Самый лучший комсомолец. Том шестой (СИ) - Смолин Павел Страница 23

— А Сережка нотную грамоту знает! — похвасталась мной Катя.

Какая умничка, подрастай, и будет тебе хорошая карьера там, где хочешь. Впрочем, это актуально для всех здешних, кто хорошо учится. И это не подхалимаж, а искренняя гордость за родного творческого деятеля.

— Сергей — большой молодец, — не обиделся Леннон, хохотнув на перевод.

— А вы будете вместе песню сочинять? — не дождавшись своей очереди, спросил Виталя из шестого ряда.

Я перевел.

— Может быть, — развел руками Леннон.

— Может быть, — подтвердил я.

Кульминацией встречи с зарубежным артистом стало выступление школьного музыкального кружка с вокалистом в виде Севы, который через музыкальные пристрастия брата выучил все песни. Исполнялась «Help!», и Джон с улыбкой посмотрел на безбожно лажающих ребят.

Ну не репетировали толком, времени не было. Но у нас же тут не конкурс, поэтому важен сам факт — кровавая гебня не мешает детям играть «вредную» музыку.

Попрощавшись с ребятами, мы в компании директора пошли перекусить в школьной столовой, где Джон проигнорировал почти все блюда, но налегал на чай — ему же нашу «ловушку» в ресторан вести, экономит аппетит.

Когда мы покинули школу, Леннон включил режим бунтаря:

— Мистер Уилсон, я категорически против того, чтобы вы следили за нами в ресторане. Это мерзко!

— Что ж, — к моему удивлению, пожал плечами посол. — У меня нет распоряжений следить за вами круглые сутки — в конце концов, вы не ребенок, а взрослый мужчина, и вполне способны отдавать себе отчет в собственных действиях. Помните, что браки заключаются на небесах.

— Это не ваше дело! — надменно осадил его Леннон. — Это за мной? — указал на подъехавшую «Чайку», за рулем которой сидел дядя Вадим.

— За тобой. Приятного отдыха, Джон, — пожелал я и протянул бумажку. — Вот здесь мои номера, набирай, если захочешь потусить, но в любом случае увидимся завтра.

— Увидимся! — пожал мне руку Леннон и покинул нас.

— Мистер Смит, вы даже не попытались пойти с ним, — заметил посол.

— Я полагал, что окончательное решение — за вами, и, раз вы остались здесь…

— Уволен! — перебил его мистер Уилсон. — Мистер Ткачев, — протянул мне руку. — До свидания.

— До свидания, — попрощался я с англичанами.

Ну вот, все пошли по своим делам, и Сережка больше никому не нужен. Хохотнув, попросил дядю Семена отвезти меня домой, к Вилочке, по пути с удовольствием пофантазировав на тему рожи Леннона, когда он увидит нашу «Итальянскую кухню». Заведение почти сразу стало главным Хрущевским мемом, потому что работают в нем товарищи из южных республик с соответствующим набором блюд: шурпа, плов, лагман и прочее. Народу нравится, и в курилках время от времени можно услышать удивительную для непосвященных фразу: «Пошли после работы итальянскую шурпу есть?».

Глава 12

До конца дня Леннон так и не позвонил, поэтому вечером мы с Виталиной запросили отчеты «наружки». Ознакомившись со стенограммой, девушка выдала свое профессиональное заключение:

— Хорошо работает, даже не ожидала — ни одной ошибки. На комплименты не поддается, на капиталы Леннона не зарится. Хорошо, что ты ему о доходах ее отца рассказал — звезда-звездой, но капиталистические пережитки никуда не денешь: в его глазах она быстро превратилась из простушки в даму из среднего класса. Более того — сама она ограничивалась только формальными комплиментами, наравне общаясь на общие темы — гастроли, приемы, пресс-конференции. Вот еще пункт интересный, — Виталина указала на нужные строчки. — После разговора о будущем Джон едва заметно приуныл. Это зависть — у него ведь «золотая пора» уже закончилась одновременно с «Битлами», а у нее все только начинается. Реакции может быть две, в зависимости от характера объекта — либо потеря интереса, чтобы раздражитель не маячил перед глазами, либо желание покорить такую интересную женщину, доказав себе, что он ещё ого-го. Судя по тому, что он пошел с Амааной встречаться с рабочими коллективами, Леннон выбрал второй вариант.

