СССР: вернуться в детство? - Ольга Войлошникова Страница 25

Но нам повезло. Раньше двойки подъехал сорок четвёртый, и мы доехали до нужной остановки безо всяких пересадок, а там уж немного прошли, углубляясь в недра микрорайона.

Шли мы, рассуждая о превратностях судьбы: как бабушке дважды за жизнь удалось пожить на одном и том же месте, сперва в родительской купеческой усадьбе, а потом, годы спустя — в отстроенном практически на её месте доме. Теперь и эти дома снесли, и на их месте уже возвышается какой-то многоэтажный институт.

«Олень» был отличным, по советским меркам, магазином. Ещё один подобный из известных мне, с тканями, находился в районе Академгородка, и если здесь нас постигнет, тысызыть, неудача, у нас был запасной план наведаться туда. Но нам повезло. Ткани были. И было их, к моему изумлению, даже до фига.

Самый большой отдел был выделен для всяких бязей, ситцев и баек. Не помню, если честно, коснётся ли их метла дефицитов, но пока этих простецких тканей, пригодных на простыни, пелёнки и летние сарафаны, было просто море. И качество, граждане — отменное! Не чета той марлёвке, которую под видом ситца через тридцать лет будут продавать.

Был отдел шторный. Вот тут ассортимент гораздо скромнее.

Были костюмные ткани, тоже выбор невелик, и в основном такое… гладкое всё. Чёрное, серое, коричневое. Нет бы хоть в полоску или в ёлочку.

На стене с плательными тканями кроме нелюбимого мной мнучего штапеля и простоватого сатина обнаружилось несколько вариантов тканей поблагороднее: шёлка, шифона, крепдешина. Даже жаккардовый атлас был и гипюр одного узора, но трёх цветов (чёрный, белый и почему-то голубой).

Крепдешин я особенно уважаю: лёгкий, воздушный, не мнётся. Расцветки все были пёстрые, с модными по тем временам крупными цветами. Мы выбрали довольно жизнерадостный, с пышными бутонами, похожими на пионы. Семь тридцать за метр, метр пятнадцать ширина. Недёшево, однако.

Купили три метра, и тут я сказала:

— Ба, а если мы быстро пойдём, то, наверное, как раз на тот сорок четвёртый успеем, когда он назад поедет?

И мы ка-а-ак побежали! И ведь успели. И дружно решили, что нам сегодня просто фантастически везёт.

За пошив платья с нас в этот раз взяли всего семь рублей. Мы спорить не стали, но когда вышли, бабушка подозрительно сказала, что «чё-то дешево». А я подумала, что, скорее всего, эти пошивы нигде по документам не проходят, и, по сути, — нелегальный приработок портнихи. Конечно, они будут подешевле, чем в официальном ателье брать. Нам же лучше.

В последних числах апреля неожиданно (я-то думала, позже будет, если вообще будет) «Пионерка» выпустила мою заметку про детей войны. Не знаю, может, они хотели этим вызвать волну подобных писем? Во всяком случае, мне было приятно, что заметку взяли, и мои родственники пионерского возраста (а «Пионерскую правду» выписывали практически поголовно все пионеры), конечно же, увидели статью и узнали её фигурантов, и в своих школах сразу прославились (и даже кое-кто выступал на классных часах, рассказывая о своей героической родне) — вот какая я молодец!

А ещё нам в связи с этим пришли извещения на тридцать два рубля с копейками, и мы с бабушкой сходили на почту и благополучно их получили, предъявив моё свидетельство о рождении и бабушкин паспорт. Уж не знаю, как там по правилам, а на нашей почте почти как в мультике про дядю Фёдора: «Усы и хвост — мои документы!» — и поверили, и отдали. Не сталкивались, может, никогда с мошенниками…

Получили мы эти денежки — и за подарочным платьем пошли. А там Наталья Владимировна нас встретила прям с порога внезапным предложением:

— Тёть Рая, вы говорили, на Галю зимнее хотите шить. А у нас такой шикарный драп появился, вы не представляете! Пойдёмте, покажу!

Драпов было несколько. Толстенных, зимних. Где уж они их урвали, когда сезон уже закончился — я понятия не имею. И подозреваю, что схема была мутноватая, потому что ценник на эти драпы оказался даже ниже, чем на тот облегчённый, который мы в магазине на осень-весну покупали. А так не бывает.

И понятно, чего они вдруг возбудились. Люди шить-то когда будут? В сентябре, в лучшем случае. А денег хочется сейчас.

— У нас и ватин есть, и подклад хороший, атласный, фурнитура — всё! — расхваливала Наталья Владимировна.

— А ме́ха у вас, случайно, нет? — от балды спросила я.

