Мужская работа (СИ) - Казаков Дмитрий Львович Страница 21

Но потом мне стало не до мыслей, поскольку Лиргана нагнулась и укусила меня за губу — сильно, до крови. Задвигалась чаще, лицо отвернула в сторону, зато вцепилась крепче, я ощутил, как когти ее входят через кожу в мясо.

— Ааааахххх… — протянула она, и расслабилась. — Ты как там, не кончил еще? Передерну затвор, чтобы не мучился…

В голосе центуриона не было теплоты, он звучал холодно, по-деловому: ну перепихнулись по-быстрому, обычное дело. Честно говоря, я и не ждал от нее нежностей, но все равно чувствовал нечто вроде разочарования.

Лиргана выполнила обещание, грубо и резко, брезгливо обтерла руку о мою штанину.

— Кому расскажешь — я тебя убью, так что не воняй, — сказала она, поднимаясь. — Наверняка понял уже, рыжий, что слово я держу.

Снова вжикнула молния, пары движений ладонями хватило, чтобы оправить юбку. Центурион пригладила волосы, бросила на меня взгляд, полный совсем не любви, и в следующий момент ее в святилище не было.

Я остался в компании бабушки нынешнего Гегемона и сумбура в мыслях.

Нас выгнали из линкора очень ранним утром, и в транспортеры мы загрузились в полной темноте. Когда рассвело, стало ясно, что едем мы по узкой лесной дороге, по сторонам высятся огромные деревья, сплошь в мохнатых ветках, густые кроны нависают над самыми шлемами.

Рассвет чащоба встретила криками, гамом и шумом, среди листвы замелькали то ли маленькие птицы, то ли огромные бабочки с головами.

— Бодренько тут у них, вапще, — сказал Макс сонно и зевнул во всю пасть. — Интересно, куда нас везут?

— Не доложили, — ответил я, провожая взглядом сидевшую на стволе многоножку размером с мое бедро: зелено-коричневая и словно покрытая шерстью, она пялилась на меня парой глаз на стебельках.

И в тот же момент транспортер остановился, да так резко, что меня мотнуло и я навалился на Дю-Жхе, а Макс в свою очередь, упал на меня.

— Выходим! Строимся, — приказал ехавший с нами Йухиро, и мы начали подниматься.

Я зевнул и потер то место на груди, куда пришелся удар Фула — там все так же болело. Перекинул тело через низкий борт, мягкая земля во мху ударила в подошвы, под ними чвакнуло.

Нас ждал бой, и я нервничал, и я боялся, но все же меньше, чем в первый раз. Поджилки тряслись слабее, и я более-менее представлял, что буду делать, когда мы столкнемся с бриан.

И еще очень хотелось узнать больше о враге — как он вооружен, как воюет. Информацией нас совсем не баловали, а из первого столкновения я знал только, как обитатели этой планеты выглядят, и все.

Лиргана прошлась вдоль строя, осмотрела нас, я поежился под ее свирепым взглядом. Из приказов стало ясно, что центурия разбивается на группы и движется к цели, нашу поведет Йухиро — у нас отлегло от сердца — выйдя на рубеж, мы ждем артобстрела и налета, а затем атакуем и захватываем стратегически важный пункт, еще одно селение.

Нам дали оправиться, глотнуть воды, и мы цепочкой зашагали через джунгли.

Под ногами чавкало, с визгом и писком сигали в стороны прыгучие твари вроде пауков. Пахло гнилью, из чащобы иногда доносился тяжелый монотонный рев, и мне совсем не хотелось встретиться с существом, этот звук издававшим. Огромные цветки, ало-фиолетовые, с гнилостно-серой сердцевиной, тянулись к нам, словно хотели уцепить за рукав, сверху падали листья, жеваные ветки.

Там, в кронах, тоже кипела жизнь, но мы ее не видели.

— Стоять! — шагавший первым Йухиро вскинул руку, мы замерли, а я подумал, почему мы не выслали передового дозора, никого не отправили в стороны.

Это планета бриан, они знают этот лес, и если устроят засаду, то нам крышка!

— Не знаю, ха-ха, — растерянно пробормотал Макс, когда я поделился с ним мыслями. — Мы им покажем, ведь мы могучая Гегемония и все такое, а они дикари… Расслабону хочешь?

Но я отказался — не стоит одурманивать себя перед боем, хотя та же Азини явно шагала под кайфом, и слюняво улыбалась всем вокруг, деревьям, цветкам, паукам и огромной спине Фула перед собой.

