Фёдор Соколовский - Рыцарь Шестопер. Новый дом Страница 29

– Склон большой, работы на года. И крутой – придется оснастку ставить. К тому же не хочется посторонних в тайну посвящать.

– Благодаря сбежавшему Марачу это уже совсем не тайна, – резонно возразил Грин. – Да и всегда можно сказать кметам, что разыскивается старый фундамент какой-нибудь древней башни.

Все равно власнеч продолжал кривиться. Не нравился ему такой способ, ничего тот не мог гарантировать. Потому и допытывался дальше:

– Неужели у тебя нет таких знаний? Ты ведь считаешь невероятно быстро и в геометрии понимаешь. Мог бы и попробовать рассчитать направление, угол, наклон… А?

Василий от души посмеялся над такой настойчивостью:

– Геометрия может помочь. Но для этого надо создать точную копию трехмерного пространства, как самой пещеры, так и всей толщи грунта, простирающегося к урочищу. Выдержать при этом все пропорции, да все идеально ориентировать по сторонам света… О! Кстати! Может, как раз стрелки из валунов и указывают на точку выхода тоннеля?

– Трехмерного пространства, говоришь? – бормотал власнеч, раздумывая над последним вопросом. – Раньше я на стрелки в таком аспекте не смотрел… Но нет, вряд ли… Точно нет! Скорей уж эти глыбы своим расположением некие два круга напоминают, но индивидуально каждая смотрит куда ей хочется, никакого порядка, направления или системы.

Говорил и сам не верил своим объяснениям. Ибо столь крупные сооружения не могли строиться просто так. Или по глупости человеческой, о чем твердила легенда про пришедший сюда Мор. Да и Шестопер не сомневался: местный ребус имеет определенную разгадку, надо только подобрать ключик к его расшифровке.

Глядя в застывшую у самых ног чернильную гладь воды, Грин вспомнил о домовых. Точнее, об их элитной разновидности – боевых смерченях. Об этих разумных существах говорили многие и много, так что ничем особую свою информированность он не выдаст, если спросит:

– Агап, а почему ты в этот тоннель своего помощника не отправишь? Или тот не умеет так далеко и глубоко нырять?

– С чего ты взял, что он у меня есть? – вместо ответа подозрительно осведомился власнеч.

Удалось ответить бесхитростно, сославшись на общественное мнение:

– Так все знают, что у сильных волхвов есть персональные домовые. И они во всем помогают, даже в бою. И еще говорят, что они бессмертные. Верно?

– Не все так просто… Да и с чего ты взял, что я сильный волхв? – стал прибедняться Гирчин. – Кто тебе такое сказал?

Василий возмущенно хмыкнул, и Агапу все-таки пришлось дать объяснения:

– Уже на пятой минуте смерчень в воде теряет ориентацию и перестает соображать. Поэтому может вообще не выплыть из этого тоннеля. И если его не достать в целенаправленном поиске – через какое-то время погибнет.

Василий с пониманием кивал, а сам вновь остро переживал потерю Боджи Секатора. Видимо, его дружок смерчень потому и не удержался за одежду, отрезая бешеного пса, что слишком долго пробыл в воде. Сознание померкло, и домового унесло течением в неведомые дали. Если выбросит на поверхность – уже будет чудо. Ну а если в какую-то глухую, да еще подземную заводь занесет водоворотом, то…

Власнеч удивился тяжелому вздоху рыцаря:

– Ты так проникся сопереживанием к смерченю, которого у меня может и не быть?

Грин тут же представил образ очаровательной ведьмы Зареславы, и его ответ прозвучал со скорбным придыханием:

– Вспомнил о своей возлюбленной… Как она там без меня? И без вестей обо мне…

– Ничего, в разлуке чувства проверяются лучше. Ладно, пошли… А то, пока мы здесь, к нам могли разные гости нагрянуть.

Обратно шли другой дорогой, поэтому пройти по центральной анфиладе пустот не удалось. Зато Василий заметил в себе приятную уверенность в ориентации. Что-то ему подсказывало, что он теперь здесь не заблудится, всегда выйдет к нужному месту. Похоже, в сознании уже отложилась весьма четкая трехмерная схема этих подземелий. Лишь бы факел с собой имелся.

Вернулись они весьма вовремя. Десятник встретил их еще в тоннеле, заметив приближающиеся отблески факелов.

– Никого вроде не видно, – на ходу докладывал он. – Но с четверть часа назад в лесу перестали птицы петь, все странно затихло. Сейчас вроде опять шум обычный возвращается, но мнение однозначное: кто-то подобрался к пещере и пока только наблюдает за поляной.

