Белла чао (1943) (СИ) - Соболев Николай Д. Н. Замполит Страница 28

Пока назначенные кашеварами готовили ужин, развел смену на посты, проверил, как устроились ребята и пошел искать Милована с Ромео. Нашел в кузове грузовика с радиостанцией — готовились к сеансу связи с Верховным штабом. Я попер буром, чтобы мне дали возможность поговорить с Лекой, предупредить его про Милицу. Но на этих двоих моя настойчивость впечатления не произвела, развернули и отправили погулять — рылом не вышел с Верховным штабом в радиопереговоры вступать.

В злобе помчался еще раз проверять посты — вот нашпионит она там, а расстреляют кого? Меня, причем ни суда ни следствия не надо, оформят по так и не снятому старому приговору и привет. Расстрелы и кладбища, да.

Уже на подходе к сараю увидел кучу свободных от смены и услышал позывные «Свободной Югославии» — «Говорит Москва» и все такое. Милован устроил политчас, совместив его с ужином. Сидели, скребли ложками по мискам и котелкам, слушали… Радио вещало громко, понемногу подходили местные, а я тихонько спросил главного радиоспеца:

— Ромео, батареи не посадите?

— На ходу от двигателя заряжаем, там редуктор генератора предусмотрен.

— А горючего хватит?

— Хватит, хватит. Там расход небольшой, а у нас запасные канистры под пробку. И в Косово дозаправимся.

— Я бы не очень на это рассчитывал. Мало ли какие накладки.

— Да не бойся, я сто раз так делал, — Ромео тоже полез ложкой в котелок.

Шарена пасуль, суп фасолевый, название прямо из лексикончика Равшана и Джамшута, но вкусно. Или это с голодухи и сухомятки?

Милован цыкнул на слишком увлекшихся разговором партизан и прибавил громкости — пошла сводка. Бои на реке Миус, бегство немцев с Кубани, пробита дорога в Ленинград, Старая Русса еще держится. Главное же событие — большая победа в Африке, взяты Тунис и Бизерта, Роммеля вывезли, его армия сдалась, о чем с восторгом сообщил диктор. И в самом деле — сотни тысяч пленных!

Когда среди шороха и хрипа послышалась музыка, Милован взялся за суп, не замечая, что варево остыло. Но его можно понять — кругом родная Черногория, идет весна, немцев бьют, благодать!

Ночь, звезды, по ощущениям уже заметно выше нуля, да еще угли в очаге, на котором сварганили суп, давали ровный жар. Глиша пытался испечь на камнях лепешки, Бранко с Небошем растворились в темноте еще раз проверить посты, а Милован раскуривал трубку.

— Ну, видишь, в Тунисе все, как и предполагалось. В мае надо ждать Сицилию.

— Угу, но ты это лучше грекам расскажи, мне повторять не надо, — затянулся Джилас. — Скажи Владо, вот ты говорил про перерождение…

Я остановил его рукой и повернулся к Марко и Глише:

— Ребят, сходите, посмотрите, как там наши устроились…

— Да хорошо устроились, — удивился братец.

Но догадливый Глиша уже встал и потянул его за рукав:

— Мы и так отойдем, ругайтесь.

Я устроился поближе к очагу и ответил Миловану:

— Говорил и могу еще раз повторить

— Ну хорошо, — взмахнул трубкой Джилас, — а сам-то ты что будешь делать после войны?

— Я-то? В тюрьму сяду.

Он буквально проглотил следующий вопрос и некоторое время хаотично дергал рукой, но нужный жест не давался. Похоже, я сумел его крепко ошарашить, но настоящего коммуниста на понт не возьмешь и Джилас все-таки выдавил:

— В какую? За что?

— За то что не коммунист, — пошевелил я палкой угли, — или за то что русский.

Милован фыркнул:

— Ну ладно, я понимаю, за что можно посадить не коммуниста. Но русской это же не криминал!

Вот и пришло время узнать, насколько серьезно меня воспринимают. Своего рода момент истины, тут я вступал на офигительно скользкую тропку. Все нынешние партийные — сталинисты до мозга костей, нашим доморощенным поклонникам Иосифа Виссарионовича такая упертость и не снилась. И я грешным делом все чаще думал, что хрен бы Гитлеру хребет сломали без такой упертости, тут сшибка идеологий и любая мягкость и разнеженность весенняя ведут к гибели. Прямо как меня, ха-ха.

— Понимаешь, вы будете всех русских рассматривать как шпионов.

— С чего это?

— С того, что поссоритесь со Сталиным.

Джилас выпучил глаза и, наверное, покраснел, но в темноте не очень видно:

— Что ты несешь???

Я-то? Я несу возмездие во имя Луны, но Миловану об этом говорить не стоит.

— Ну вот смотри, давай помечтаем. Советский Союз разгромил немцев, а что дальше?

