Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 6 (СИ) Страница 28

Даже Леокай меня не понял, когда обговаривая плату за обучение, я упомянул еду для учеников. — Тут к воспитанию молодежи относились серьезно, и никакого баловства и расслабухи, вроде еды и теплых лежанок, не допускали.

Так что жили подростки, как это и полагается, — где и как придется, в собственноручно выкопанных ямах и сплетенных из разного мусора шалашах. А обогревались обычно либо солнечными лучами, либо зимой, — в мастерских, у печей, возле которых подрабатывали, попутно усваивая основы ремесел.

Но ежедневную еду, я все-таки для студентов выбил. — Убедив, курирующих наше заведение и запасы пищи Старшин, в том, что если подростки будут тратить время на добывание пищи, — на усвоение письменности, счета, механики, геометрии, металлургии, астрономии, юриспруденции, животноводства, медицины и прочих-прочих-прочих наук, — у них банально не останется времени.

Приведенный мной список предметов произвел должное впечатление. Старшины покачали головами, посетовали на распущенность нынешней молодежи, которая, (виданное ли дело), — повадилась каждый день ходить с набитым брюхом… и в конечном итоге, дали свое добро.

Так что с тех пор, — святая святых Моск’овского Университета, альфой и омегой учебного процесса, — были не библиотеки, аудитории и большие лекционные залы, — а большущий котел, в котором, раз в сутки, ближе к вечеру, варили наваристую похлебку на воде, с элементами мяса, крупицами крупы и ароматами овощей. (И это еле выбил из жадюг-старшин, которые вспоминая свою молодость, искренне не понимали, зачем подростку нужно есть).

Вокруг этого котла и кипела почти вся университетская жизнь.

Моим величайшим вкладом в науку педагогики, было ценное указание, что миски ученикам заполняет учитель, в зависимости от собственной оценки усвоения учеником преподаваемого предмета.

Усвоил хорошо, — на тебе половник. Отлично, — половник с горкой. На троечку, — пол половника. Двоечник? — вот тебе половником по лбу, или лови лягушек или ешь траву. Потому как всех кроликов и сурков вокруг Мос’квы, прилежное студенчество давно отловило и слопало.

Как ни странно, — эта система давала очень хороший результат. В первую очередь потому, что все бездари и лентяи просто сбегали из Университета, подталкиваемые в спину голодом и насмешками более сытых, а значит и сильных, сверстников.

Ну а уж те кто остались, — усваивали знания, не жалея сил и времени, — кушать-то хочется! А поскольку разборки вокруг котла между бандами были строго запрещены… да и на глазах наставника чужую миску не отберешь, — то знание и учение, стали своеобразным оружием в конкурентной борьбе. И преподавателю даже не было необходимости наказывать нерадивого ученика самому, — друзья из банды, делали это за него.

Так что экзамены, — студенты Мос’ковского Университета, сдавали фактически каждый день, и понятия «пересдачи» не было. — Никто тебе отсутствие вчерашней порции не компенсирует, за сегодняшние успехи. А голодное брюхо, байками про «завтра обязательно выучу» не успокоишь.

…В Школе при Храме, похоже все было совсем по другому. — Тут тебя и специально построенные для этих целей тихие дворики, (освещение дорого, да и кому охота торчать на жаре в классах). И солидные, почтенного вида преподаватели, с наработанным столетиями Авторитетом. — Воорзаку небось не приходится размахивать копьем, или охаживать плетью спины студентов, чтобы добиться внимания и почтения. Сам тот факт, что он тут преподает, уже заменяет ему и копье, и плеть и сертификат о получении Нобелевской премии.

Да и студенты, жили во вполне себе достойных условиях, — домишках, на десяток-другой человек. А некоторые, с особо удачным происхождением, так просто царских персональных палатах-комнатках, на одного… а то и дополнительной коморкой для слуги.

А уж кормили в школах при Храмах, более чем качественно. …Чай жертвенных животных приводили каждый день, а мясо имеет тенденцию портиться, — так уж лучше пусть его слопают те, кто заплатил немалые средства за пребывание и обучение в этих стенах.

Но это все было привычным. …Я ведь видел не только мос’ковские, но и московские учебные заведения, так что наличием классов, столовой, и общаги, меня удивить было сложно. Но тут еще ведь были и учебные пособия!!!

У нас-то конечно тоже по этой части кое-чего было. …Без лишней скромности скажу, что хранилище свитков в моем Храме, было вероятно самым крупным книгохранилищем на том берегу моря. …Что впрочем, учитывая что письменность «изобрел» я, было не таким уж и большим достижением. …Однако, шутки шутками, а уже более сотни «трактатов» на всевозможные темы, начиная от текстов баллад и до учебников по арифметике-геометрии и возведению плотин, у нас имелось.