Мне чёрное букле сильно понравилось. Вот из него бы пальто, да с чернобуркой!

— Есть! — быстро ответила Наталья Владимировна. Она смотрела на меня, удивлённо подняв брови: — Есть мех. Соболь, норка, песец. И чернобурок парочка.

— Чернобурка сколько стоит?

— Шестьдесят, — немного неуверенно сказала Наталья Владимировна.

— Дорого, — веско обрезала бабушка. — Клара песцовый воротник за шестьдесят взяла.

— Конечно, дорого! — согласилась я; это ж я почему в сомнениях стояла: мне оттолкнуться не от чего было, а теперь, когда я цену на песца услышала… — Это ж лиса, хоть и чёрная. Мех не такой стойкий, да и пожиже будет, чем песец. Сорок рублей ей красная цена, это уже в виде воротника, а вы нам шкурки по шестьдесят сватаете, да по-родственному.

— Ну, ты, Ольга — вся в бабу Маню, — почему-то сказала Наталья Владимировна.

— Не вижу в этом ничего предосудительного, — парировала я. — Предлагаю забрать за шестьдесят обе, и мы сегодня у вас же закажем пальто и шапку, при условии, что вы согласны на рассрочку. В этом случае мы прямо сейчас готовы выплатить тридцать рублей.

Наталья Владимировна посмотрела на бабушку:

— Тёть Рая — серьёзно?

— Конечно, серьёзно, — усмехнулась бабушка. — Вишь, она сегодня зарплату получила — распоряжается.

— Как это — зарплату? — удивилась Наталья Владимировна.

Бабушке, видать, не терпелось похвастаться, и она начала важно рассказывать, какой я весь из себя гениальный ребёнок. И автор, и художник. Ой, блин…

— Но дальше-то Галя будет платить? — уточнила Наталья Владимировна.

— Возможно, — ответила я. — Или я. У нас, вообще-то, совместное хозяйство.

Тут она засмеялась:

— Ну, вы даёте! Тогда пошли считать.

Пока считали, мы как-то все вошли в азарт и начали торговаться. Удивительное для меня ощущение. Везде же в магазинах твёрдые цены, а тут — на тебе. Сторговались на двухстах рублях. По-моему — очень выгодно. Получилось сильно дешевле, чем если в магазине покупать. Или если так посчитать — как будто шапка даром, в придачу. Надо теперь маму порадовать, что она три ближайших зарплаты чуть не половину будет отдавать.

Чуть со всеми этими расчётами наш подарок не забыли!

Принесли мы платье домой и в Наилькином шкафу пока что спрятали.

Наиль, кстати, после нового года ещё раз на неделю приезжал, но так, что мы его почти и не видели. В первый же день они с бабушкой снова в «Коопторг» съездили, набрали мяса (в том числе довольно экзотической индюшатины), дефицитной по нынешним временам гречки, консервов каких-то разных — и он снова принарядился (костюм-галстук) — и на неделю исчез. Приехал, собрался — и на буровую, только мы его и видели.

Вот и думай: не повлияло ли моё зимнее выступление на него каким-то особым образом? А вдруг он и впрямь раньше, чем в том варианте событий, женится, да не на той совсем женщине? Это заставляло меня подолгу размышлять обо всяких «эффектах бабочек» и невольно возвращало меня к мыслям о нас с Вовкой. Особенно во время рисования. Рассуждения мои становились меланхоличными.

Вот, живёт где-то в Мегете хороший мальчик Вова, страстный любитель истории и чтения, драчун и матершинник. Тот ли это мальчик, которого я полюбила много лет назад? И станет ли он тем? Как всё вообще повернётся?

Я скучала.

И очень надеялась.

ДЕЛА МАЙСКИЕ

Утром первого мая мама вместе со школой усвистала на демонстрацию трудящихся, а мы с бабушкой начали активно готовиться ко встрече гостей. Первого мая — все к нам! И общегосударственный праздник, и у мамы моей день рождения! Удобно — всегда выходной.

В этот раз мне удалось убедить бабушку, что я способна крошить и тереть варёные овощи, не отпиливая себе руки. Всё-таки писатель — не хухры-мухры! Это я ржу, конечно. Хотя для бабушки, по-моему, это был аргумент. Постепенно, по мере того, как их предприятия и организации проходили колонной на демонстрации, начали подтягиваться родственники. Женщины, конечно, сразу подключались к процессу готовки, мужики разложили стол и пошли к дядь Рашиду за досками и табуретками — иначе нам никак было не разместиться, а фуршеты тогда не вызывали в душах живого отклика.

Мама примчалась одной из последних, сразу получила кучу подарков — в том