Новый Свет (СИ) - Городчиков Илья Страница 25

Я наскоро подсчитал количество воинов и выходило, что против нас вывели громадное войско в двадцать тысяч голов, треть из которых держали в руках луки. Судя по отблеску шлемов, этот город имел технологии производства бронзовых изделий, а значит наконечники их стрел были куда как страшнее, нежели кремневые стрелы калаков, представляя для нас уже ощутимую опасность. Конечно, даже такие стрелы не могли бы пробить стальные кирасы моих наёмников, но столь плотный залп по определённой площади, точно бы нашёл щель в доспехах, принеся экспедиции первые понесённые в бою потери. Хотя, даже если нам удастся высадиться под постоянным обстрелом и выбить первые ряды копейщиков, то придётся атаковать вверх по склону и, даже в случае победы там, пришлось бы брать стены за спиной воинов, а уж это далеко не самое приятное занятие, особенно в условиях, когда подготовки не было абсолютно никакой.

Поняв, что высадка в тупую обернётся серьёзными потерями, которые никак не мог допустить, я приказал кораблям править к левому от нас берегу реки, максимально сильно разрывая дистанцию от орды стрелков. Ширина реки Инн в этом месте была не меньше трёхсот метров, что позволяло нам чувствовать себя в безопасности, а это было достаточно важно, чтобы придумать хороший план.

Как только струги встали на якоря, полностью остановив всё своё движение, я сразу стал соображать, активно вертя интеллектуальными шестерёнками в голове. Помышлять о штурме я сразу же перестал. И так было понятно, что именно на такие действия рассчитывает наш противник, прекрасно понимая собственный перевес в численности. Конечно, можно было бы высадиться в одиночку, выступая в качестве этакого парламентёра, но что-то внутри мне подсказывало, что такая операция обречена на кровавый провал. Но в этот раз у нас была артиллерия и серьёзные запасы для стрельбы. Я приказал взять с собой даже дефицитные бомбы, понимая, что ситуация в походе может быть разная. Корабли были выстроены в один ряд и можно было бы быстро открыть практически ураганный огонь по вставшим на берегу солдатам и это, может быть, даже сработало бы, заставив их сразу же капитулировать, но что, если нет? Что если у этих людей нервы окажутся значительно крепче, чем я себе представляю, и они смогут отступить через те ворота, что сейчас были за их спинами? В таком случае, даже если удастся высадиться на берегу, то мы будем в огневом мешке, а со стен нас будут накрывать острыми бронзовыми «подарочками», доставляя нам нестерпимое «удовольствие». Такой расклад был тоже весьма неудачным, а потому нужно было действовать иначе и прямо сейчас.

- Вадим, что делать собираешься? Многовато их там. – высказался Сезар, путешествующий со мной на одном корабле.

- Побеждать. – лаконично ответил я северянину, - Похоже, что город весьма богатый и добычи мы оттуда вытянем уйму, да и укреплён он серьёзно, а потому понадобится в случае дальнейшей войны, как удобная укреплённая точка.

- Разорвём их пушками, да и дело с концом. Пороха и ядер нам хватит, так что стоит действовать прямо сейчас.

- Потом ещё стены брать. Даже если ворота взорвём, то потом хрен знает что нас будет ждать дальше. Надеется на сурское «авось» тут никак нельзя.

- Может тогда не сами ворота нам бить, а свод над ними? Выглядят толстым, но вдруг мощи у орудий хватит. Тогда ворота обрушатся, и они сами в ловушке будут. – бородач ударил сверху своим громадным кулаком по раскрытой ладони, - Зря они всё же свой порт со всех сторон огородили. Никуда они теперь не денутся отсюда.

- Хорошее предложение. Вот только бить придётся точно, а то толку не будет.

Идею Сезара я передал своим пушкарям. Воин, получив листок, задумался, а затем взял лист с карандашом и стал что-то высчитывать. Считал он долго, выбирая тяжесть ядра, угол, навеску пороха и многое другое, что было просто необходимо для произведения нескольких точных выстрелов, которые разрушат свод ворот. Конечно, учитывая плещущиеся волны, нельзя было сделать хирургически точный расчёт и потому некоторые выстрели точно пойдут мимом цели. Частично я надеялся на то, что свод собран не из этих огромных каменный блоков, которые были основой для стен Лакпака. В противном случае придётся потратить на взятие города куда большие запасы, чем изначально я задумывал.

