Уничтожить нежить (СИ) - Птица Алексей Страница 28

Но оборотень женского полу ходил за ним по пятам, сверкая голыми лодыжками.

— Отойди!

— На кой⁈

— Нужду справить! — зло отозвался Вадим. И хоть не хотел смотреть на девицу, но в сердцах обернулся, словно подтолкнуло что-то.

Посмотрел и невольно застыл. Только сейчас он увидел необычную гриву рыже-чёрных волос с отдельными серыми прядями, а также острые кончики ушей, заканчивающиеся щетинкой волос.

— А ты какой краской пользуешься?

— Краской?

Девица непостижимым образом округлила свои миндалевидные глаза.

— Ну, ты же красишь волосы в чёрный и серый цвет? И почему в серый? Я что-то и не знал, что такой бывает.

— Крашу волосы? Я? Ты обезумел за ночь, человек? Тебя же никто не кусал, отчего твой ум пропал?

— Эээ, ну, я просто думал, что так не бывает. Ну, короче, это… забудь, в общем.

Роксолана громко фыркнула, как рассерженная кошка.

— Ну, и что ты решил?

— Ничего пока. Всё будет зависеть от тебя.

Вадим решил отчаянно торговаться и понять, насколько готова девушка идти с ним на сделку, что даже забыл о туалете.

— Договор будет обоюдовыгодным.

— Хорошо. Говори свои условия.

— Сначала покажи золото!

Вадим пожал плечами и нырнул рукой за пазуху. Вытащив оттуда кошель, он выудил самую маленькую золотую монетку и показал её.

Девушка кинула взгляд на монетку.

— Ммм, какая маленькая, дай мне её, — и она протянула узкую белую ладошку, мимоходом дёрнув при этом плечиком. Шкурка лисы совершенно случайно свалилась вниз, наполовину обнажив правую грудь. При этом Роса невинно улыбнулась, стараясь сделать это максимально мило. Получилось не очень. Клыки делали улыбку излишне хищной.

Вадим, наученный предыдущим горьким опытом и неприятным разговором, отдёрнул руку.

— Зачем? Мы ведь не заключили ещё договор.

— Ну, ведь заключим, правда? — и девушка придвинулась ближе.

«Монетка мала, но пусть это будет мне подарком», — думала Роксолана, пытаясь очаровать пришлого. Днём это удавалось намного хуже, чем ночью: темнота заботливо скрывала её недостатки, уступая место воображению и домыслу. Да и ночь — это пора не только опасностей, но и любви.

Вадим почти уже поддался девичьему очарованию. Но всё же удержался на самом краю, вспомнив Снежану и её предательство. Да и клыки девушки напомнили ему рассказы о вампирах, его передёрнуло.

— Что-то мне уже расхотелось. Везде обман, везде предательство, везде сказки. Я и сам дойду, без твоей помощи. Чао, чика.

— Чтоооо? Ты не выйдешшшшь, смертный, — разъярённой кошкой прищурилась девица.

— Выйду, — ему почему-то нравились происходящие с ней метаморфозы.

— Не выйдешь, — мотнула она головой, отрицая, и добавила: — и я не отдам тебе жилы нежити. Ты зря думаешь, что они не пригодятся тебе. А печень другой нежити тоже весьма ценная штука.

— Оставь их себе, я альтруист.

— Чтоооо?

Роксолана не понимала, о чём он говорит. Все эти слова, лишённые для неё всякого смысла, определённо что-то значили, или парень просто насмехался над ней. Дурой… От злости она прокрутилась в воздухе и обернулась лисой.

Крупная, не по-летнему пушистая, но изящная лиса злобно оскалилась и вдруг тявкнула на Вадима. Белозёрцев отшатнулся от неожиданности: всё же, внезапное превращение девушки в зверя — то ещё зрелище.

— Вот оно что, оказывается, Михалыч⁈ — вслух произнёс он. — Вот так встречаешься, женишься, а потом, раз: и в постели лиса, а не человек. Вот же, страх Божий, — и он даже перекрестился. Сказалась привычка, выработанная ещё в монастыре. — Ну, и ладно.

Для форса сделав в воздухе финт фламбергом, он в отместку заставил отшатнуться теперь уже лису и, насвистывая глупую песенку, закинул за плечи походный мешок и отправился с поляны долой. А то дохлые шакалы совсем нестерпимо воняли. Они и при жизни-то были не ахти, а после смерти и вовсе смердели хуже зомби.

