Диана Удовиченко - Меч Ронина Страница 27

– Ты нахален, Карасу!

Старый ворон тоже преобразился – стал огромным, не меньше двух метров ростом, краснолицым стариком с невероятно длинным носом и седой бородой. Вместо кистей рук у него так и остались птичьи лапы, однако это не мешало ему держать два меча.

– Сразимся, птенец?

– Изволь, – охотно согласился Карасу. – Но только если победа останется за мной, племя примет меня и выслушает.

– А если ты проиграешь, мы пообедаем твоим человеком! – хохотнул Ямабуси.

Дану это заявление вовсе не понравилось, но наставник дал согласие. Оставалось только молиться японским богам, чтобы Карасу выиграл бой.

Вороны взлетели и примостились на ветвях деревьев, карканьем ободряя вожака. Противники двинулись по кругу, примериваясь к движениям друг друга. Ни один не спешил нападать. Ямабуси поводил перед собой мечами, Карасу элегантно крутил в левой лапе веер, правой сжимая катану. Это хождение продолжалось довольно долго.

Первым не выдержал Ямабуси. Видимо, он никогда не знал поражений и не считал нужным церемониться с ренегатом, которого продолжал считать слабаком. С протяжным выкриком он в один прыжок пересек поляну, взмахнул катаной.

Мечи скрестились, высекая искры. Карасу оттолкнул старика, одновременно ударив раскрытым веером по щеке. На лице Ямабуси выступила кровь.

– Паршивый птенец! – рявкнул вожак стаи. – Я заклюю тебя!

Карасу молча наблюдал за его движениями. Новый выпад – и опять неудачно: Ямабуси отскочил, теперь струйка крови стекала по шее, пачкая нарядное косодэ. Карасу стремительно бросился вперед, быстрым ударом обеих рук вышиб из лап старика мечи. Приставил катану к горлу:

– Сдавайся.

Над поляной полетел заполошный вороний крик. Черные птицы срывались с веток, кружили над головами противников, задевая их крыльями. Карасу сохранял невозмутимость, а вот лицо Ямабуси выражало злобу, стыд и страх. Наконец он опустился на одно колено, произнес:

– Ты помнишь закон стаи, птенец?

– Если вожак проиграл битву, он теряет власть, – кивнул Карасу. – И новым вожаком становится победитель. Но мне это не нужно. Встань, Ямабуси-сэнсэй. И прости мне эту невольную обиду.

Он опустил меч и низко поклонился. Старик недоверчиво покосился, кряхтя, поднялся на ноги.

– Ты великий боец, Ямабуси-сэнсэй, – продолжал Карасу. – И великий мудрец. Я пришел к тебе со смирением, просить совета и помощи. Не моя вина, что пришлось сражаться ради того, чтобы ты выслушал.

– Красиво говоришь, птенец, – проворчал Ямабуси. – Но ты победил меня на глазах всей стаи. Я потерял лицо и должен умереть.

– Тебе пять тысяч лет, Ямабуси-сэнсэй. Ты хранитель великой мудрости тэнгу. Если ты умрешь, эти знания умрут вместе с тобой. Ты не можешь причинить такой вред стае.

– Пусть решает стая, – вздохнул старик.

Один за другим вороны опускались на землю и превращались в демонов. Вскоре вся поляна заполнилась краснолицыми здоровяками в ярких одеяниях. Они яростно спорили, брызжа слюной и хватая друг друга за грудки. По всей видимости, сдержанность не была главной добродетелью тэнгу. Через некоторое время из толпы демонов выступил один, такой же длинноносый, как вожак, и заявил:

– Ямабуси-сэнсэй, мы просим тебя не принимать смерть. Останься нашим наставником.

– Хорошо, Коноха. Я подчиняюсь решению стаи, – поклонился старик. – Но вожаком больше быть не могу. Выбирайте другого.

Снова образовалась свара, демоны ругались, толкались и обменивались тумаками. В итоге они все же выбрали вожаком Коноха.

– Теперь выполни свое обещание, Ямабуси-сэнсэй, – сказал Карасу.

– Стая выслушает тебя, – вмешался новоиспеченный вожак.

Утихомирившиеся демоны снова обратились в воронов, расселись по веткам и замолкли, напоминая зрителей на концерте. Демоническое обличье сохранили только Карасу и старик. Они остановились в центре поляны, будто собираясь солировать.

– Этому человеку нужна помощь, – заявил Карасу, указывая на Дана.

– Мы не помогаем людям, – ответил Ямабуси, и стая поддержала его громким карканьем.

– Разве четыре века назад тэнгу не обучили Минамото-но Есицунэ[22] военной стратегии и тактике? Разве не стал он великим мечником благодаря искусству тэнгу?

– Да, – неохотно согласился Ямабуси. – Но он и был великим воином.

– Акира тоже великий воин!

– Допустим. Но ты знаешь закон: тэнгу берут людей на обучение, только если за них поручится стая.

Карасу обвел взглядом деревья, которые были черны от вороньих тел, твердо пообещал:

– Стая поручится.

– С чего ты взял? – каркнул сверху Коноха.

– Враг вашего врага – ваш друг. Акира хочет убить Токугава.

