Комбат Найтов - День не задался Страница 26

В битком набитом зале клуба воцарилась тишина. Слово взял начальник политического отдела дивизии Захаров. Он остановился на стратегических и политических аспектах. Говорил он не долго, но убедительно. Холодов сказал, что 32 полк гордится тем, что его ввели в состав такой дивизии, что "клещёвский" полк не подведёт командование. Обгоревшее лицо Клубова было спокойным, он небольшого роста, крепко скроенный.

— Гвардейцы шестнадцатого полка не подведут.

Я поблагодарил всех и закрыл митинг. Попрощался с командованием и выехал в Москву.

Вечером доложился Сталину, о том, что его приказание выполнено.

— Хорошо, товарищ Титов. Вам предстоит выделить 8 самолётов, нашей постройки, и вылететь в Баку завтра. Возьмите лучших лётчиков.

— Есть!

Чёрт возьми! А раньше было не сказать? Погода в Андреанаполе нелётная! Позвонил Макееву, приказал 6-х человек перебросить в Москву на запасную площадку, где стоял второй состав. С утра мне позвонил Голованов, спросил о состоянии дел и смогут ли мои люди вылететь в такую погоду.

— Да, смогут, двести метров по высоте есть.

— Не позднее 14 часов вылетайте. Вас там ждут, лётчикам при себе иметь документы, удостоверяющие личность.

В 13 часов чуть разветрилось, и 8 темно-синих По-3н с 2-мя подвесными баками взлетели из Монино. Пробили облака, собрались и взяли курс на Астрахань. Лететь два часа. Внизу сплошная облачность, хорошо, что привод в Астрахани работает. Через час облачность поредела, идём экономическим ходом, экономя топливо. Можно было и напрямую пойти, но проще сесть и дозаправиться. В Астрахани сели, солнечно, но сильный ветер, пока заправляли самолёты, сходили пообедали, ну и бурду дают на тыловых аэродромах! Взлетели и пошли над морем. Однако недолго, дежурный ПВО из Баку приказал прижаться к берегу. Перестраховщик! Мы – морские лётчики! Все, кроме одного. Но, с дежурным не спорят, через час двадцать сели в Мардакане. Ребята недоумевают: на фига нас сняли с фронта. Я пожимаю плечами, дескать, не знаю. Мне и, правда, не сказали причину вылета в Баку. Всё засекречено донельзя. Подскочил какой-то генерал, я его видел в Москве, но фамилию не запомнил. Отчитал лётчиков за внешний вид, и послал всех получить новую форму. Выдали противоперегрузочные костюмы!!! Черт возьми! На фронте их нет, а в Баку они уже есть! Правда, судя по маркировке, они здесь и изготавливаются. Вместе с костюмами идут клапаны к кислородной системе. Но я запретил подключать их ребятам. Доложился по ВЧ в Ставку, что прибыл на место. Приказали отдыхать, но аэродром покидать запрещено. Сходили в кино, посмотрели фильм "Истребители". В сотый раз, наверное. Погрустили о Ленинграде. Послушали сводку Информбюро: бои на Украине, освобожден Кировоград, Кривой Рог, бои на подступах к Николаеву. Ребята сидят, подшиваются, приводят в порядок новую форму, ПШ. Летать, правда, в такой неудобно. Развешивают звёзды Героев, ордена, нашивки. Поругиваются, что не морская. Хотя мы уже давно ходим в полевой армейской форме. Редко у кого сохранилась морская. Меня вызвали в штаб, где находился маршал Голованов. Мы поздоровались, он передал мне два пакета.

— Вскроешь и раздашь перед самым вылетом. Будете сопровождать вон те два борта, — он показал рукой на новенькие C-47. Ближе двухсот метров к бортам не подходить. Топлива у вас много?

— На три с половиной часа.

— Ребята надёжные?

— Сказали взять лучших, все "ночники".

Ещё немного поговорив, легли поспать. В четыре утра нас разбудили, я спросил про своих, мне ответили, что их разбудят чуть позже, а нам приказали ехать на вокзал. В пять утра пришёл поезд, из которого вышел Сталин. Я подошёл и поприветствовал его. Голованов убедил Сталина воспользоваться хорошей погодой и вылетать немедленно. Все сели по машинам, и мы тронулись обратно в аэропорт.

— Летим в Тегеран, над побережьем. Сбивать любые самолёты, которые попытаются приблизиться. Сам понимаешь, кого везём.

— Всё понял, товарищ маршал. Не беспокойтесь.

Машина Голованова притормозила возле коттеджей, где находились мои лётчики. Я выскочил из машины и вошёл в дом. Ребята были уже одеты.

— Завтракали?

— Так точно.

— К машинам, к запуску.

Пошли к машинам, там я их построил, и раздал карты, и полётные задания.

