Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая (СИ) - Янов Алексей Леонидович Страница 23

То, что говорил Антип, было правдой, горькой правдой. Гвардии, бывшей все время на глазах не совсем нормального императора, приходилось особенно тяжело, так как именно она в первую очередь становилась объектом всех этих жестоких нововведений. Достаточно сказать, что плац-парадам гвардейцев учили танцмейстеры, фехтмейстеры, а если хорошо поскребсти, то балетмейстеров тогдашней итальянской оперы, можно было найти в числе главноначальствующих над несчастной гвардией. Боевую машину, прошедшую все европейские войны, Александр целеустремленно превращал в ряженых клоунов, пригодных только для парадов. Военные качества заменились экзерцицмейстерской ловкостью, которые успешно сохранялись в нашей военной системе вплоть до Севастополя. Именно в Гвардию переводили из армии наиболее рьяных экзерцицмейстеров фрунтовиков, людей жестоких и грубых. Особенно печальную память оставил о себе полковник Шварц, садизм которого довел до бунта в 1820 году вверенный ему любимый императора Семеновский полк.

После случившегося бунта Семеновского полка порядки в Гвардии еще больше ужесточились. По высочайшему повелению увольнять в чистую по выслуге 25 лет теперь можно было лишь тех солдат, которые ни разу не были оштрафованы за плохой фрунт – оштрафованные же должны были тянуть свою лямку бессрочно. Штрафовали за всякий пустяк, иногда за недостаточно развернутый носок. Мера эта повлекла за собой безысходное отчаяние и имела неслыханное в русской армии последствие – появление самоубийств, неизвестных в суворовские и даже суровые петровские времена, но ставших в тяжелый 15-летний промежуток с 1816 по 1831 год обычным бытовым явлением. Огромные размеры приняло дезертирство, в офицерской же среде – массовый уход со службы. Солдаты дезертировали в Галицию, в Буковину, к староверам, в пустынную еще Новороссию, в Молдавию, к некрасовцам на Дунай, пробирались и дальше – к турецкому султану и в Персию. Шах персидский образовал из этих дезертиров гвардейский батальон! Гвардейцы даже шли на убийства в надежде на то, что они смогут перенести экзекуцию, выжить после нее, и будут сосланы каторжанами в Сибирь!

А в это время, пока я размышлял над словами солдата, на Дворцовую площадь, словно завеса, опустилась тишина. Гвардейцы молчали, и вид у них был весьма угрожающий. Очнувшись от раздумий, я сразу же поспешил успокоить гвардию.

- Помянутый Антипом капитан-изувер сидит в Петропавловской крепости, и скорого его будут судить! А чтобы, подобных этому случаев в нашей армии больше не случалось, помимо прочих, общегражданских реформ, с сегодняшнего дня вступает в силу приказ №1, слушайте его внимательно, я вам его зачту …

ПРИКАЗ № 1

ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА О ДЕМОКРАТИЗАЦИИ АРМИИ.

12 декабря 1825 г.

По гарнизону Петербургского округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения.

Временное правительство постановило:

1) Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать депутатов от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.

2) Избранным депутатам явиться с письменными удостоверениями в здание Правительства (Зимний дворец) до 29 декабря с.г.

3) В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя имеют право проводить собрания со своими избранными солдатскими депутатами и сообщать им об имеющихся случаях нарушения законов, уставов и приказов по армии. Солдатские депутаты на две недели в месяц имеют право покидать свои воинские части и пребывать в столице для сообщения Правительству о выявленных ими случаях нарушения законности.

4) Настоящим приказом, в условиях ликвидации сословности на общероссийском уровне, отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т.п., и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т.д.

5) Физические наказания, муштровка и в целом грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов воспрещается, и о всяком нарушении сего, равно как и обо всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения солдатских депутатов и военной прокуратуры.

Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах.

подписано главой Временного правительства Головиным Иваном Михайловичем

На самом деле я был намерен собрать этих солдатских депутатов (кто априори в солдатском кругу являются людьми уважаемыми и авторитетными, раз уж именно их избрали из огромного числа претендентов), идеологически обработать их в нужном мне и моей будущей партии направлении, в конце концов финансово прикормить и отправить их обратно в войска в статусе политработников с целью «политического просвещения солдат». В будущем же ССД я намеривался распустить, точнее говоря плавно его трансформировать в обычное армейское политуправление, служащее для работы с солдатской массой. Этот шаг обеспечит мне полный контроль над армией, дабы в будущем никакие генералы не имели бы ни малейшего шанса перехватить у меня нити управления над вооруженными силами. Военные перевороты и прочие хунты молодой Российской республики были совершенно ни к чему, по крайней мере, при живом и здравствующем верховном правителе в моем «скромном» лице.

Прочтение приказа номер один в Гвардии и последующее его разъяснение на простых и всем понятных примерах, произвело эффект разорвавшейся бомбы. Гвардия ликовала как никогда в жизни, некоторые плакали. Со времен взятия Парижа гвардейцы, наверное, не были так счастливы!

Затем, при активном участии церковного клира, началась официальная многочасовая процедура присяги гвардейских полков Временному правительству.

Командный офицерский состав гвардейских полков направился в дворцовую церковь Зимнего дворца для принесения присяги Временному правительству. Не пожелавшие присягнуть Революционному правительству военнослужащие в это самое время под конвоем понуро брели в совсем другую сторону, в Петропавловскую крепость.

Отец Криницкий стоял перед Царскими дверьми, поставив перед собой налой с открытым на нем Евангелием и по присяжному листу принялся читать текст присяги, офицеры и генералы дружно повторяли вслед за священником.

Проблем с присягой не возникло. В гвардии в качестве российского монарха Константина теперь никто видеть не желал, по крайней мере, рядовой состав совершенно точно, а каждому офицеру, особенно выходцам из помещичьей среды, в душу не заглянешь. На словах Временное правительство они поддерживали, да и на деле тоже - и присягать были готовы, и в поход на юг отправиться, и воевать … Посмотрим, как они себя в боях проявят, но на их месте, перебегать на сторону Константина я бы поостерегся - ведь столичная гвардия, по мнению монархистов, запятнала себя кровью сразу двух великих князей! Именно этого я и добивался, всеми силами развязывая бой на Сенатской площади. И сейчас, сутки спустя, можно было смело констатировать, что случившееся в столице кровопролитие и развязанная мною в прессе кампания черного пиара сделали своё дело на все сто процентов - даже бывшие идейные монархисты, трезво смотря на вещи, были вынуждены добровольно ли, или же под давлением обстоятельств, если и внутренне не пересматривать свои политические взгляды, то, как минимум, внешне рядиться в сторонников республиканских демократических идей. В любом случае, столичные гвардейские полки теперь были наши, что называется, и душой и телом. Но почивать на лаврах было нельзя, промедление- смерти подобно, следовало всеми силами и как можно быстрее продвигать Революцию дальше, где только можно и нельзя разжигая ее пламя. С этой целью, не дожидаясь прихода революционных армий, я планировал немедля начать рассылать во внутренние районы страны агитационные отряды, дабы если и не захватывать власть в регионах, то сеять там смуту и хаос. Средств достижения своей цели я уже давно не выбирал, пуская в ход все мне доступное и ничем не пренебрегая, последние мои моральные ограничения рухнули вместе с артиллерийскими залпами одиннадцатого декабря.