Быстрее империй (СИ) - Фомичев Сергей Страница 27

Надо было и его отослать вместе с прочими, чтобы вопросов не задавал.

— Проведу кое-какие опыты, — уклонился я от ответа. — Ты сам-то за золотишком не хочешь сходить? А то мне-то теперь не до него будет.

Перед поисками сокровищ Лёшка устоять не смог.

Глава одиннадцатая. Вольные каменщики

Глава одиннадцатая. Вольные каменщики

После жёстких сквозняков фронтира погружаться в вязкое течение империи было особенно сложно. Казалось, что миллионы людей попросту топчутся на месте, саботируя и без того редкие начинания прогрессивного меньшинства. Это касалось экономики, социального устройства, технологий.

Вот и каменное дело находилось в жутком упадке. Некогда процветающие кирпичные заводы Балахонского уезда разорил Пётр. Ради строительства любимого детища он отбирал у жителей империи каждый камушек, угонял на Балтику каждого специалиста, а строить из камня где-либо кроме новой столицы запретил. Свой город император построил на века и на те же века оставил Россию в архитектурном убожестве.

Вот только Пётр давно ушёл в историю и в фольклор, а каменное строительство только-только начинало возрождаться. Кирпич понемногу продавали и на ярмарке, и в самом Нижнем Новгороде, но это не тот товар, с которым удобно разъезжать по торгам. Даже скупив весь, я смог бы построить разве что пару домов. Мне же требовались совсем иные масштабы.

— Хороших мастеров теперь отыскать трудно, — рассказывал Брагин, пока мы добирались с мехами до ярмарки. — Ежели какие и остались, то по усадьбам разбрелись. Господа ведь и в те времена тайком строили. Только где они, те строители? Нет, в Петербурх тебе надо, там сейчас все мастера.

От Петербурга я старался держаться подальше. Там обитали не только каменщики. К счастью у меня имелась палочка-выручалочка.

— Есть мужики в Вершилове, — заверил Копыто. — Артелями по всей России промышляют. Сами глину добывают, сами кирпич делают, сами ожигают, сами дома строят. Встречал их как-то раз даже на Москве.

— А здесь?

— Появляются и здесь, — Копыто задумчиво почесал бороду. — Сами-то не торгуют, конечно, но купцам, да когда и в монастырь привозят.

— Познакомишь?

Он опять запустил пятерню в жесткие спутанные волосы бороды.

— Можно.

— Когда?

— А прямо сейчас и пойдём, — ответил Копыто. — На берегу они, коли ещё не ушли.

Я забрал у Брагина первую выручку, пообещал навестить позже, и мы с Копытом отправились на Волгу.

Спина вдруг заныла, когда мы проходили то место, где во время первого визита на ярмарку меня пытались пощупать за вымя местные урки. Я тогда едва отбился от них, и долгое время грешил на Копыто. Он вполне мог навести дружков на случайного клиента, ещё не подозревая, что только на моих операциях заработает достаточно, чтобы уйти на покой или обзавестись каким-нибудь доходным делом. Но даже если тогда это был он, с тех пор много воды утекло. Наши отношения стали приятельскими, даже дружескими. За услуги, вроде знакомства с нужными людьми, Копыто давно перестал брать плату, сохраняя, впрочем, строгость в расчётах по основному бизнесу. Он столько раз выручал меня, что я всерьёз задумывался, как тяжело будет найти замену, случись с Копытом какая-нибудь неприятность. Он старел, а люди в эпоху не знающую пенициллина умирали рано. Да и сомнительный бизнес вполне мог привести его на плаху.

Пятеро мужиков выгружали из большой лодки остатки кирпича и складывали их на повозку, возле которой скучал монах. Во встречном направлении перегружались какие-то тюки и свёртки. Работы оставалось на полчаса не больше, так что мы застали вершиловцев перед самым отходом.

Старшина артели встретил моего спутника без малейшего намёка на любезность, поздоровался как-то через силу, но тот проигнорировал неприязнь.

— Вот тебе, Никита, человек дельный, — представил Копыто. — К вашему промыслу интерес имеет.

— Распродали уже всё, — буркнул старшина.

