Вариант "Синий" (СИ) - Гор Александр Страница 26

Петляков тоже далеко не профан в данном вопросе. Чего стоит только четырёхмоторная машина ТБ-7, бомбившая Берлин и летавшая в начале 1942 года в Америку. К этому следует добавить и то, что Владимир Михайлович участвовал в проектировании ТБ-1, ТБ-3, ТБ-4, носивших на этапе разработки инициалы «АНТ», «Андрей Николаевич Туполев». То есть, оба конструктора были прекрасно знакомы и умели находить общий язык. Значит, в правительстве посчитали, что, объединив усилия двух коллективов, удастся гарантированно получить требуемые параметры машины.

А вот тут началось очень уж необычное. Конструировать «с нуля», по большому счёту, вообще не пришлось. Некий очень высокий чин (цельный старший майор госбезопасности) из Наркомата внутренних дел привёз первичный комплект документации, на которой уже была вычерчена будущая машина. Судя по приложенным техническим данным, строго соответствующая требованиям правительства. Честно говоря, изначально обоим главным конструкторам показавшимся недостижимыми.

Да посудите сами: дальность восемь тысяч километров при бомбовой нагрузке в десять тонн. При этом максимальная скорость 685 километров в час, а крейсерская — 625. Практический потолок — десять километров. Машина должна быть четырёхмоторной.

— Да какие же для этого потребуются двигатели? — невольно вырвалось у Андрея Николаевича. — Как мне кажется, не меньше трёх тысяч лошадиных сил каждый. У нас же не выпускаются таких моторов.

— Будут двигатели. И не в три тысячи сил каждый, а в четыре тысячи, — заверил чекист. — Массогабаритные характеристики двигателей прилагаются.

И после этого у Петлякова не осталось ни малейшего сомнения в том, что это будут за моторы. Примерно того же типа, что теперь устанавливаются на его Пе-2 и Пе-8.

Это всё было в конце 1940 года. С тех пор немало туши утекло с кончиков рейсфедеров. Впрочем, куда меньше, чем могло быть, поскольку значительную часть чертежей выполняли машины, установленные в помещении, возле которого круглосуточно находился пост сотрудников НКВД. Многие расчёты производились там же. Причём, молниеносно, если судить по привычным для обоих Главных темпам. Тоже на машинах, которые им удалось увидеть исключительно в силу своего статуса. И обслуживали эту технику преимущественно молодые (в сравнении с Туполевым и Петляковым, конечно) люди, с которыми не имели права общаться на какие-либо посторонние темы прочие сотрудники Временного Объединённого конструкторского бюро.

Перепроектировать часть конструкции и оборудования всё-таки пришлось. Как проговорился руководитель «особой конструкторской группы», машина изначально создавалась как пассажирская для дальних рейсов, и требовалось «превратить» её именно в бомбардировщик.

Самым простым в этом деле было — избавиться от иллюминаторов и бортовых дверей. Впрочем, далеко не на всех вариантах, поскольку предполагалось использование части будущих машин в качестве и транспортника, и правительственного «борта». Несколько более сложной стала задача оборудования её раскрывающимися створками бомболюка и подвеской для авиабомб. Причём, рассчитанной на массу бомб до пяти тонн. Самой же большой трудностью стала адаптация шасси для посадки на грунтовую взлётно-посадочную полосу. Что для машины с максимальной взлётной массой 64 тонны (почти вдвое выше, чем у ТБ-7!) потребовало увеличения не только прочности шасси, количества колёс в стойке, но и их диаметра в сравнении с оригинальным проектом.

Но справились! А потом началась эпопея с воплощением «в металле» заложенных в самолёт технических решений. Проблем возникло «вагон и маленькая тележка», как выразился один из членов «особой конструкторской группы». От изготовления и обработки новых сплавов (магниевых, титановых, хромо-марганцево-алюминиево-никелевых) до изготовления высокоточных гидравлических механизмов и электроприводов.

С двигателями, как и обещал старший майор госбезопасности, проблем не было. К тому моменту, когда потребовалась их установка в мотогондолы, агрегаты, «чистым» весом чуть более тонны, и четырёхлопастные винты к ним, диаметром четыре с половиной метра, привезли на Государственный авиазавод № 1 в упаковочных ящиках. Тоже не новые, как в случае с моторами для Пе-2, но с остаточным ресурсом в несколько тысяч часов, чему поразился теперь уже и Александр Николаевич Туполев.

