Выжить. Остаться собой (СИ) - Ольга Кобзева Страница 24

— А эту куда? Ту, что у отца уже выкуплена и перестала быть здоровой и сильной?

— Ежели она по нраву мужчине, может, готовит знатно, как моя Яшана — то как о малом и о ней заботиться следует. А коли сварлива или пуста совсем, так зачем держать такую в доме? — искренне изумился Тихор. — Дома услад есть, туда всех берут, а еще работные. Подлечат, и будет жить там. А может приглянется кому — выкупит ее.

— И никакой благодарности за то, что заботилась, готовила, дом содержала, детей рожала? — перечисляла со злостью. — А работать женщина может?

— Может, конечно, отчего ж нет? — пожал плечами Тихор. — И работать, и даже жить сама, коли обеспечит себя.

— В Жахжену прилетали халишеры со своими иттани. Они тоже не женаты? Тоже живут без обязательств? — пояснила на всякий случай.

— Ты не путай, Асана, халишеров и простой люд. У них все сложно. Они правда и в храм идут, и перед Великой Матерью обряд проводят. Только не бывал я на тех обрядах ни разу, ничего о них не знаю. Поговаривают, вроде как жизнь они разделяют, циниш обмениваются. Только вот правда то или нет мне не ведомо.

— Где сейчас та женщина, о которой вы упоминали? Яшана.

— Нет ее больше. Большая вода забрала, — с легкой грустью ответил Тихор.

— И что, вы по ней не скучаете? Не хотели бы встретиться с ней после смерти?

— Да что ты несешь такое? — вскочил рыбак. — С чего мне искать встреч с бабой после смерти? Я к Великой Матери уйду, она подарит мне новую жизнь.

— А Яшане не подарит?

— Да не знаю я! — вспылил Тихор. — Я же не баба, к чему мне то знать?

— А не боитесь, Тихор, что в новой жизни вы можете оказаться женщиной? — не унималась я.

— Как это? — притих мужчина. — А ведь и правда, — задумался он. — Нет, я заветов Великой Матери не нарушал, она меня не накажет, — подумав, выдал он глубокомысленно.

Решила сменить тему, потому как ни к чему хорошему продолжение разговора привести не может. Хотя, интересное отношение местных мужчин к женщинам, не скрою, поразило. Как к вещи, честное слово! Дом веди, детей рожай, а заболела — убирайся, найду другую, помоложе, да поздоровее.

Тихор немного рассказал мне, как живет остров. Поселенцев много, а связь с крупными городами редкая. Рыбу местные солят, вялят, сушат… в общем, заготавливают, а потом уже сдают оптовикам, что прибывают с большой земли. Странно, конечно, что большой землей Тихор назвал такой же остров, только крупнее.

— Неудобно ведь так жить. А лекари у вас тут имеются? Или нужно связи с большой землей ждать?

— Знахарь был, травами лечил, да заговорами. Помер оборот назад. Теперь совсем худо. У Илдара вон дочь хворая. Уже третий восход не поднимается, — рассказал Тихор. — Лекарь помог бы, Илдар даже красчей собрал сколько нужно, а баракар никак не приходит, — посетовал рыбак.

— И что же сосед ваш так за дочь переживает? — не удержалась от сарказма. — Девка ведь, кому она нужна?

— Да как же кому? — опешил Тихор. — Ведь в силу девка вошла, вот-вот смотреть начнут, не зря ведь растил!

Постаралась отрешиться от такого отношения к ребенку — как к товару. Никак не могу поверить, что какой-то отец и правда может беспокоиться о дочери, только боясь потерять выгоду.

— Думаю, мы с Орхисом могли бы ее перенести, — задумавшись, ненароком выдала мысли вслух.

— Перенести? Хочешь сказать, шэрх твой на загривок кого, кроме тебя взять согласится?

— Я у него спрошу, конечно, но Орхис очень разумный и понимающий. Если я попрошу, уверена, не откажет.

— А ты попроси, Асана, ты попроси! — встрепенулся Тихор. — Илдар ведь дочь свою уже к Великой Матери готовится отправить, надежду совсем потерял. А лекарь поможет, как есть поможет!

— Светило садится, — кивнула на море. — Сейчас лететь или с восходом?

— Так и в темную можно было бы, — вскочил рыбак. — Ты со зверем своим поговори, а я к Илдару побегу. Уверен, все красчи он выгребет, лишь бы к лекарю успеть. Девчонку-то растил пятнадцать оборотов. Холил, лелеял, а теперь потерять все? Точно все выгребет…

Мужчина торопливо ушел, а я как встала, так и села. Получается, Тихор уверен, что сосед его не за дочь волнуется, а за вложенные средства? Переживает, что вложения не окупятся, так, что ли?

Надеюсь, рыбак все же ошибается.

Все еще под впечатлением направилась к Орхису. В этот раз не стала совершать ошибки, прятать друга. Кому надо — тот и увидит, и доложит. Да и невозможно это в настоящих условиях. А так шэрх имеет возможность и за себя постоять, и меня защитить при необходимости. Орхис расположился позади дома Тихора на пустынном каменистом участке. Здесь, вблизи моря, местные совершенно ничего сами не выращивают. Уж и не знаю почему. То ли почва не подходящая, то ли навыка такого нет, в общем Орхису место нашлось.

— Привет, — подошла ближе к встрепенувшемуся другу.

У Тихора мы гостим уже второй день, вчера я просто отсыпалась, неимоверно устав за последнее время. Нервное напряжение и обилие пугающих событий попросту свалили с ног, организм устал работать на адреналине. Орхис позволил мне спать в хибаре рыбака, лишь иногда засовывая морду внутрь, чтобы убедиться, что я внутри.

Положила ладонь на лоб шэрха и постаралась объяснить ситуацию. Вот честно, совершенно не понимаю, как можно считать таких умных животных неразумными. Неужели никто до меня не пытался наладить с ними коммуникацию?

В ответ на мои слова о больной девочке пришла волна непонимания.

— Просто помоги, ладно? — догадалась, что друг не видит оснований помогать незнакомому человеку. Для Орхиса люди — не друзья. И только они сами виноваты, что это так.

Орхис внимательно посмотрел мне в глаза, моргнул и согласно кивнул головой.

— Спасибо! — улыбнулась, касаясь губами чувствительного места на морде, у основания клюва. Птеродактилю нравилось, когда я почесывала это место.

Орхис заклекотал, расправляя крылья, ласка ему понравилась. Почесала мягкие перышки и поцеловала еще раз. Не поняла… Снова касание губ, только теперь я внимательно смотрела в глаза шэрха, отслеживая реакцию. Так и есть, в ответ на прикосновение, его глаза снова вспыхивают яркой вспышкой, пусть и лишь на мгновение. На всякий случай, проверила еще раз. Никаких сомнений, реакция точно есть, и она мне совершенно непонятна.

Зато после стольких поцелуев, движения Орхиса стали странными. С лапы на лапу переступил,