Пожарский-1 - Ольга Войлошникова Страница 23

– Стоять! Куда пошла?! Взять её! – и ткнула в спину напрягшейся магине. Охранники среагировали мгновенно, и через несколько секунд та уже лежала, свернутая в крендель и надёжно удерживаемая воями дома Салтыковых. – Значит Михаил Глебович, да?! – прошипела Настя.

Спустя несколько минут.

– Молодец, доченька! – Салтыков покровительственно похлопал свёрток из верёвок, в который слуги превратили магиню-сканершу. – Почти, с этой фирмочкой нашей, меня самого опередила.

– Нашей?

– А ты что думала, у папы нет магов-сканеров своих? Зря, зря...

Свёрток усилено задёргался.

– Чего тебе? – боярин выдернул кляп.

– Он пропал! – сканерша вытаращила глаза и торопливо продолжила: – Метка пропала! Артефакта в особняке Пожарских нет!

– В смысле – нет?

– Только что был! Если бы не вот это вот всё, – девушка задёргалась верёвочной гусеницей, – может и успели бы. Тут идти-то всего ничего!

– Так, – боярин рассеянно засунул кляп на место, – мы знаем, что меч у Пожарских... Был... Хм! А куда ему ещё деться? Их же меч, да? Но вот – как? И главное – зачем? Петруша, что там у соседей, у Пожарских?

– Стройка, ремонт и найм большого количества людей.

– Кратко, но по существу. Молодца! Значит, устроишь к нему человечков правильных. Чтоб на хорошем счету были, понял? – сын поклонился. – И раньше времени не дёргай. Пусть работают, и работают хорошо, чтоб потом на длительный срок наняли! Понял?

– Будет исполнено, отец.

– Молодца-а!

Ночь прошла тревожно. Настя таращилась в темноту и ворочалась на кровати, пока ночь не начала сереть ранним рассветом. Еле как подремав часа четыре, поднялась с больной головой, чувствуя себя разбитой и... наказанной, да. Как в детстве. Тягостно слонялась из угла в угол комнаты, не зная, что предпринять. Как узнать, продвинулось дело розыска или нет?

Звонить повторно в «Последний шанс» гордость не позволяла.

Братьев спросить? Не обойдётся без подколок и высокомерных поучений. Фу.

Вот и остаётся кулаки кусать да мыслями изводиться.

К завтраку в большой гостиной вышла, выряженная скромно и строго, как молодая прабабушка на предсвадебном портрете. Папенькин секретарь как раз докладывал о встрече гостей – как приняли, да как разместили. Михаил Глебович слушал благостно: пока план мероприятий реализовывался без сучка, без задоринки, и в предвкушении совершения выгодных сделок папаню Салтыкова переполняли радужные настроения...

Правда, надолго настроений не хватило. Вошедшая жена Ульяна протянула боярину свежие выпуски №Вечернего света» и «Столичного вестника»:

– Дорогой, у меня неприятные новости.

Михаил Глебович взял, увидел заголовки главного сплетника столицы и перестал слышать секретаря, уставившись на передовицу. Перевернул. Пролистал более серьёзную хронику – видимо, нашёл нечто для себя ещё более интересное и замер, темнея лицом.

Все присутствующие постарались сделать вид, что их тут вовсе и нет...

Старший Салтыков бегло дочитал материал, встряхнул газеты, возвращаясь к первой странице «Вечернего света», заново пробежал по крупным кричащим буквам, по фотографии – и отшвырнул листки в сторону. Тяжело встал, сдёрнул с крючка у своего парадного портрета семихвостую плётку:

– Настенька, дочь моя любимая, а поди-ка сюда! – обманчиво ласково обратился он к дочери. – Остальные, все – ВОН! – уже не сдерживаясь, проорал он.

ЗАКРЫВАЮ ЗАДАЧИ

Тридцать первого августа, по утренней прохладе, я возвращался домой, уставший, ещё немного подросший в уровнях и в целом вполне довольный подземной неделей. Со мной был мой родной меч и целый мешочек припасённых для меня Горушем «в дорогу» камешков (плюс отдельная скатка с отобранными на продажу изумрудами).

Тренировочный комплекс, составленный мной при живом участии Кузьмы и Горуша, оказался весьма удачен. Пропускная способность каналов за неделю подросла до двадцати четырёх, а ёмкость – аж до двадцати восьми. Я сам посмеивался над своими великими достижениями, но ускорить восстановление ауры со всеми вытекающими никак не мог.

Вышел я в собственной спальне, совершенно не подумав о том, что там идёт ремонт. Бригада отделочников немного растерялась, но была мною одобрена и подбодрена – не знаю уж, сам Фёдор догадался, нанятый художник или Пахом подсказал, но покои мои при всём следовании новой моде, неуловимо напоминали мне мои прежние палаты. Ай, славно!

В коридоре попался Фёдор.

– Ваша светлость, вас-то я и жду!

– Слушаю.

– Извольте каталоги посмотреть. Без вашего согласия не могу заказать мебель!

– Ну, пошли, сядем где-нибудь.

Сесть нигде кроме как на ступеньках лестницы не получилось. Хорошо, газеты чистые нашлись, подстелить.

Богато, смотрю, потомки стали жить, вычурно, мудрёно. Я полистал, оценил толщину и количество журналов...

– Значит, так. Я хочу, чтоб на прежние Пожарские палаты походило. Резно, узорчато, с изразцами и росписями. В окнах спальни чтоб витражи разноцветные. Тряпки над кроватью не вешать, это не люблю, душно мне. В остальном выбери сам или... – мне вдруг пришла в голову блажь, – Стешку вон возьми, пусть показывает, что покрасивее. Деньги-то ещё остались?

– Не извольте беспокоиться, ваша светлость, суммы покуда достаточные.

– Вот и славно.

– Третьего дня прислали нарочным документы из кредитного банка на выкуп имения. Изволите взглянуть?

– Изволю, а как же!

Из пухлой папки, с которой Фёдор не расставался, явились на свет бумаги:

– Прошу.

– Где тут конечная сумма?

– На второй странице, вот, обратите внимание.

– М-гм... Многовато нулей, как считаешь?

– Согласен, изрядно-с.

– Ладно! Я эту бумагу у тебя, пожалуй, заберу да прогуляюсь до банка.

Но сперва возьму мой чемоданчик – и до Гостиного двора. Ближе это, чем «Кремлёвские ряды». Да и на сам двор глянуть хотелось.

Галерея Гостиного двора была увешана многочисленными заманивающими вывесками по поводу приближающегося учебного года. Я понадеялся, что уж в ювелирных-то будет затишье – ан нет. В «Уральском ювелирном доме», название которого меня почему-то больше привлекло, у витрин было тесно, правда, чем