Но атаковали нас не бриан, а местные комары, мелкие, но лютые, готовые лезть в любую щель ради крови. Вскрикнула Диль, хлопнула себя по щеке, я ощутил болезненный укол в подмышку — и как он туда забрался, кто-то в хвосте цепочки разразился тихими проклятиями.

Тут очень пригодился спрей, которым обрызгал нас Йухиро.

— Накопите опыта — берите со склада такую штуку, — посоветовал он, выкидывая опустевший баллончик в кусты. — Всякую живность отпугивает, змей, пиявок, насекомых.

У него шлем отличался от наших — наращения на затылке и над ушами, забрало толще, явно больше функций, не только прицеливание, и я надеялся, что десятник знает, куда нас ведет. Мы топали через лес еще час, комары сопровождали нас звенящим облаком, но больше не досаждали.

А потом Йухиро остановился и скомандовал:

— Ждем тут. Ложимся.

Никакого селения я не видел, во все стороны тянулись заросли, такие густые, что видно метров на десять, не дальше, но начальству виднее, так что я послушно опустился на живот. Примял напоминавшие лопухи растения, запахло горьким травяным соком.

— Слушай, а ты ведь бываешь у доктора? — спросил я у Макса, который неуклюже шлепнулся рядом.

У того постоянно что-то болит, то живот, то голова, то спина.

— Ага, а что? — буркнул он. — Бок чешется, а не дотянуться, броня проклятая…

— Татуировку видел?

Загадка татуировки в виде трех когтистых пальцев, щеголял которой не только наш врач, но и мой родич Иван на Земле, не давала мне покоя. А если кто-то что-то и знал о ней, то именно Макс — первый балагур не только центурии, а всего манипула, чемпион по протухшим анекдотам и мерзким песенкам.

Он охотно болтал обо всем на свете, вот только о том, как оказался на «Гневе Гегемонии», молчал как убитый.

— Конечно, ха-ха. Я… — он осекся, поскольку далеко над нами, в вышине, что-то пронеслось со свистом.

А в следующий момент земля встала на дыбы, закачались деревья, затрещали стволы и ветви. Меня подкинуло, тяжелое ударило по затылку, я упал обратно, как выброшенная из ведра лягушка, мой желудок с сочным «чвак» прилип к позвоночнику, челюсти лязгнули.

Разрыв, второй, яркий свет хлестнул по глазам, и только потемневшее забрало помешало мне ослепнуть.

— …стрел! — прокричал Макс рядом, и я понял, что он имеет в виду «артобстрел».

Но почему они лупят по нам, а не по селению бриан? Или мажут?

Но видимо сработал воздушный корректировщик, и разрывы ушли дальше, земля перестала трястись. Несколько деревьев упали прямо перед нами, остались иззубренные огромные пни, над свежей прогалиной закружились с тревожными криками черные, стремительные птицы.

— Братья и сестры, — Йухиро поднялся на ноги, голос его перекрыл гул обстрела. — Очистим же в пламени души мы наши, свободы добудем священные чаши, и сбросим мы плоти завяленный груз, свободы нас ждет неизбежный союз!

Он пел, неуклюже, немузыкально, пел что-то вроде религиозного гимна, сложенного искренне верующим, но паршивым рифмоплетом.

К счастью эта пытка закончилась быстро, и началась, не побоюсь этого слова, проповедь. Йухиро напомнил, что мы не просто убийцы, что мы отправляем на тот свет «нечистые» души, и что каждый, кто будет делать это хорошо, покинет Колесо Воплощений.

Это мало напоминало официальную религию Гегемона, наверняка было той самой верой, которую исповедовали гирваны.

— Он же фанатик, — пробормотал Макс мне в ухо. — И хочет обратить нас всех! Вапще!

Я кивнул, и в этот момент, словно по команде, разрывы стихли.

— …и благословение Надзирающих снизойдет на нас, и уберегут они нас, и силы даруют! — закончил десятник. — А теперь за мной, братья и сестры! Докажем же чистоту! Вперед!

Я вскочил, шепча «священную мантру» собственного сочинения, не имеющую отношения ни к одной из религий — я вернусь, я выживу и вернусь, ради дочки, ради Юли. Страх на этот раз окатил меня с головы до пят, словно волна Ледовитого океана, но я напрягся, и он отступил.