Галина Гончарова - Азъ есмь Софья. Царевна Страница 24

Скоро, очень скоро свадебный поезд двинется по Руси православной. Бог в помощь, Марфуша!

Софья промокнула вторую слезинку — и почувствовала теплую ручку, коснувшуюся плеча.

— Грустно, Сонюшка?

Любава оказалась именно там, где надо.

— Грустно. Ты-то скоро замуж пойдешь? А, государыня мачеха?

Скажи Софья это чуть другим тоном — и вышла бы брань. Но Любовь отлично поняла девочку. В голосе ее смешивалась грусть по уехавшей сестре — и ожидание чего-то нового. И легкая насмешка. Мачеха…

Кому другому разве что. А перед Софьей она всегда стоять будет, как в первый день. Когда царевна осмотрела критически заплаканную девчонку, вздохнула — и кивнула служанкам. Распорядилась вымыть, одеть, накормить, учиться пристроить… как давно это было?

Когда-то было: «Эй ты, Любка, поворачивайся, живо!!!» А сейчас — «Государыня Любава, не изволите ли…» Разница…

— Ты же знаешь, мы по осени…

— Знаю. Уже и подарок готовлю, — Софья улыбалась. — Рада я, что у тебя все хорошо. И Алеша за отца рад.

— А я как счастлива, Сонюшка! Я словно на цветущем лугу оказалась!

— Вот не забывай только, что гадюки тут шипят и ползают, ага?

— Да уж… ко мне тут служанок своих приставить пытались, твоих оттереть… Наших.

— Вот именно. Наших. Не забывай об этом.

— Сонюшка, а что ты с Дуняшей делать хочешь?

— Я?

— Не скромничай, ладно? Я-то тебя знаю…

Софья пожала плечами. Действительно, идея ее, озвучка Алексея Алексеевича, разрешение Алексея Михайловича — и опять ее исполнение.

— У нее есть серьезный недостаток. Она считает, что все ей должно в руки даться просто потому, что она царевна. А так не бывает. Марфуша вот с утра до вечера училась, чуть ли не ночью по-польски говорила, а эта… Замуж здесь ее не выдашь — от греха. Замуж там… опозорит всю страну ведь!

— А ежели Грузия, Картли, Кахети…

— Ираклий? Так он пока от Нарышкиной не отошел. Отец о ней ничего не говорит?

— Говорит… редко очень. Ежели к слову приходится, упоминает, что для него это как омут был. Затянуло и не отпускало. А потом, со мной он в себя пришел…

— Да, вовремя спохватились.

— Думаешь, привораживала его Наташка? Али опаивала чем?

Софья хотела было пожать плечами, но потом решила промолчать вообще. Так многозначительнее. Это она не верит ни в птичий крик, ни в сглаз, ни в порчу. Но остальные-то подобной незашоренностью не страдают! Время такое!

Любаша получила нужный ей намек и принялась рассказывать, что есть на Москве шептуха. Говорят, очень сильная, что угодно отчитать может. Ежели понадобится — она бы, конечно, к ней сходила, только вот боязно…

Софья особенно не слушала.

Хороша ты, Любаша. И наша, что тоже хорошо. Я могу тебя понять, ты из моей команды, поэтому я внимательна. Но думала я сейчас о другом.

Будут ли у вас с отцом дети?

Какие?

Сколько?

В той реальности, которую она оставила, у Натальи Нарышкиной родился сын Петр. Кто будет в этой?

Как будет в этой?

Как бы ни было — вперед!

И река времени опять потекла вдаль, неся свои волны.

Письма от Марфы пришли одним пакетом.

Да-да, письма, именно так, во множественном числе.

По привычке, девушка вела чуть ли не дневник на разных языках, описывая все, что встретилось ей за день, то или иное событие…

Потом листки складывались конвертиком — и клались в специальную шкатулочку. На нем ставилась дата, письмецо запечатывалось сургучом, прикладывался перстенек… Уже потом все они были отправлены Софье.

Девочка читала — и словно воочию видела Краков.

Старый, красивый, каменный…

Вавельский замок, Петропавловский костел, Ягеллонский университет, памятник дракону, Рыночная площадь, Мариацкий костел — и вечно обрывающий мелодию трубач.

Каково там сейчас?

Софья вздохнула.

В той жизни она не раз бывала в Кракове. В той, не в этой. Здесь не прыгнешь в кресло верного «Мерседеса» Макса, не промчишься с ветерком, а уж о том, чтобы пересечь на машине всю Европу из края в край, — и не мечтай. Хотя когда-то она могла это сделать.

Могла…

А сейчас в Краков въезжала Марфа — и ее встречал молодой король.

Сестра писала, что король вполне симпатичный. Неглупый, не злой, портрет его, конечно, улучшил, но не сильно.