А каждый ученик, к концу обучения, должен был переписать один-два свитка, желательно по теме своей специализации, которые либо пополняли нашу библиотеку, либо уносились с собой, в качестве учебно-справочного пособия.

Но все это было пока на более чем любительском уровне.

Воорзаак же показал мне библиотеку… по его словам, — одну из многих в Храме, в которой этих книг-узелков, было развешано, наверное несколько тысяч.

К сожалению, большую часть узелковых записей, я просто не смог разобрать. «Специфически ученый сленг» был выше моего примитивного понимания.

И уж тем более, — загадочны были для меня значки на пергаментах, нарисованные в подражание узелковой письменности. …Я такие раньше видел на пайцзах аиотееков и на их монетах и думал что это лишь попытка примитивного подражания узелкам.

Воорзаак же объяснил мне, что это специальная храмовая азбука… а вернее — иероглифика, созданная именно Тут, опять же, — чуть ли не лично Икаоитииоо. И как я начал подозревать, — на основе той самой древней узелковой системы.

— А почему ей не пользуются все? — С некоторым удивлением спросил я Воорзаака.

Тот лишь переглянулся с библиотекарем, и что-то там такое ляпнул что мол, — «Это не для всех».

Как я понял из его разъяснений, — ее учили лишь жрецы, стоящие на третьей ступени. А остальным, тем временем, — преподавали обычную шнурочно-узелочную письменность.

Система сия мне показалась крайне глупой, — ни к чему хорошему, все эти смешные тайны, и монополии на запретные знания не ведут. Да и власти дают намного меньше, чем кажется самим «посвященным». — Будто бы, коли тем же аиотеекам-оуоо, приспичит сунуть свой нос в «запретные книги», они не смогут «разговорить» нескольких жрецов подходящей ступени, которые все им прочитают и растолкуют как миленькие. И никакие «тайные тексты» не помогут. — Тут пока единственно надежная защита от подобных наездов, — отсутствие интереса воинов-правителей к книжным знаниям.

…Зато как просто потерять все накопленное за долгие столетия кропотливой работы! Ведь случись какая-нибудь большая катастрофа… да и не такая уж и большая, — достаточно уничтожить несколько десятков жрецов. — и все эти знания пропадут бесследно. …Вернее, — следы-то останутся, а вот прочесть их никто уже не сможет.

Но спорить, я естественно не стал, тем более что меня быстро повели в другое помещение, а там…

…Блин! Буда’кху, погиб за какую-то горсть каменного угля. А тут…

Короче, это похоже было чем-то вроде геологического класса. — Сопровождающие меня лица, внимательно присматривались к моему поведению, пытаясь понять что я знаю.

Медную и оловянную руду, я опознал уверенно. Узнал уголь. Мел… вроде узнал. А еще соду и кой-какие пески, что мы использовали при варке стекла, ну и естественно — кремни и некоторые другие «полезные в хозяйстве» камни.

Но тут было собранно несколько сотен образцов разных пород, и кажется дедок, заведующий этой «каменной библиотекой», мог запросто рассказать о каждом, множество полезных сведений. …Как же хотелось схватить этого дедка вместе со всеми его каменюками, и отправить на наш берег. …Угу, в каменоломни Олидики или Улота. — Пусть приносит там пользу своими знаниями.

Увы, оставалось только бекать-мекать, да скрипеть зубами от зависти.

На всякий случай, сделал два полезных дела. — Выпросил посмотреть образец железной руды, показав кинжал, и подколов на тему, …«а небось не знаете…». А во-вторых, — хорошенько запомнил расположение этого геологического музея. — Как бы быстро мы ни удирали после кражи Амулета, а завернуть сюда, и разжиться кое-чем полезным, я время найду обязательно!

Тут еще много чего было полезного. — «кафедра» тканей, с большим набором образцов, и всяческих станков для ее производства, и коллекцией книг описывающих процессы производства, отбеливания и окраски, а также образцов некоторых «химикатов» участвующих в этих процессах.

Тут я естественно похвастался пурпуром, но был э-э-э… принят не столь восторженно, как хотелось бы. — Оказывается тайну пурпура, которую я выторговал в Вал’аклаве, те умудрились стащить с тех самых «восточных островов», откуда к ним завозили пряности. А в Храме, про нее знали уже сотни лет. …Вот только подходящие ракушки, на этом берегу почему-то не водились в таком же изобилии, как у нас. …А может уже выловили давным-давно.