнетенные, получив безграничную власть, которая даст им право решать кому жить, а кому умереть, войдут во вкус пролития крови и не остановятся, пока не уничтожат всех, кто был их богаче и умнее, под нож со временем пойдут даже крепкие крестьянские хозяйства, выбившиеся наверх благодаря труду многочисленной семьи от зари и до зари. А дорвавшиеся до власти лентяи, которые раньше жили впроголодь только из-за нежелания трудиться, предпочитающие вместо этого жрать самогон и иногда подрабатывать то пастухом в селе, то чернорабочим в городе, вот эти горлопаны и пойдут по головам больше всех показушно демонстрируя свою бедность и угнетенность, будут резать и стрелять. Таков русский народ, часть пашет как вол, а часть просит милостыню вместо присоединения к тяжелому труду соседа.

Честно говоря я после бесед с товарищем Лисом невольно задал себе вопрос — правильным ли путем мы с вами идем, товарищи?

Плеханов кивнул — Его яркие образы возможных последствий нашей революции ужасают. И в то же время я понимаю, что подобные варианты будущего действительно возможны. Мы, по сути, пытаемся с вами решить за весь народ, в котором пролетариат, к слову, занимает всего один процент от населения! Когда я это под давлением товарища Лиса осознал, я ужаснулся — что же за диктатура пролетариата получится, если самих рабочих всего один процент! Владимир Ильич, вы действительно готовы уничтожить полтора процента от населения, являющихся дворянами и полпроцента богачей? А это около двух с половиной миллиона человек? Ведь добровольно они вам свой капитал не отдадут. А еще ведь четыре с половиной миллиона тех, кто считает себя казачеством и будут защищать и свои земли и свои свободы, дарованные им царем. А еще, как подчеркнул наш товарищ Лис, будут проблемы с зажиточными крестьянами, которых захотят ограбить те самые лодыри и неумехи. Зажиточных крестьян сейчас в России около двадцати процентов от общего количества, и они, в основном, представлены категорией государственных крестьян. Они также как помещики занимаются торговлей, ростовщичеством, землевладением. Но по словам опять же товарища Лиса именно зажиточные крестьяне ведут хозяйство с целью сбыта продуктов, для чего увеличивают посевы, совершенствуют инвентарь и технологии. Именно благодаря им в стране есть зерно и его даже продают за границу. А двадцать процентов это почти девятнадцать миллионов человек. Владимир Ильич, что же вы молчите?

— Даже не знаю как вам ответить, недавно товарищ Лис мне сказал — Жить нужно не ради мести за убитого царизмом брата, а ради счастья всего русского народа. Царь полностью отстранился от управления страной, государственная система прогнила и требует неспешной и продуманной реформации. Захват власти ради диктатуры пролетариата преступен. Власть нужна для создания в стране мощной промышленности и развитого сельского хозяйства, которые создадут новые рабочие места, для обеспечения справедливого восьмичасового рабочего дня с прилагающимися бесплатными социальными благами, как то медицина, обучение вплоть до высшего и высокие оклады, зависящие от знаний и умений рабочего или технической интеллигенции, от отсутствия брака, от новых идей изобретателей и инженеров, от качества лечения врачей, от умения преподавать знания учителей. Уровняловка преступна, она в итоге подвигнет умелого и более быстро работающего человека скатиться на уровень лодыря и бракодела, получающего ту же зарплату.

Кропоткин негромко хлопнул три раза в ладоши — Браво! Я в который раз убеждаюсь в гениальности этого бывшего крепостного. Черт возьми, не понимаю, откуда в нем столько знаний! Он же еще и несколько языков знает в совершенстве как и его братья! Вы в курсе, что этот товарищ изобрел и буквально на днях запатентовал новую настольную игру под названием Монополия? В этой игре побеждает игрок, который концентрирует в своих руках всю собственность. Несколько наборов этой игры наш товарищ обещает подарить сразу, как изготовят первую партию, якобы игра учит масштабно и стратегически мыслить и поможет любому овладеть управленческими навыками. Товарищ Лис считает, что прежде чем начать управлять каким-то бизнесом, не говоря уже о государстве, человек должен освоить эту игру. Вот и попробуем наши таланты, сражаясь за завладение чужого имущества, а это по сути политика войны или экономического поглощения чужих территорий.

Плеханов добавил — Товарищ Лис считает, что прежде чем начать руководство огромным государством, следует попробовать для начала руководство фабрикой, заводом, животноводческой фермой наконец.

Кропоткин чуть не подавился кофе — Это гениально! Товарищи, а ведь в этом есть рациональное зерно, как вы считаете, Владимир Ильич?

Ульянов поморщился — Скажу больше, мне товарищ Лис сделал предложение просто невероятное: В российской глубинке на примере десятка сел и нескольких рабочих поселков он хочет чтобы мы как в игре опробовали все свои идеи, отказавшись в итоге от заблуждений и выработав действующую модель государства без помещиков и царя.