Группа крови на рукаве (СИ) - Вязовский Алексей Страница 26

Мы встретились глазами с женщиной и на мгновение замерли. Голубоглазая Валькирия, с тонкими чертами лица, приоткрыв пухлый ротик с удивлением рассматривала меня.

— Борис Александрович! Вы только посмотрите…

Женщина вынула руки из карманов халата, быстро подошла ко мне. Без спроса ощупала лицо, оттянула веки. Кожа полыхнула болью, но я стерпел. Даже не дернулся.

— Тут пороховой ожог.

Валькирия повернулась к Гурьеву:

— Иван Григорьевич! — руки врача замелькали вокруг плеча полковника. — Пулевое ранение. Срочно ко мне. Обоих.

— Елена Станиславовна, — генерал протиснулся между врачом и грушником. — Нам надо буквально пять минут. И они оба ваши.

— Две минуты!

— Сойдемся на трех.

Богиня скептически на нас посмотрела, ни говоря не слова вышла из штаба. Я лишь успел рассмотреть аппетитную попку, которую не мог скрыть уродливый халат.

— Чаю, товарищи?

Когда тебя обслуживает целый генерал — это дорого стоит. Чай оказался душистым, в довесок к нему шли сушки, сахар и какие-то вьетнамские десерты типа сладких рисовых колобков.

Гурьев что-то бубнил Борису Александровичу докладывая, я же медитировал под чаек. По законам жанра, нам должны были налить что-то посерьезнее, но увы.

— Опять похоронки писать… — генерал сел за стол, сгорбился. — Сколько же эта война сожрет еще жизней?!?

— Да поменьше, чем другие, — внезапно ляпнул я

— Что вы там мелите, капитан? Говорите яснее. Вам в лазарет пора.

— Говорю, надорвутся американцы. Вьетнамцы воюют с выдумкой, активно. Наша… неудача, — я виновато посмотрел на полковника. — Мелкий эпизод на фоне. Тот же Чунг… уничтожил целый взвод зеленых беретов. Мы захватили американского военного пилота!

— Это правда? — Борис Александрович резко повернулся к Гурьеву.

— Даже больше — покивал полковник, поглядывая на меня. — В ходе боевого столкновения захватили американский Ирокез

— Вот это номер! И где он?

— Пришлось уничтожить. Вертолет был поврежден в ходе боестолкновения.

Генерал принялся переваривать информацию, а я подмигнул Ивану. Так держать!

— Рапорты! Оба, — Борис Александрович вскочил, долил себе кипятка в стакан. — Мне на стол!

В дверь постучали. Неужели опять голубоглазая Валькирия?? Увы… В нашу уютную пещерку вошел худой, до синевы выбритый военный. Он был одет в вьетконговскую форму, при портупее с пистолетом. И также полностью лыс, как и генерал. Разве что без очков.

— Федор?

Полковник вскочил, сделал несколько шагов, распахивая объятия одной рукой. Но ответного движения не было.

— Товарищ генерал, мне доложили, что к нам вышла группа Гурьева. Здравствуй, Иван, — выбритый наконец удосужился заметить полковника.

Я тоже удосужился цепкого взгляда. К бабке не ходи — особисты пожаловали.

****

Дальнейшая суета напоминала сломанный конвейер. Нами одновременно пытались заниматься врачи — к Богине присоединился экспрессивный врач-грузин. В его речи то и дело звучало “генацвале”, “мегобаро”... И настойчивый Федор. Этот почему-то решил начать с меня. Прямо в процедурной, где мне обрабатывали лицо.

Елена Станиславовна пыталась его выгнать, но бесполезно. Он достал планшетку, несколько листков бумаги — принялся выуживать из меня показания.

Слава Богу, Иван успел меня хорошо натаскать по деталям. Я медленно, демонстративно тупя, принялся рассказывать о засаде. Шли там-то, стрельба началась тут-то…

— Федор Алексеевич, — Богиня попыталась осадить особиста — У пациента может быть контузия!

Я благодарно посмотрел на Валькирию. Спасает!

— Где ваше штатное оружие?

— Осталось в джунглях, — мрачно ответил я, отворачиваясь

Дальше посыпались вопросы про то, как командовал нами Гурьев, почему мы не попытались вынести тела сослуживцев. Последний вопрос был самый сложный.

