Как я учился в магической школе (Ученик поневоле) - Александр Олегович Курзанцев Страница 22

Похмыкал еще, а затем, взмахом руки убрал накрывавшее окрестности поле, произнес, посмотрев на нас, - Убиты двое одаренных, судя по одежде, благородные, вероятно проклятьем.

Посмотрел вверх, - Зовите Ингу.

Подошел к нам, пробежался сначала взглядом по Глушакову, затем мимолетно мазнул по мне. Интереса для него я, видимо, не представлял.

- Старший инквизитор Амнис, городской отдел Инквизитория империи Карн… - он сделал паузу, и Сергей сразу же представился в ответ:

- Старший преподаватель общей магии академии, маг первой категории, Глушаков, - добавил, кивнув в мою сторону, - ученик первого курса академии Ширяев.

Бровь старшего инквизитора слегка поднялась, когда он уже внимательней вгляделся в меня. Вопросов, впрочем, относительно моего возраста, от него не последовало, а вот о происшествии он спросил.

- Что-то видели?

- Сущность пятого порядка, класс опасности минимум шестой, - спокойно, но как-то очень веско произнес Сергей глядя в глаза инквизитору.

Тот нахмурился, - Уверены?

- Уверен, - все так же веско ответил Глушаков, а Амнис еще раз внимательно осмотрел его и по чуть расширившимся глазам и изменившемуся выражению на лице я понял, что он моего товарища узнал. По крайней мере дальнейшие расспросы прекратил и снова отошел к тому что осталось от двух парней.

Тут в проулке показалось новое действующее лицо. В длинном черном плаще поверх такого же черного платья, это вне всяких сомнений была та самая Инга которую вызвал инквизитор и это была сто процентная ведьма, обострившиеся в последнее время чувства мне об этом сказали совершенно ясно.

Она прошла не удостоив даже взглядом, подошла к Амнису, провела рукой над останками, а затем глухим и не слишком приятным голосом произнесла, - Все верно, это проклятье. Вот только влито в него... ни одна ведьма в одиночку такое не осилит. Я бы сказала, что работал полноценный ковен, но тогда бы я почувствовала несколько разных отголосков дара, а тут один и какой-то странный…

- Чем странный? - переспросил инквизитор, все больше мрачнея, похоже известия были не самые веселые.

- Не пойму... - ведьма рассеянно оглядела каменные стены подступающих к переулку домов, землю, нас, подняла голову вверх, затем снова опустила взор на нас…

Тут мы пересеклись взглядами и она вздрогнула. Я увидел как зрачки ее и так огромные, резко расширились до самых границ радужки и подняв узловатый палец она практически завизжала, - Это он! Это его сила, я чувствую!

На меня, казалось, обрушился поток ледяной воды, а следом, словно громовой раскат, по ушам ударил рык инквизитора, чьи руки мгновенно засияли от творимой волшбы, - Не двигаться, стоять на месте!

И еще взгляд Глушакова, режущий словно клинок…

Я закрыл глаза и подумал: “Вот сейчас точно - пи..дец!”

Глава 7

— Почему вы убили этих двоих?

Я в пятый раз тяжело вздохнул. И ответил — тоже в пятый раз:

— Никого я не убивал…

***

Конвоировали меня до застенков инквизиции три ведьмы и десяток вооружённых охранников — не знаю уж, как именно эта стража у инквизиторов зовется. Причём не просто вели, а держали наготове что-то поубойней — я ясно чувствовал, что эти дамы средних лет и невыразительной наружности готовы мгновенно спустить на меня подготовленные и заправленные под завязку заклинания. Охранники предлагали ещё в антимагические кандалы заковать, но инквизитор лишь поморщился и бросил, что, они тут не помогут, проворчав себе под нос, мол, опять в ночную смену один молодняк понагнали.

С четверть часа мы петляли по улочкам, распугивая случайных прохожих, пока не пришли к мрачному, возвышающемуся серой глыбой в ночном сумраке каменному зданию. Сначала попали в небольшой внутренний дворик за массивными воротами с двумя пикинёрами, а затем — в глубокий каменный подвал, живо вызвавший нехорошие ассоциации с пыточными застенками.

Впрочем, пытать меня пока никто вроде бы не собирался. Мы прошли мимо камер с массивными ржавыми решётками и оказались у обитой металлическими полосами и какими-то символами из серебристого металла двери. Туда, в почти пустое помещение с намертво вделанным в пол стулом посредине и столом в углу, меня и завели.

Старший инквизитор Амнис сел за стол, а ведьмы и стража рассредоточились вдоль стен, после чего все дружно уставились на меня. Сжавшись под колючими взглядами, я попытался сесть на стул, но был остановлен жёстким окриком инквизитора:

— Стоять! Сначала одежда.

— Что «одежда»? — не понял я.

— Снять всю, до нижнего белья.

Спорить было бесполезно, и я начал медленно стягивать с себя сначала безрукавку, а затем сапоги и рубаху со штанами, снова оставаясь с верными мне до конца майкой и трусами. Подумал ненароком: «Видать, в этом мире мне просто суждено постоянно рассекать в неглиже».

Сложенную на полу кучку вещей проверила одна из ведьм, после чего их быстро унесли. Я проводил вещички сожалеющим взглядом. Вернутся ли ко мне назад они? Непонятно. Да и перед Глушаковым было несколько неловко — оно хоть и не по моей вине, но всё же одёжка мне, по сути, была вручена под ответственное хранение.

— Садитесь!

Я сел, ёжась от неприятного сквозняка, продувающего по голым ногам. Низкий каменный потолок давил, нагоняя беспросветную тоску, и мысли об одежде как-то быстро улетучились — самому бы отсюда выбраться. А инквизитор, достав писчие принадлежности, заскрипел пером по бумаге.

— Имя?

— Павел.

— Полностью!

— Ширяев Павел Алексеевич.

Опустив голову, чтобы не смотреть на инквизитора, я разглядывал выложенный полированными плитами пол. Голос собеседника желания пуститься в пространные рассуждения не вызывал, поэтому отвечать я старался кратко.

— С какой целью прибыли в империю Карн?

— Я не прибыл, меня привели.

— Подробнее.

— Появилась преподаватель академии и сообщила, что я значусь в списках учеников, после чего забрала сюда.

Амнис оторвался от письма и, коротко глянув на меня, уточнил:

— Её имя?

— Марна.

— Проверить, — он немигающим взглядом проводил одного из стражников, что тут же нырнул в дверной проем, и продолжил: — Как долго обучаетесь в академии?

— Три дня.

Перо замерло на секунду, но затем снова побежало по бумаге. И всё же я ясно увидел, что