— Освобождение Европы, — ощерил зубы визави, — установление Советской власти!

— Согласен, — безмятежно кивнул я и подбросил чурбачок в очаг, — и насколько далеко СССР продвинется?

Джилас куда спокойнее принялся перечислять — тут уже не сомнения в непогрешимости вождя, а привычная политика:

— Польша, Финляндия, Словакия, Румыния, Болгария…

— Болгария переметнется, как только будет ясен исход.

— Почему?

— Я не могу представить болгар, воюющих с русскими. У них там пророссийские сантименты в полный рост, военные переворот устроят или придворные, уж не знаю. Ну да бог с ними, с Венгрией что?

Огорошенный перспективой союза с «монархо-фашистами», которые вот прямо сейчас давят, стреляют и вешают югославов, Милован ответил односложно:

— Оккупируют.

— А Германия, Италия, Франция?

— В Италии, как ты говоришь, высадятся союзники. Германию оккупируют частями, до Франции России не дотянуться, да и не пустят.

— Все верно, не дадут. А скажи мне, в этих самых Финляндиях-Болгариях, от Балтики до Ядрана, как дело обстоит с компартиями? Сильные, слабые, по сравнению с вами?

— У нас самая большая! — с законной гордостью тут же ответил член ЦК. — Ни у кого близко такой нет!

Угли подпалили чурбачок и языки огня немного разогнали темноту. На лицах заплясали красные отблески, придавая разговору оттенок инфернальности.

— Вот и смотри, и партия большая, и армия большая. И все идет к тому, что Югославию вы освободите сами, почти без внешней помощи. А во все остальные страны придет Красная армия, и тамошние слабые компартии будут на нее опираться, как минимум поначалу. И, следовательно, зависеть от Москвы. А вы — нет. У вас тут своя армия, свой интерес, и свое мнение. И логикой событий вас потащит к ссоре, что называется, двум медведям в одной берлоге не ужится.

— Коммунисты всегда между собой договорятся! — запальчиво возразил Джилас. — В конце концов, есть Исполком Коминтерна, чьи решения обязательны для всех!

Ну да, только некоторые равнее и сидящий в Москве Исполком неизбежно выполняет приказы Сталина — хотя бы потому, что у Коминтерна нет НКВД, а у Сталина есть. Только этого я говорить не стал, а шокировал утверждением, что Коминтерн не сегодня-завтра распустят. Точную дату я, разумеется, не помнил, но где-то в 1943 году, край в следующем. А когда Джилас удивился, рассказал про ленд-лиз, требования союзников, конвои с поставками — ну так и он сам все это по радио слышал, просто я свел в одну картинку. Мы вам самолеты и алюминий, а вы нам подрывную деятельность? Нет, так дела не делаются.

— Вот и получится вместо Коминтерна одна Москва, и все остальные партии. Ты сам знаешь, как у вас дело обстоит с иными мнениями и фрационностью — вплоть до ледоруба по башке. Так что вы главный кандидат на показательную порку. Либо придется прыгать перед Москвой на задних лапках.

— А ты не охренел, момче? Ты что себе позволяешь?

Ну вот так всегда. Если у человека сложившиеся воззрения, то он обычно глух к аргументам извне. И фактами хрен пробьешь — противоречащие попросту отбрасывает. Тем более, если это не просто воззрения, а самодостаточная концепция вроде марксизма.

Может, я зря все это делаю и все покатится по стандартному сценарию — культ личности, репрессии, развал… Тито прямо на моих глазах превращается в копию Сталина, скоро присвоит себе маршальское звание и будет всюду ходить в мундире с золотым шитьем, косплея Дядюшку Джо, а потом пересажает своих политических противников.

Да уж, занесла судьба Влада Мараша — нет бы сразу в Аргентину свалить. Или просто бить нациков, и не лезть в высшие сферы, но нет, дедушка-черногорец пеплом стучал в мое сердце. Откуда у простого русского человека такой дед? Да вот как раз из этой заварухи — твердокаменный коммунист, партизан, да не рядовой, сперва комиссар, затем командир ударной бригады, считай, генерал. А в 1948 году, когда началась свара Сталина с Тито, встал на сторону Москвы. Ну и лишился всего, за вычетом головы. Не расстреляли только потому, что не рискнули обидеть обширный черногорский клан, но в лагерь запихнули. Сибири в Югославии нет, зато, как бы смешно это ни звучало, есть Адриатика, а на ней — голые каменные островки, сидеть там совсем не сахар. Один так и называется — Голи оток, Голый остров. Там ли ломал камень дед или еще где, но по легенде за ним пришла советская подлодка, морячки разоружили охрану и вывезли в СССР его и нескольких товарищей по списку. Так что всю эту историю с Коминформом и культом личности Тито я знал, семьи-то напрямую коснулось.