Чемпион - Валерий Гуров Страница 28

Дудух!

Звон и лязг металла расползя по всему этажу. Саня поёжился, втягивая голову в плечи и глядя на перевернутые кастрюли. Крышка покатилась по полу и ударилась о кухонный стол.

— И тебя вылечим, дитё.

Слова принадлежали бабке соседке, она застыла в дверях кухни в ночной сорочке с рапущенными совершенно седыми волосами.

Видать в туалет шла.

Не дошла — старуха удивлённо пялилась на толстого мальчика, какого-то хрена лысого забывшего на общей кухне ни свет, ни заря. В трусах, на груди «остатки былой роскоши» в виде немного пролитого коктейля из сырых яиц. Теперь засохшего. И скачет, как стрекозёл.

— Здрасьте, бабуль, — улыбнулся Пельмень.

— Идиот, прости господи что скажешь…

Бабка в ответ перекрестила Пельменя распятием и, медленно шаркая тапочками, почапала дальше.

День обещал стать насыщенным…

Саня оделся, нацепил на себя секундомер, который ещё вчера нашёл в вазочке на стенке — батин видать, со времён, когда тот работал физруком. Пельмень секундомер без спроса присвоил или как правильнее — «одолжил», потому что Игорь Борисовичу он без надобности. И если ещё дома остался — подать секундомер тоже не подучилось. А вот для Сани в его начинаниях — бесценная штука.

Пельмень вышел на свою первую утреннюю тренировку в 5.17 минут, но прежде вырвал листок из блокнота и оставил записку на холодильнике:

«Ма, наваргань на завтрак овсяночки. Сын».

Матушка пришла вчера поздно вечером, но привычке подниматься спозаранку у женщины никто не отменял и Саня понимал, что в 5.30 Маман, как штык, будет на кухне — соображать как кормить семью на завтрак.

Пока же у Пельменя в наличии полчаса, чтобы потренить, а потом правильно позавтракать медленными углеводами. Хотелось верить, что к пожеланию собственного сына женщина прислушается и сварит.

У выхода из квартиры, Саня, вооружённый ручкой, блокнотом и жгучим желанием достигать новых вершин, включил секундомер. Ни черта неудобно заниматься, отвлекаясь на подобное, но любая нагрузка любит метрику и чтобы планомерно улучшать текущий результат, необходимо фиксировать предыдущий.

Побежали секунды.

— Ну поехали.

Саня стал спускаться по лестнице.

И сегодня впервые рискнул — спускался не полубоком, не по ступеньке за один шаг, судорожно хватаясь за перила, но сразу в две ноги. И получалось. Хотя, ради справедливости, рукой Пельмень все ещё крепко держался за перила, дабы как тот Волк из «Ну, погоди!» не разогнаться и не полететь кубарем по ступеням. Лететь только придётся на заднице, таза как у Волка у Сани нет.

К сердцу подкатил адреналин.

Лестница казалось ходила ходуном, как будто спускался не мальчик, а ехала тяжелая техника.

Однако как и что выглядит со стороны — дело десятое. Саню интересовал его величество результат, зафиксированный на секундомере.

На первом этаже, спустившись, Пельмень тотчас зафиксировал в блокноте время. Померил пульс — тоже записал. Результат следующий: 41 секунда и пульс поднялся до 120 ударов в минуту.

Теперь предстояло сделать первые замеры собственной проходки вокруг футбольного поля.

Пока Саня шёл к полю, удалось восстановить дыхание.

Щелк.

Снова побежала стрелка секундомера.

Задача простая — пройти 3 круга по 400 метров. Ну и снять метрики по каждому кругу — также пульс и время. В начале круга и в его конце.

Саня не торопился, шёл размеренным шагом и пройдя первый круг записал — 5 минут, пульс 111. Второй круг занял 6 минут с пульсом 115. На третий, когда появилась испарина, понадобилось 6 минут 31 секунда и 120 ударов сердца в минуту.

На обратной дороге Пельмень сделал последнее измерение — время подъема по лестнице и пульс. Тут пришлось возвращаться к практике «полубокого подъёма» и производиться 4 минуты и 17 секунд. Пульс впервые за сегодня перевалил за 120 и показывал 145 ударов в минуту.

Все эти цифры также оказались в блокноте.

Ну вот, все основные (из доступных) метрики сняты. Саня в чувствовал приятное жжение, растекающееся по телу, особенно в щиколотках, но энергии полученной из сырых яиц (порядка 300 ккал) хватило с головой.

Настало время правильного завтрака. И на самом пороге в ноздри Пельменя ударил запах еды. Нет, не бутрика с ливеркой, но Геркулеса, строгой, мать его, классики и Бога утренних углеводов.

— Доброе утро, ма! За кашу — спасибо! Ты сделала мое утро.

Пельмень, взмокший и запыхавшийся, заглянул на кухню перед тем как посетить ванную.

Мать отвлеклась от плиты, вымерила своего сыночка взглядом.

— А где ты был?

— Не спится мам, решил проветриться. Все в порядке.

Женщина перемешала кашу, начавшую приставать к дну кастрюли.

— Я вот как знала, Александр, что надо тебя к эндокринологу показать.

— Зачем? — удивился Пельмень.

— А зачем ты глюкометр брал?

— Ну-у… — Саня хотел сказать че нибудь умное, но не решил че, поэтому промолчал.

— У тебя папаша в шаге от инсулиновой иглы, ты что думаешь я глюкометр принесла.

— Не, у меня все нормально, ма, — отмахнулся Пельмень.

— И щеки впали… — задумчиво протянула она, мешая кашу.

— Все нормально, — повторил Саня.

Он развернулся и таки зачапал в ванную.

— Ты это папашу своего толкни — завтрак, а то мне бежать пора! — крикнула мать напоследок.

Пельмень проследовал в душ. По пути заглянул к бате, тот на удивление уже не спал и рылся в новомодной китайской сумке бауле, какая имелась у каждого торгаша.

— Бать, доброе.

Бывший физрук вздрогнул, баул инстинктивно спрятал под кровать.

— А, ты сын, здорова, — батя заговорщицки огляделся. — Я думал Колька дебил проснулся. Сука такая, везде своё рыло суёт.

Колька — так звали того самого соседушку, накануне подмотавшего сгущёнку Пельменя. Игоря Борисыча он похоже тоже подбешивал. Ну так было за что.

— Иди завтракать, мать зовёт, — сказал Пельмень.

— Ща подойду… сын, а сын, ты там своему кенту передай, чтобы готовил водяру, — батя подмигнул Сане.

Задерживаться у бати Пельмень не стал, хотя стало понятно, что кое-чего Игорь Борисычу таки удалось достать. Ну посмотрим. Просто потяни щас с купаниями и в очередь встрянешь. Коммуналка — это как туалет утром в поезде дальнего следования — не успел встать рано и каюк, хоть в штаны писейся, но мимо очереди никто не пустит.

Благо очередь в 6 утра, да ещё и выходного дня, образоваться не успела. Саня принял душ и по возвращению на кухню обнаружил, что матушка доварила кашу. Взяла половник и наложила Сане в тарелку три полных черпака с горкой.

— Так, Александр, каша готова, садись есть, — мать бросила половник в раковину. — Теперь надо медку добавить для вкусу.

Она облизала пальцы и отлучилась в кладовку. Пельмень проводил ее