Катарсис - Евгений Анатольевич Аверин Страница 22

— Здравствуй, брат! — прогудел он с африканским акцентом и развел руки.

— Федор! Как я тебя долго ждал, — дал я себя сгрести в охапку.

Троекратно облобызались.

— А теперь, — шепчу я с улыбкой, — грузим всю твою банду в экипажи и едем на базу.

— Конечно, — не убирая восторг, отвечает он.

Но вместо ожидаемого Федя вышел на середину и громко что-то объявил на своем языке. И тут вся чернокожая братия выстроилась ко мне в очередь. Ближайший бухнулся на колени.

— Что это? — Скосился я на Федора и спросил уголком рта.

— Надо всех благословить. Они несколько лет ждали, когда легендарный воин, беседующий с духами и богами, коснется их. И Алена, провидица и хранительница, пусть не обойдет вниманием.

Началось. Я возлагал руки на курчавые головы, мне целовали сапог, вставали и кланялись, отходя к жене. Любимая проявила больше фантазии. Она проводила обеими руками по щекам, наклоняла голову и целовала в лоб. Сразу после благословения очередной казак препровождался моими бойцами с улыбками и объятиями на погрузку.

Веретенников молодец. Ушлые приказчики уже подогнали с десяток экипажей и еще несколько встали позади. Портовое начальство с облегчением смотрело, как чиновники очень шустро записывали в журналы прибывших. Полицейские чины переминались рядом, пока я не обратил взор на них. «Да, всех ко мне. О других квартирах сообщим особо, как подыщем».

Весь день ушел на размещение, согласования. Под вечер задали пир. Жарили на углях мясо и овощи. Гости не знают устали. Пляски до утра, барабаны, песни. Я тихонько оставил их под присмотром Игната и сбежал к Алене.

На следующий день начали обсуждение дел. Я предлагал для начала показать Северную Столицу, но Федя пожелал сначала поговорить.

— Мне очень важно знать положение дел прямо сейчас. Прошу, мне так спокойно будет, — наклонился он ко мне.

— Да что ты такое накосячил?

— Ничего особого.

— Рассказывай.

После нашего отплытия Федя стал сколачивать «войско». Серебром с ним наши компаньоны делились, но не всегда. И не всем. То, что было, хватило на утверждение себя, на содержание единомышленников. Потом война с Бразилией. Они выступили отдельной сотней. Половину потеряли. Самого его ранили. Лечился. Народ стал разбегаться. Сына отдали на воспитание в католический монастырь. Верные люди присматривают за ним.

— Я совсем ничего не привез, — сказал Федя и вдруг заплакал.

Мне так стало жалко большого гиганта, который запутался в этой кутерьме, что я обхватил его голову и прижал к себе.

— Ну, не привез и ладно. Хорошо, что сам приехал. Дело тебе найдется. Погостишь, осмотришься.

— Да, ты настоящий брат, — хлюпнул он, — мне так стыдно. Я столько наобещал, ты мне поверил, а получилось вон как.

— Но с тобой приехали люди?

— Это лучшие из лучших. Еще два раза по столько осталось дома. Не все так плохо. Мы гоним ром, защищаем крестьян от обмана. И имеем два портовых борделя.

— От обмана?

— Ото всех. Но сначала серебра было семь тонн. Уйма. Я так представлял, что привезу его сюда. На войну оружие и одежду пришлось покупать самим, лошадей тоже. Что за казаки без лошадей? Да много еще чего. Но я послужу тебе здесь.

— Обязательно послужишь.

— Теперь хочу спросить, ты знаешь еще затонувшие корабли с золотом?

— Наобещал?

— Наобещал.

— Знаю.

— Водолазное оборудование дашь?

— Дам.

— Уфф, — выдохнул он, — я так боялся, что откажешь. Теперь можно куда хочешь.

Картина понятна. Что-то пошло не так. Растащили, разворовали. Пришлось рассказывать сказки, чтобы удержать остальных. Я не сильно рассчитывал на то серебро, мне более дороги люди. Других у меня на том побережье нет. Теперь надо сделать хорошую мину при плохой игре.

— Теперь, Федя, слушай внимательно. Здесь для всех ты атаман бразильского казачьего войска. Сам крещеный, так пусть и все твои казаки крестятся в Православную веру. Торжественно и со всем пониманием. Ясно?

— Сделаем.

— Потом, сколько там у тебя народу? Полсотни? Умножай на десять. Теперь там казачий полк.

— А кому мне это говорить?

— Поверь, желающие скоро найдутся. На счет поиска сокровищ, карту я тебе дам, место нарисую. Но людей своих не пошлю. Будем готовить твоих. Выделяй с десяток человек для водолазных курсов. Я поговорю, чтобы устроили ускоренное обучение. Еще десяток отправим в наш учебный центр. А самые лучшие вояки с тобой вместе будут мне нужны на войне.

— О, скучать не придется. С кем воюем?

— Да все с теми же, с англичанами. Только в разных обличьях.

— Вот же дьявольские сыны! Везде им есть дело, везде лезут. Даже в вашей холодной стране чего-то ищут.

На следующий день с меня истребовали доклад в Канцелярию, а еще через два дня Федю пригласили во Дворец. И меня в сопровождении. С супругой.

Принимал Великий Князь Михаил Павлович. Император сейчас войсками командует в Валахии. Не очень у него получается. Алена очень не хотела идти, думала отговориться хворым состоянием. Но мы решили выполнить предписание протокола.

И напрасно. Как Михаил Павлович на Алену поглядывал, мне совсем не понравилось. Даже меня не стесняется, гад. Но взгляды к делу не пришьешь. К тому же есть и серьезная часть беседы, которую Великий Князь провел очень искусно. Федя подробно расспрошен об участии в войне за независимость. Все интересовало: оружие, состав войск, тактика в бою, имена командиров, их взаимоотношения и популярность в войсках, природные условия, экономика и куча прочих деталей. Секретарь только успевал записывать.

Пожелание чернокожих казаков креститься нашло самый горячий отклик. Тотчас приглашен митрополит Серафим (Глаголевский). Лицо очень известное борьбой с масонами и мистиками. Суровый дяденька. На меня зыркал, как на врага народа. Но с Федором был ласков и любезен. Назначили Крещение на завтра в Александро-Невской Лавре. После всех бесед он выхватил меня за руку:

— Ты, говорят, ворожбой занимаешься, равно и супруга твоя? Не терплю! Так и знай. Что инородцев к вере привел, дело доброе, а в остальном не взыщи.

— Так я и не взыщу, — развел я руки, — сижу себе на болоте, к Исповеди и Причастию подхожу. В бабские дела не лезу, занимаюсь наукой.

— А ты залезь! Раз венчаны, отвечать за нее должен. А то сразу в сторону.

— Раз такое дело, раз благословили, так залезу, — примирительно киваю я.

А у самого холодок по спине. Не все так