Роксолана в образе лисы готова была плакать и рыдать! Хотелось кусаться и драться, но оставалось лишь ругаться, вытявкивая по-лисьи различные оскорбления. Матеря и костеря строптивого человека на все лады, Роса не стеснялась, придумывая всё новые и новые поводы для обиды. И жадина он, а она — дура несчастная, поверила ему и лучшие часы своей жизни отдала. Спасла, можно сказать, от смерти, а он неблагодарный, лживый человек посмел бросить в беде слабую девушку-оборотня и даже пригрозил ей мечом, не дав даже укусить напоследок.

Так, назойливым тявканьем изливая свои горести, она шла по пятам Вадима, напрягая его своим присутствием. Она уже хотела оголиться перед ним, но потом сообразила, что последствия такого шага трудно просчитать. Для неё нагота была естественна, но старуха приучила её не щеголять ни перед кем в чём мать родила. Странная она всё же, её бабка, но законы человеческие знала и наставницей была хорошей, хоть и придирчивой.

— А неча без шкуры голяком по лесу бегать, — нахлёстывала она в детстве Росу по попе. — Неча, клещей собирать, да комаров кормить. Комары с клещами, авось, сдохнут, но крови попьють…

Вадим шёл по лесу уже третий час, но всё никак не мог выйти из ельника. Вроде он уже видел эту семейку мухоморов, а может, и нет. Пнув их, пошёл дальше и через полчаса снова вышел к этой же, растоптанной им, семейке красных в белый пупырышек грибов.

Всё понятно, он кружит по лесу. «А эта тёл… девуш… этот оборотень лживый, закружил не хуже лешего», — думал Вадим. Лиса уселась неподалёку, облизала себе морду, почесала задней ногой ухо и с вызовом уставилась на него. Белозёрцев не мог сделать так же, как она. Поэтому почесал рукою затылок, вздохнул, снял мешок и уселся на него сверху. Сморщил нос, ушёл за густую ель, спрятавшись за стволом, вернулся обратно. Потом достал из мешка кожаный мех с водой, хлебнул живительной влаги, снова почесал за ухом и решился:

— Ладно, говори условия договора. Я согласен.

Лиса тут же ударилась о землю и обернулась девушкой. Вадим даже не успел толком рассмотреть её тело, как девушка уже укуталась в шкуру, но место для фантазии осталось.

— Договор⁈

— Договор. Какие условия?

— Я обещаю тебя вывести из старого леса, кормить, поить, отвечать на все твои вопросы. И помочь выжить.

Последнюю фразу, Роса уже добавила от себя. Чем-то ей всё же понравился человек. Чем, непонятно, но понравился, и она захотела ему помочь. Он, и вправду, спас её.

— А что должен я?

— Ты должен заплатить золотом. Три маленькие, две средние или одну большую монету. И обязуешься не нападать на меня и на мою бабку, а также сразу уйти из леса, как только я тебя выведу из него. Кроме того, ты должен защищать нас обеих, если мы попросим тебя о защите.

— Что-то много условий.

— Немного, — отрезала Роса, — За настойки против мертвяков и лекарство, что мы тебе дадим. За знания о том, как залечить оторванную руку или ногу, если тебя ранят. Мы научим тебя познать своё тело и дадим средство для выздоровления. Договор?

— Договор!

Роса, обрадовавшись, выпростала из шкуры костяной нож и проколола палец Вадиму, после чего шустро слизнула каплю крови с его пальца. «Хорошо, хоть не зубами вонзилась, как в прошлый раз», — успел подумать Белозёрцев перед тем, как у его носа оказался палец девушки с яркой капелькой крови.

«Надеюсь, что не отравлюсь», — невольно шевельнулось в его голове, и он слизнул чужую кровь.

«Не отравишься!» — словно ответили на мысленный вопрос глаза девушки и как-то странно замерцали. Она уже могла отслеживать его в лесу, где бы он ни был. Такова уж одна из способностей оборотней: раз попробовав кровь своей жертвы или товарища, они запоминали её навсегда и нутром или своим звериным чутьём чувствовали местонахождение обладателя этой крови. Весьма условно, но ощущали.

— Иди за мной.

— Может, заберём шкуры волков, что ты сняла? Одна ты их не дотащишь.

Роса застыла, пристально смотря на человека и пытаясь угадать, правда ли он хочет помочь ей или же насмехается? Но парень был честен, она чувствовала это. Ему действительно хотелось помочь. Но непонятно: с какой стати? Наверное, он решил, что сильнее её, но это не так. Если бы она захотела, то легко могла перегрызть ему горло, напав на него внезапно. Но зачем?