Без лишних слов Агап приблизился к засеке, уселся рядышком и застыл в расслабленной позе. И опять Василию удалось заметить некое мерцающее свечение, которое стекло с рук власнеча и быстро исчезло между заостренных кольев и лесин.

«Ага! – воскликнул он мысленно. – Значит, все-таки есть возле него смерчень! Только непонятно, почему я его вижу? По утверждениям Боджи, их может видеть лишь доминант. Или, после специальной подсветки, избранные люди. И что это значит? Неужели домовой Агапа нарочно мне на глаза старается показаться? И его хозяин этого не замечает? Странно… С чего бы вдруг?..»

Находящиеся в пещере наемники сидели или стояли неподвижно, хотя оружие имелось наготове у каждого. Прошло более получаса, но они не шелохнулись – опасались нарушить концентрацию колдуна неосторожным звуком или лязгом. Наверное, вояки решили, что в таком состоянии кудесник может прослушивать и просматривать, что творит в лесу возможный неприятель.

Наконец Гирчин шевельнулся, покрутил шеей, разминая ее, и заговорил:

– Только этого нам не хватало!..

Как выяснилось с его слов, все обстояло намного хуже, чем представлялось. Вокруг полянки сосредотачивались не просто враги, новые наемники или подельники сбежавшего Марача. Его вообще здесь не было скорей всего. А вот внушительный отряд в пятнадцать рыцарей с гербами соседнего баронства, два десятка стражников городского гарнизона с той же стороны и целая свора воинов, чью принадлежность определить не удалось, скрытно готовились к штурму пещеры. Среди них имелось и три колдуна. В этой троице Агап даже одного престарелого коллегу опознал, особо витиевато ругаясь при этом.

Пленных брать никто не собирался. Ибо при наводке на пещеру некий доброжелатель ясно указал: «Там скрываются те самые преступники, за головы которых назначена баснословная награда». Скорей всего Марач ловко воспользовался объявленным розыском, чтобы уничтожить мешающих ему конкурентов. Потому что ни рыцаря Шестопера, ни власнеча Гирчина-Кучу, ни баронета Гармаша он видеть не мог. Даже догадываться не мог, что это именно они переподчинили себе оставшихся наемников и убили его коллегу Чередыша.

Иначе говоря, вступать в сражение с превосходящими силами противника являлось чистым безумием. О чем и заявил Агап, добавив:

– Начинаем отход в глубь пещер.

– Не лучше ли немножко протянуть время? – вполне резонно предложил рыцарь. – Сделать вид, что здесь первый наследник баронства? Баронета очень многие знают, никто не усомнится в правомочности его пребывания здесь как хозяина. Скорей наоборот, от его имени можно натравить их на поиски этого Марача, сказав, что это он в соседнем баронстве прячет беглых преступников.

– Сомневаюсь я, что получится, – скривился колдун, доставая из карманов своих одежд какие-то амулеты и развешивая их перед собой на торчащих сучьях засеки. – Вот если бы с нами был десяток воинов из замка, для солидности, так сказать… Но попробую, вдруг да докричусь до кого-нибудь.

Прокашлялся, стараясь изменить голос, и заорал:

– Эй! В лесу! С вами говорит барон Гармаш!

А голос у него и в самом деле получился почти неотличимый от баронского. Грин втиснулся рядом с приятелем, стараясь рассмотреть притаившихся за деревьями воинов. А тот продолжал грозно и с возмущением:

– По какому праву вы в нашем лесу находитесь?! И почему собираетесь атаковать меня и моих людей?! – На минуту он умолк в ожидании ответа. Не дождавшись, продолжил: – Вижу, что среди вас есть рыцари из соседнего баронства, и хотел бы с кем-то из вас переговорить. Дабы вы не усомнились…

Больше он сказать ничего не успел. Сам отпрянул с шипением и Шестопера дернул резко за рукав.

– Назад! Они атакуют ядовитыми клещами!

Но к отражению атаки оказался готов: от его ладоней полыхнуло жаром, направленным в сторону поляны. Мрачная тучка каких-то летящих черных жуков наткнулась на волну этого жара, гул перешел в писк, после чего насекомые стали валиться на землю. Часть упала уже непосредственно среди лесин и кольев, их удалось рассмотреть более тщательно: раза в три больше, чем майские жуки, и жвала, как у крабов.

Не приходилось сомневаться, что укусы этих клещей ничем хорошим для человека не оканчивались.

Правда, от жара кое-где стала тлеть кора, свернулись оставшиеся на сучьях хвоинки. От заструившегося дымка сразу стало труднее дышать, заслезились глаза.