И вот 1 августа 1942 года четырёхмоторный дальний бомбардировщик ТиП-2 (Туполев и Петляков, модель вторая) впервые под мощный рёв моторов оторвался от взлётной полосы Центрального аэродрома. Почему модель № 2, а не № 1? Просто в силу недавно введённого советского правила обозначать боевые машины: нечётные номера присваиваются истребителям, а чётные — всем остальным.

Испытательные полёты, длившиеся до конца октября, проводил «сторонний» экипаж. Главные конструкторы даже пытались возражать, что никогда не видели этих людей даже в сборочном цеху.

— Они же не знают машины!

— У этих людей такой опыт, связанный с ней, что вам, товарищи Туполев и Петляков, даже не снилось, — отрезал куратор работ из госбезопасности.

После завершения испытаний и подписания документов о передаче машины «на баланс» Авиации дальнего действия на Ходынку приехал сам товарищ Сталин, оценивший не только экстерьер самолёта, но и осмотревший его изнутри. Включая «рабочие места» стрелков оборонительного вооружения.

Следует сказать, что это вооружение производило впечатление на любого, увидевшего самолёт вблизи. По две спаренных 20-мм установки спереди и сзади фюзеляжа сверху, по одной такой же снизу фюзеляжа спереди и сзади, и кормовая сдвоенная 23-мм установка по типу бомбардировщика Ил-28. Итого четырнадцать пушечных стволов!

— Мне кажется, товарищи Туполев и Петляков, создавшие этот очень нужный нам самолёт, достойны Сталинской премии за 1942 год! — объявил на прощание Председатель ГКО. — Но ещё больше он будет нам необходим спустя три-четыре года.

Какой вывод из этого можно сделать? Да такой, что ТиП-2 будет выпускаться серийно. И вовсе не малой серией в десяток машин. Неясно только: для чего потребуется такая дальность через три-четыре года?

Но долго задумываться над этим не пришлось. Буквально в первых числах ноября самолёт начали готовить к вылету, и генерал-лейтенант авиации Александр Евгеньевич Голованов принялся обзванивать обоих главных конструкторов на предмет того, уверены ли они в своей машине.

Что ему ответить? Её надёжность показали лётные испытания. Да и таинственные испытатели, кстати, занявшие в этом полёте часть мест экипажа, были уверен в том, что машина не подведёт. Тем не менее, генерал-лейтенант, а следом за ним и Андрей Николаевич с Владимиром Михайловичем, с облегчением выдохнули, когда дальний бомбардировщик приземлился на Центральном аэродроме спустя восемь часов после вылета. Куда именно летал самолёт, который в другом, «сопредельном» мире назвали бы всего лишь одной из военных модификаций гражданского дальнемагистрального лайнера Ил-18 (Сергея Владимировича Илюшина не привлекли к его «перепроектированию» исключительно из-за того, что ему хватало забот с аналогичной работой и запуском в производство Ил-28), оставалось тайной очень недолго.

Фрагмент 13

25

И снова другой фронт. Гвардейскую бригаду полковника Гаврилова теперь перебросили на Юго-Западный.

Это Пётр Михайлович грыз себя раскаянием за неоправданно высокие потери в боях на подступах к Хотимску. Начальство посчитало, что бригада действовала нормально, и потери не такие уж «выдающиеся». По крайней мере, никаких «организационных выводов» не последовало, хотя и наград никому из штабных не дали. Просто отвели соединение в глубокий тыл на пополнение.

Никакой принципиально новой техники на этот раз не поступило. Всё те же танки Т-55, всё те же боевые машины пехоты. Правда, сформировали «ударную роту» в первом танковом батальоне, машины которой защитили от новых германских кумулятивных снарядов, прожигающих даже броню Т-55.

Именно прожигающих, поскольку после попадания такого снаряда в броне остаётся оплавленная дырочка, диаметром с двухкопеечную монету, но сквозная. А экипаж гибнет от жуткого давления, температуры и брызг расплавленного металла, возникающих в забронированном пространстве. И хорошо, если на пути раскалённых газов и капель расплавленной стали не попадётся боеукладка. Иначе — башня отлетает метров на десять-двадцать.