А еще — что лекарей тут нормальных днем с огнем не сыскать, и повитух — тоже. Не то что инструменты — руки никто мыть не приучен. Явропа-с… Так что, ежели Сонюшка знает травников…

Сонюшка знала. Просто не могла решить — что им выгоднее?

Королева Речи Посполитой Марфа — или регент и вдова короля Марфа? Решила пока подождать.

Сначала пусть сын появится, воспитаем его как надобно, — а это дело сложное, иногда только с одним ребенком из трех и получается. Потом определимся, что нам выгодно с точки зрения мировой политики… спешить покамест некуда. Так что и травников направим, и людей пришлем — пусть учат Явропу руки мыть да отдельные нужники строить.

Марфе, которую все уже называли Марией, город понравился. И в то же время…

На Москве много чего из дерева. А тут то камень, то халупы, неясно из чего слепленные. И люди такие же разные. Богаты дворяне и ужасны нищие.

На Руси не так, ой не так. Все чуждое, незнакомое…

Плюс вера иная…

Марфа, впрочем, кивала, улыбалась и со всем соглашалась, отлично оставаясь в глубине души православной. Она и детей своих так же воспитает. А то и окрестит втайне.

Конечно, русских там сейчас не любили. Ну и что?

В лицо гадости Марфе говорить никто не осмеливался. А за спиной… пошипят — успокоятся. Тем более что приехавшие с царевной русские дуэлей не понимали, а по-простому били в морды. А то что за развлечение — острой железякой друг в друга тыкать? Нет уж! Нахамил — получи по-простому. А уж потом, ежели встанешь, да зубы выбитые сломанными пальцами соберешь…

Сам же Михайло весьма задир не одобрял. Ему мир с Русью нужен был как воздух, на него османы зубы точили. И ежели что сорвется по вине горячих голов… да пусть эта шляхта сама удавится! А не то он поможет!

И, опять же, Марфа отлично научилась быть беспомощной. Глазками хлопала наивно, вид имела самый несчастный и убедительный… ну и у какого мужчины поднимется рука на женщину, которая нуждается в помощи?

Не бывало таких!

Крохотными шажками Марфа завоевывала двор, начав с канцлера, с которым сильно сдружилась по дороге. А уж когда ей кланялся сам Огинский… кто посмеет выразить свое порицание?

До конца своей она там никогда не станет. Но построить местный зверинец ей вполне по силам.

Еще Марфа писала, что без интриг — нигде. И хоть и была она коронована под именем Марии, а все ж таки нашлись умницы, которые собирались занять ее место. Ну а что?

У короля-солнце фаворитка — по нашему, по-простому, проститутка — государством из королевской постели правит — и ничего, все кланяются. Вот и тут нашлись похожие дамочки.

Но Марфа не дремала.

Мужа, спасибо урокам Лейлы, она к себе привязывала крепко, хотя и медленно. Но европейские дамы, считая себя просвещенными, знаниями гаремных красавиц не обладали. А зря, очень зря.

Михайло вдруг оценил жену, по которой не бегали строем блохи. И чистое постельное белье. И даже специальную пищу, приготовленную так, чтобы у него потом не болел желудок. Как уж Марфе приходилось для этого стараться — сказать страшно. Но мало-помалу она начала строить местную прислугу, а дальше — больше. Слово здесь, пара фраз там…

И Михайло Корибут принялся прислушиваться к молодой жене, обнаружив в ней и ум, и сметку, и желание помочь…

И к чему тут какие-то фаворитки? Или придворные дамы? Пусть у них даже пудреные парики, да по парикам тем мыши бегают.

Впрочем, официальная любовница, некая Марыся, отставку не приняла и начала распускать про Марфу гадкие слухи.

А то как же! Столько лет русские цари своих дочек за границы замуж не выдавали, а тут вдруг?

Уж не порченая ли Марфа? Али вообще бесплодная?!

Тут Софьин «отдел пропаганды» встал на дыбы. Четверо девушек — слабость?

Мужчины, вы сильно ошибаетесь. Сплетня — оружие ничуть не хуже еще не изобретенного револьвера. Разница только в том, что револьвер убивает быстрее.

Тем более — фрейлины ее величества. Молодые, красивые, разве что не в платьях по последней моде, а в сарафанах, но тут уж…

У нас на Руси так принято! И точка!

Женщины шипели, а вот мужчинам смеяться не хотелось. Потому что правильно подогнанный сарафан — это вам не мешок из-под картошки. Да и носить одежду уметь надобно. Можно и в роскошном платье коровой быть, можно и в простом сарафане выглядеть так, что мужики штабелями лягут.

Можно…

Тут ведь важна не одежда, а как она на тебе сидит, как пройтись, как повернуть голову — и еще тысяча мелочей, которые Софьины девочки осваивали с отрочества. И куда там местным дамочкам?