Наконец пушкарь кивнул сам себе и переписал свои расчёты на другой лист, который передал другому бойцу. Перенявший вооружился железным мегафоном и стал выкрикивать написанные на листке расчёты, которые по принципу «живого телефона» стали передаваться от корабля к кораблю. Другого принципа передачи сигналов придумать нам не удалось, а потому приходилось этим довольствоваться. Экипажи пушкарей с каждого корабля переписали данные и стали быстро готовить орудия для одного большого залпа. По палубам забегали бойцы, подтаскивающие ядра, меняющие уровень наклона орудий и отмеряющие запасы пороха. Главный пушкарь у меня был головастым мужиком, а потому в его навыках я нисколько не сомневался. Через несколько минут каждый корабль отчитался о готовности стрелять.

Ждать моего приказа долго не пришлось. Как только я опустил руку с зажатым в руках красным флажком, то развёрнутая корабельная батарея сделал свой залп. Радовало, что сегодня не было сильного ветра и течение не столь сильно, а потому почти качка почти не мешала залпу. Орудия адски рявкнули, выпуская из своих стволов столбы огня, дыма и разрезающие со свистом воздух раскалённые ядра. Эти чугунные кругляши летели вперёд и с хрустом врезались в свод над воротами. Попадание оказалось кучным, и я прямо почувствовал, как застонал свод под ударами пороховой артиллерии. Я видел, как сыпется свод, как оттуда выпадают каменные осколки и насколько сильно сейчас страдает строение. Было печально, но с первого залпа свод не осыпался, а потому пушкари немедленно стали перезаряжать орудия.

Противник в это время был обескуражен. Лучники опустили тетивы и словно заворожённые смотрели на свои ворота, которые до этого казались нерушимыми, стойкими, способными удержать небо, а теперь стонали под ударами сурской артиллерии. Копейщики, до того вставшие в монолитный строй, который, казалось, был готов принять любой удар и даже безумный натиск тяжёлой ларингийской кавалерии, которая за свою продолжительную историю рассеяла в истории далеко не одну даже самую сильную армию, теперь представлял из себя просто толпу, не способную на оказание хоть сколько-то организованного сопротивления. Всё их внимание было обращено на городские стены, до сих покрытые пылевой завесой от множества мелких каменных осколков, вылетевших из неё после слитного удара нескольких десятков ядер.

При виде этой картины я улыбался. Если они раньше представляли для нас хоть какую-то опасность, то сейчас эти лагриканцы были простой грушей для битья. В душе у меня играла какая-то иррациональная радость. В старом свете я даже не мог мечтать о таком раскладе, когда мой противник совсем не обладает хоть какими-то средствами противоборства. Раньше к нам в тыл могла выйти кавалерия после длинного тылового манёвра, могли нашпиговать острыми железками ввиду превосходящей стрелковой массы или придумать какой-то другой хитрый тактический манёвр, что мог бы обернуться для моих сил поражением, то сейчас всё было иначе. Они даже увел куда-то свой речной флот и сейчас могли полагаться только на свою доблесть и крепкость доспехов. Хотя, с другой стороны, такое расслабление вполне себе может привести к тому, что, вернувшись в Старый Свет, я просто отвыкну от полноценных противостояний и буду слишком слаб для столкновений с более серьёзным противником. Так что расслабляться в край не стоит, но пока есть возможность я буду пользоваться своим превосходством.

Пока я погрузился в свои мысли, то пушкари оперативно перезарядили орудия и отчитались о готовности. Команда последовала незамедлительно и бойцы сразу же дали залп. Из-за поднявшейся пыли и до сих пор не развеявшегося дыма, выстрелы оказались не столь точными и часть ядер ушла выше или ниже свода, но даже так мощи выстрелов хватило с избытком. Свод с грохотом обрушился вниз, поднимая под собой тяжёлые ворота и нерадивых воинов, что оказались рядом. Грохот стоял такой, что закладывало уши, а земля содрогалась от тяжеленных осколков, падающих с приличной высоты метров этак в девять.