— Для меня главное, что она про музыкальный фестиваль ему рассказала, — ответил я. — Так-то и сами справимся, но процесс будет сложным, долгим и затратным. Затраты останутся, а вот с первым и вторым Леннон может сильно помочь, если напряжет связи. Я думал дедушка про это уже забыл, а гляди-ка — нет.

— Аппарат! — веско заметила Вилочка. — Один человек может что-то упустить, но аппарат — никогда. Полагаю, завтра Леннон составит нам компанию на студии.

— Скорее всего, — согласился я.

Вилочка пролистала оставшиеся в папке, не относящиеся к гостям донесения, и показала мне бумажку:

— Твой Крылов третий день в запое, с женой ругается.

— Это печально, — вздохнул я. — Но ничего не попишешь — когда человек настолько разумист, никакая терапия с зависимым поведением справиться не поможет — он и сам про все это знает, понимает, но не считает нужным прекращать, находя миллионы оправданий. Если дойдет до домашнего насилия, негласно посадим в «одиночку» на пару дней, в назидание, а жене поможем с разводом, если захочет. Ну а пока отправь, пожалуйста, товарища, который очень вежливо напомнит о необходимости ходить на работу трезвым.

— Ага, — откликнулась Виталина и пошла звонить.

Я тем временем помыл оставшуюся после ужина посуду и отправился в большую комнату — она у нас и гостиная, и кабинет. Вскоре девушка присоединилась ко мне, и я выдал ей инструкции:

— Будем книжку писать, на инглише, буду первооткрыватель жанра!

С улыбкой закатив глаза — ишь ты, «первооткрыватель»! — Виталина убрала со стола машинку с отечественной раскладкой и водрузила на ее место англоязычную.

— Название — «Neuromancer».

Спустя пару глав Виталина заметила:

— У нас такое не издадут.

— Пока! — поправил я. — И на Западе скорее всего провалится, но через десяток лет, когда мир немножко догонит мой гений, поймут и возведут в культ.

— Посмотрим, — хихикнула Вилка и продолжила печатать до самого «отбоя», уже в кровати заметив. — Я бы не хотела, чтобы в моей голове торчала железка, через которую можно подключиться к ЭВМ.

— А я бы хотел! — признался я. — Но лучше не железка и шнур, а беспроводное соединение, которое активно все время, пока человек бодрствует. Представь — в любой точке планеты, в любое время, ты можешь получить любую информацию, посмотреть кино пока, например, рубишь дрова или связаться с другим человеком. Опасно, конечно — так и до технологий контроля разума недалеко, но прогресс неотъемлемо связан с риском. Тебе бывало грустно из-за того, что очень хочется показать другим, например, красивый пейзаж, но фотоаппарата или мольберта с нужными навыками нет?

— Бывало, — подтвердила Виталина.

— Столько чудесных, неповторимых мгновений кануло в Лету! — вздохнул я. — А ведь будь у нас возможность фотографировать окружающий мир прямо глазами, отправляя картинку другим людям, ощущение утраченной красоты не угнетало бы.

— А может именно «неповторимость» и «утрата» и делают такие моменты по-настоящему прекрасными? — не согласилась со мной Вилка.

— Может, — признал я правоту ее слов. — Но дело не столько в самих моментах, сколько в невозможности разделить их, например, с тобой.

— Это очень мило, — хихикнув, прижалась ко мне Виталина.

— Хорошо, что ты почти все время со мной, — обнял я ее в ответ.

— Оля растет и хорошеет, — вредным тоном заявила она.

— Это факт, — подтвердил я. — Повезет ее мужу.

Вилочку ответ устроил, и она полезла рукой под одеяло. Нам такое надо!

С утра, за завтраком, мы знакомились с прессой. Про Леннона, ясное дело, ни слова, но интересные новости посреди вала классики об удоях и перевыполнении плана нашлись. Первая — волнения в Польше задрали весь соцблок, поэтому Председатель Госсовета ГДР выкатил предложение ввести в Польшу как следует, радикально решив проблему. Инициативу, понятное дело, зарубили, но сигнал понятен — давайте уже скорее, а то будет плохо.