— Сопровождаем два транспортника в Тегеран. Идём "маятником", быть предельно внимательными. Ближе 200 метров к бортам не подходить. Экономить топливо. Подвесные баки сбрасывать только в случае атаки постороннего самолёта. Сбивать любой самолёт, пытающийся приблизиться к охраняемым объектам. Задача ясна?

— Так точно.

— По машинам, запуск по моей команде.

Доложился Голованову о готовности. Через пятнадцать минут он дал команду "К запуску". Первый самолёт покатился к взлётной полосе, за ним второй, нам команду ещё не дают. Закончили прогрев, в этот момент начал взлетать первый борт, нам дали команду на рулёжку. "Взлетать сходу, догоняйте борта!" Сходу, так сходу, восьмёрка парами пошла на взлёт. Полёт прошёл нормально. Никаких самолётов на маршруте мы не встретили. Но топлива потратили много, уравнять скорости с тихоходными C-47 невозможно. Уже на аэродроме в Тегеране мои узнали, кого сопровождали. Чуть позже нас в воздухе появился В-17 в сопровождении восьмёрки "тандерболтов". На нём прилетел Рузвельт. А ещё через два часа сел транспортник, похожий на "ланкастер", на котором прилетел Черчилль, его сопровождали "спитфайры". Черчилль сразу заинтересовался нашими машинами: они были темно-синими, а не зелёными. Поэтому после прохождения почётного караула, направился к нам. С ним был маршал Тэддер. Черчилль поздоровался с лётчиками, внимательно рассмотрел их снаряжение, и спросил: почему самолёты такой окраски.

— Это ночные истребители По-3Н, конструкции Поликарпова, господин премьер.

Последовали вопросы о вооружении, скорости, когда они у нас появились. Я смотрел больше на Тэддера, чем на Черчилля, да и он старался задавать вопросы не мне, а лётчикам. Я представился Тэддеру, он немного удивился, услышав английскую речь, но представился тоже. И уже сам начал задавать вопросы по И-185. В этот момент я и смог задать вопрос о Mk. XIV, сказав, что очень нужен высотный скоростной разведчик.

— Они в секретном листе, генерал.

— Что в нём может быть такого секретного? Я же не прошу поставить "Метеор", а поршневые самолёты летают последние годы. Вот этот вот По-3, на высотах до 6–8 км равных себе не имеет. Но выше у него большие проблемы. Ваш Mk. XIV начинает хорошо работать только с этих высот, ниже он не способен противостоять По-3. Уступает ему и в скорости и в манёвре, так какой смысл его секретить. И потом, нам не требуется много машин. Одна эскадрилья.

Стоявшие рядом с Теддером лётчики внимательно прислушивались к нашему разговору. Черчилль переключился на нас тоже. Подошли американцы и подключились к разговору. Каждая сторона хвалила собственные машины.

— Всё, согласен! Ваши машины в тысячу, нет, в миллион раз лучше! — сказал я. — Сейчас я покажу вам, что может делать вот эта машина. Если хоть один из ваших истребителей сможет повторить такой пилотаж, я проиграл, и Спитфайр Mk. XIV останется на секретном листе.

Смех присутствующих убедил меня, что я на правильном пути. Они действительно считали свои машины непревзойдёнными ни кем! Я взлетел и выполнил обратный пилотаж. Подрулил к стоянке, вылез из машины.

— Ну? Есть желающие показать такой?

— Вы выиграли, генерал! Наши самолёты так летать не могут. А сколько у вас сбитых? — спросил Черчилль.

— 52 лично и 56 в группе, всего 108, - я достал свою лётную книжку. — А всего на счету нашей восьмёрки почти четыреста сбитых. У самого молодого 7 сбитых, у остальных от тридцати и больше.

— А что такое "в группе"? — спросил Тэддер.

— В групповом бою часто невозможно определить, кто именно сбил. Поэтому записывается на всю группу, но эти самолёты не учитываются при награждениях лётчиков. Только личные.

— Что такое Ме-109?

— BF-109 "Мессершмитт".

— У вас столько сбитых "мессершмиттов"?

— Мы – "Егеря", это наша работа. Охотимся на "Охотников".

— А мы думали, что это выдумки немцев, что у вас есть "егери".

— Ну, так что, по поводу Mk. XIV? Нам требуется 16 машин для разведывательной эскадрильи.

Черчилль с Тэддером переглянулись. Было видно, как Черчилль не хочет это делать, но лётчики, которые слышали пари, и уже его проиграли, и отдали проигранные деньги одному из лётчиков, который поставил на меня, зашумели, что спор есть спор. Черчилль кивнул под одобрительные выкрики пилотов. А я, вечером, получил втык от Верховного за устроенный балаган. Пришлось и извиняться, и объяснять ему, что мы получаем совершенно новый "спитфайр" с двигателем 2200 лошадиных сил водяного охлаждения. Ради этого и старался. После этого на меня насел Берия: