Девичьи грезы - Салма Кальк Страница 24

Вообще, конечно, Татьяна с пристрастием присматривалась к другим танцорам на классах — что умеют, что могут. И понимала, что их уровень не так и плох — даже среди коллективов из другого мира. Конечно, есть девочки из здешней столицы, они в целом моложе — восемнадцать-двадцать лет, у них очевидная балетная подготовка, и занимаются они не три раза в неделю, а каждый день, сами сказали. Или вот ещё вполне взрослые танцоры из города Льена — тоже умеют многое, и костюмы у них на открытии были такие, что закачаешься. А вот сёстры Филиппа и Флоранс, у них дуэт, они юны и очень трепетно относятся к тому, что преподаватели хвалят на занятиях не только их, и в первую пару ставят не всегда их, и ещё, бывает, замечания делают. Татьяна с такого рода прекрасными девами была отлично знакома — в любой группе непременно образуется хоть одна из этого племени, которой замечание не сделай, движение не поправь, а что-то не выполняют они потому, что это невозможно сделать вообще, и Татьяна с ума сошла, что требует. Здесь, правда, никто не рисковал возникать, если госпожа Барбара или госпожа Клэр делали замечания, только сопели, или вообще благодарили и говорили, что будут стараться исправить. И исправляли.

Ладно, до вечера и до выступления ещё три пары и обед. Так что улыбаемся и пашем.

Правда, эти самые три пары пролетели, как один миг — да как всегда на классах. И вот уже они спешно переодеваются и бегут во дворец местного епископа — там во дворе стоит сцена, и на этой сцене сегодня выступления. Лавки для зрителей стоят прямо под открытым небом, а стол для жюри — перед сценой.

Для переодевания был подготовлен большой холл первого этажа, вход в который находился прямо за сценой — стойки для одежды, лавки, передвижные зеркала, кулер с водой. И на стене — список выступающих с очерёдностью.

Татьяна позвала девчонок посмотреть. Так, номинация «Исторический танец. Ренессанс», любительские коллективы, взрослые, не маги. Всё верно. Восемь номеров, они седьмые. После них — какой-то неизвестный коллектив. Вообще, конечно, длительность максимум — три минуты, так что — надолго не затянется. Уф. Одеваемся — и вперёд.

Она ещё сбегала к звукооператору и переписала музыкальный трек, тот послушал, отметил, как запустить, и заверил, что всё будет хорошо.

До начала ещё оставалось минут десять, когда появился Патрик. Вошёл в гримёрку, оглядел их, улыбнулся. Показал большой палец.

— Так я делаю? — подмигнул Алёнке. — Смотрите, кого я привёл.

Девушка выглядывала из-за его спины, смотрела нерешительно. Патрик взял её за руку и вытащил наружу.

— Это Мэри-Роуз. Она сделала возможным ваше появление здесь.

Вау. Вот, значит, кому им нужно спасибо сказать!

— Привет! — сказала девушка.

Она по-хозяйски обошла их и оглядела.

— Привет, — Алёнка с уважением потрогала толстую косу ниже попы, а таких косы было две.

— Вы у нас легенда, ну, среди тех, кто знает, — сообщила девушка с косами. — И мы сегодня все за вас!

— Типа держите кулаки? — спросила Майя.

— Вроде того, — кивнула та. — Даже профессор прибыл, и ещё там всякие. В общем, держитесь!

Это было неожиданно… да приятно это было, что уж.

— Спасибо вам, — серьёзно сказала Татьяна. — Вы подарили нам незабываемые впечатления.

— Ну и отлично же, — пожала плечами Мэри-Роуз с таким видом, что становилось понятно — ей совершенно нет разницы, откуда они.

Подумаешь — из соседнего мира. Или даже не из соседнего.

Мэри-Роуз и Патрик сказали, что идут смотреть наружу, и вышли. Татьяна глянула наружу в открытое окно — члены жюри уже располагались за столом. Госпожа Клэр, госпожа Барбара, рыжая профессор Арианна и кто-то ещё, кого они не знали. Пять человек. А в первом ряду… мамочки! Профессор де ла Мотт с супругой, профессора Саважи — два, профессор Патрика, профессор-артефактор… Патрик присоединился к компании, в которой она опознала и вчерашнюю девушку с голубыми волосами, и ту особу, которая регистрировала их в день открытия. А сбоку, прямо на нагретых камнях, сидела кучка молодёжи — волосы всех цветов радуги и эпатажная одежда. Ох!

Вообще хорошо работало заклинание «Нас здесь всё равно никто не знает». А теперь-то уже выходит, что знает!

Татьяна оглядела всех в последний раз.

— Тань, а ты переобуться не хочешь? — спросила Марина.

Что? Ой, тьфу. Точно. Чулки надела и всё прочее, а про туфли забыла.

— Сейчас, я помогу, — Алёнка опустилась на пол, села и взяла туфлю. — Давай ногу!

Да, в корсете не очень-то согнёшься, поэтому — так. Татьяна протянула одну ногу, и Алёна надела туфлю — сшитую на заказ, с небольшим каблучком, чёрную, как и платье, замшевую, с бантиком. Расправила резинки, которые помогают туфле держаться. А потом надела вторую… и Татьяна взвыла. Что-то острое впилось ей прямо в переднюю часть стопы, ту самую, опорную. Вашу ж…

— Тань, у тебя кровь! Что с туфлёй? — на Алёнке не было лица, тут же собрались остальные, и свои, и чужие.

Кажется, кто-то метнулся наружу.

— Так, сейчас, — Татьяна продышалась. — Посмотри пожалуйста, что там, внутри.

— Там какая-то хрень я даже не знаю, что это! — Алёнка взяла пинцет от маникюрного набора и вытащила изнутри… гусеницу?

Или сухой сучок? Или ветку? Или это растение? Во всяком случае, оно было покрыто острыми шипами очень неприятного вида.

— Не выбрасывай, хорошо? Потом спросим, что за хрень. У меня в рюкзаке есть коробочка с нитками и иголками, вон там, в кармане. Вытряхивайте иголки, да, можно прямо на лавку, и туда эту фигню. И не оставлять коробку, давай мне, я в сумку положу.

Коробка была перетянута резинкой для волос, и Татьяна положила её в сумку, пристёгнутую к юбке.

Тем временем снаружи началась конкурсная программа. Первыми выступали те самые столичные девы, которые занимались с ними в одной группе, и насколько могла видеть через окно до полу Татьяна, выступали они прекрасно. Они назывались «Гальярда», и танцевали гальярду.