Над поляной поднялся галдеж: вороны обсуждали слова Карасу. Видно, сегуна здесь не любили. Наконец шум слегка поутих, и Коноха спросил:

– Как может один человек справиться с могуществом клана Токугава и целой армии?

– Он не будет один. Он поведет за собой других. Только дайте ему оружие.

От вороньих воплей у Дана заложило уши.

– Ты хочешь, чтобы мы сковали ему меч из звездной пыли?! – воскликнул вожак. – Понимаешь ли ты, о чем просишь?

– Единственным, кто удостоился такой чести, был Минамото-но Есицунэ, – вмешался Ямабуси.

– И он стал победителем, – кивнул Карасу. – Клан тэнгу недоволен правлением Токугава. Я привел человека, который способен его уничтожить. Так помогите ему.

– Нам нужно посовещаться, – сказал Коноха. – Пусть твой человек уйдет вместе с тобой. Мы примем решение и позовем вас.

Дан с Карасу покинули поляну и углубились в чащу. Нашли удобное место, уселись под дубом.

– Можешь поспать, Акира, – предложил тэнгу.

Дану было не до сна. Он понимал: что бы ни решили лесные демоны, просто так его не отпустят. Либо оставят и возьмутся обучать, либо уничтожат вместе с Карасу.

Наставник сохранял невозмутимость.

– Мой народ не так уж плох, – заметил он. – Просто не любит людей. Но Токугава тэнгу ненавидят больше. Они примут правильное решение, вот увидишь, Акира.

С поляны до самого утра доносилась воронья разноголосица. Похоже, спорили там жестоко. Дану надоело переживать, и он задремал. Рядом прикорнул Карасу.

Лишь на рассвете за ними прилетел молодой ворон и сообщил, что совет ждет. Посреди поляны стояли Ямабуси и Коноха в демоническом обличье. Вид у обоих был суровый.

– Мы согласны дать твоему человеку меч из звездной пыли, – сообщил старик. – Но твой человек знает, чем будет платить?

– Душой, – кивнул Карасу.

Дан мысленно сплюнул. Так он и думал, что где-то окажется подвох. У него сразу возникло множество вопросов. Интересно, каким образом тэнгу будут изымать душу? Сразу или посмертно? И главное, чью: его или Акира? Или обе вместе? А если все же им нужна душа Акира, имеет ли право он, Дан, распоряжаться чужим имуществом? И что вообще значит – заплатить душой за меч? Для каких целей демонам человеческая душа?

Но времени, чтобы разобраться, ему не дали.

– Ты согласен, Акира? – спросил Карасу. И шепнул одними губами: – Ничего не бойся. Доверься мне.

Дан поклонился в знак согласия.

– Тогда следующей ночью разожжем огонь в кузнице! – усмехнулся Коноха. – А пока будьте нашими гостями.

Настя

– Сегодня великий сегун намерен посетить твой дом, Кумико-сан, – объявил важный самурай. – Нам нужно осмотреть комнаты.

«Ну прямо служба безопасности президента», – сердито подумала Настя, а вслух произнесла:

– Мы счастливы, что сегун почтит нас своим присутствием.

Самураи рассыпались по комнатам. Поднимали постели, ворошили шкафы с одеждой. Настя подумала, что непременно обыщут и девушек, но гейш не тронули. То ли сочли безопасными, то ли собирались обшарить непосредственно перед посещением Токугава.

– Постарайся достойно встретить гостя, Кумико-сан. И помни: никто не должен поднимать глаз на сегуна. В его присутствии все стоят на коленях, – напутствовал напоследок гонец, и отряд отбыл.

Весь день шли приготовления: сновали туда-сюда разносчики товаров, в кухне стояла суета, служанки вычищали весь дом, а девицы тщательно намывались, укладывали волосы и наносили «боевую раскраску».

«Вот интересно, – с раздражением думала Настя, инспектируя работу служанок, – как можно обеспечить приличный прием сегуну, если все будут стоять на коленях, да еще и смотреть в пол? На сямисэне не сыграть, танец не исполнить, беседу не поддержать. Нет, можно, конечно, бубнить что-то, пялясь на свой подол. Но как же само искусство гейши: милые улыбки, лукавые взгляды?»

Наконец важный гость прибыл. Охранники еще раз осмотрели дом, лишь потом под руки ввели сегуна. Настя и ее девушки опустились на колени. Иэясу молча уселся за стол.

– Сакэ для сегуна! – потребовал один из самураев.

Служанки рванулись было выполнять приказ, Настя остановила:

– Я сама буду прислуживать сегуну.

Она на коленях подползла к столику, налила сакэ в чашку. Искоса бросила короткий взгляд на всемогущего человека. Он был толстым и малорослым даже для японца. На круглой, как блин, физиономии застыло отстраненно-величественное выражение. Настя даже мысленно посочувствовала Токугава: это ж как сложно, должно быть, все время помнить о собственной божественности. Вдруг почувствовала, что сердце на мгновение остановилось, словно его сжала невидимая рука, потом заколотилось учащенно. Душу скручивала невыносимая боль, и Насте стоило немалых усилий сохранить внешнее самообладание. К горю и ужасу примешивалась дикая злоба.