— Мне столько кирпича и не нужно, — улыбнулся я.

Никита смерил меня взглядом, будто только что заметил, затем повернулся к Копыту.

— Ещё чо-нить?

— Ничего, — ухмыльнулся тот.

— Ну, так иди подобру-поздорову.

— Разберёшься? — спросил меня Копыто.

— Разберусь.

— Ну, бывай.

Копыто ушёл. Никита долго смотрел ему в спину, будто прикидывая как ловчее сунуть нож между лопаток. Разбираться в причинах их давнего, похоже, конфликта я совсем не стремился.

— Значит, столько кирпича не нужно? — неожиданно переспросил каменщик. — А сколько нужно?

— Нужно намного больше, — улыбнулся я. — И не только кирпич. Нужны каменщики вообще люди знающие. Есть работа.

— Спешишь?

— Не особенно.

— С нами поедешь?

— Поеду.

— По дороге и обсудим.

Сопровождая Никиту, я не мог воспользоваться дырой в пространстве, а поскольку нам пришлось грести против течения, дорога до села получилась чуть ли не более долгой, чем от Кадьяка до Ванкувера. Зато неспешное путешествие позволило прояснить большинство спорных моментов ещё до знакомства со слободой.

Летом «вольные каменщики» сбивались в артели и частью выполняли повинности, а частью отходили на промыслы. В слободе оставались старики и подростки, да несколько мастеров, которые добывали глину, известь, готовили кирпич впрок для артелей или на продажу.

— В Сибирь никто из наших не пойдёт, — заявил Никита, выслушав мои предложения. — Ни за какие деньги. У нас и в округе заказов хватает. На долгие годы вперёд. а надо, так и в Москву недалеко отойти, там уже вдвое за труд заплатят.

Про Америку я даже не заикался. С другой стороны, даже найми я людей, им потребовалось бы не меньше года, чтобы добраться до места. Не говоря об обычных трудностях с паспортами и чиновниками.

— Тогда вот что, — я перешел к плану «Б». — Говорят, за погляд денег не берут, но это можно исправить. Покажите мне, как кирпич делать, как раствор готовить, как класть, а я заплачу за науку.

— Сам, что ли, учиться будешь? — с сомнением спросил Никита.

— Ну, прежде чем других обучить, неплохо и самому узнать, что к чему.

— Ясно.

В его задумчивом взгляде словно отразились социальные язвы кастового общества. Секреты мастерства, передающиеся от поколения к поколению, цеховая корпоративность, хоть и значили на Руси меньше, чем в средневековой Европе, всё же пустили корни.

— Вашей слободе убытка не будет, — заверил я.– Мои люди далеко, в Сибири и даже дальше, и они вам не соперники. Сам же сказал, что туда вас и калачом не заманишь. А заплатить я могу. И не мало. Не надо будет в Москву отходить, если прижмёт.

Думал Никита долго. Но и времени у нас имелось в достатке. Мы поднимались вверх до Нижнего и шли дальше, мимо Балахны и Городца. На исходе первого дня пути корпоративность не выдержала напора денег. Хотя быть может, победил и другой какой-то резон. Мы остановились на ночёвку среди зарослей тальника, на левом берегу Волги. И только когда отужинали (пойманная по дороге рыба, черствый хлеб, много лука и щавеля), Никита вернулся к разговору.

— В учениках тебе года три проходить придётся, — сказал он.

Такой вариант меня не устраивал. Постигать науку обычным путём, то есть начинать с подмастерья и продвигаться к вершинам искусства всю жизнь, слишком уж расточительно. Годов мне было жалко, тем более, что после собственного обучения ещё предстояло натаскивать других. Не одному же, в самом деле, город строить? Альтернативой традиционному обучению могла выступить только методическая система. Программ и учебников пока никто не написал, так почему бы мне не стать первым? Почему бы не обобщить и не записать чужой опыт?

— Нет. Мы поступим иначе. Я буду смотреть, пробовать, вы будете показывать. Я буду спрашивать, вы отвечать. Я часто буду отлучаться по делам и возвращаться.

— Спешишь, — неодобрительно заметил Никита. — Но воля твоя. И монета тоже.