— Полковник и сам был ранен! С кем выносить? С одним Чунгом?? Вы его видели? Кожа да кости!

Я попытался привстать с кушетки, но нежные руки Богини меня вернули обратно.

— Капитан, я вас прошу!

Мою тушку продолжали внимательно осматривать. Заглянули в уши, попросили открыть рот.

Особист мрачно зыркнул, потоптался рядом.

— Я могу забрать Орлова? Сами понимаете, нужно опросить его.

И это добрый друг Гурьева, “пуд соли вместе съели”? Я просто жопой чуял, как под моей пятой точкой разгорается мощный костер.

Глава 11

— Фамилия, имя, звание… — особист уставился на меня немигающими как у кобры глазками.

Мы сидели у него в “кабинете”, если так можно назвать одно слепых ответвлений бункера с земляными стенами. Из мебели стол связанный из бамбука, подобного пошиба табуреты и угловатый высокий черный сейф, больше похожий на гроб. Как они, мать его, в джунгли приперли только? Но сейф-то особисту конечно нужен. Как без него, где еще доносы хранить? И водку прятать. Хотя по такой жаре бить белую — это надо железную печень иметь.

— Вы что? — натянул я удивленную мину. — Товарищ майор, знаете же прекрасно кто я. Гурьев уже сообщил.

— Я записываю показания сейчас с ваших слов, — едко заметил Федор Алексеевич, погладив острый подбородок.

Особист расположился в полумраке, стол стоял так, что лампа била мне в лицо. Прошаренный гад… Я видел лишь очертания его тощей фигуры с проблесками лысой макушки, на которой иногда бликовала лампа. В таком ракурсе особист напоминал кощея.

— Орлов Николай Яковлевич 1931-го года рождения, капитан, — четко проговорил я заученные анкетные данные.

Хвала местным богам, имя у погибшего Орлова мне сразу понравилось и привыкать к нему не пришлось. Вот отчество подкачало. Так себе отчество, а фамилия огонь. Я бы такую даже себе оставил.

— Откуда вы знаете что я майор? — особист так ни разу и не мигнул, вот змеюка, как у него глаза не слезятся?

— Мне Иван… Товарищ полковник рассказывал.

— Что он вам еще интересного рассказывал?

— Что когда вернемся на базу, встретят нас с караваем как героев, не зря же мы столько по джунглям мотылялись, а живой силы противника на тот свет отправили столько, что кладбище небольшое заполнить можно было. Я не хвастаюсь, но чай не в булочную сходили.

— Но задание вы так и не выполнили…

Я скрипнул зубами. Ну и где обещанный добрый особист?

— Это вопрос? Как-то несподручно вдвоем с полковником Ле Куанг Чунгом схрон искать, где зеленых беретов больше чем змей на деревьях. И потом, командир наш, обуза та еще. С амуницией и прочей требухой под сотню кило весит. Это сейчас он живенький да гладенький, а неделю назад как покойник был. Лежал плашмя и не двигался почти, только что губами шевелил, да ворчал на нас. Бабка из местных его на ноги поднимала. Но ее ранили и пришлось оставить ведьму партизанам, — я попытался перевести разговор немного в другое русло, сменить обвинительный уклон на диалог. — Такую бы целительницу нам в Союз в НИИ какой-нибудь определить. Глядишь и по медицине весь мир бы за пояс заткнули. А то грустно как-то в поликлиниках наших.

Особист хрустнул пальцами.

— Я попрошу вас отвечать на вопросы коротко и по существу. Вы сказали, что Иван Григорьевич на вас ворчал. Почему? Чем был недоволен? Вы не исполняли его приказы?

Япона-матрёна! Да ему слова не скажи, за все зацепится. Скажу, что стою, придерется, скажет, мол почему не идешь. Скажу что иду, спросит куда и зачем. Как ни ответь все неправильно, везде подвох.

— Должность у Гурьева такая, недовольным всем быть. Ответственность опять же за группу. С него же спросят в первую очередь за все неудачи.

— Какие неудачи? Что у вас там такого произошло?

— Как что, вы же сами, товарищ майор, сказали, что задание не выполнено. Но это как посмотреть. Груз мы не доставили, согласен, но и сами не погибли и командира вытащили. Получается, что не совсем все провально.

— А это, товарищ Орлов, не вам решать. Без вас разберемся, кого казнить, а кого награждать.