Бакалавр 1 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич Страница 3

Может это оформление витрины? Ну, пустыми пачками. Курево то всё не такое, как сейчас продают. Или для коллекционеров товар. Вон и цены на него какие — триста, четыреста, есть даже пятьсот рублей за пачку. Может это редкости какие? Вот так и дорого. А что, коллекционеры купят, у них мозги то с вывихом…

Тут же и книги продаются, тоже одно старьё, навесные замки, водка… Водка? Разве можно в киоске водкой торговать? Этикетка странная, такую никогда не видел. Наверное, местного производства. Не, как бабушка раньше говорила — в Вятке свои порядки…

Пока весьма оригинальный ассортимент киоска разглядывал, мужик подошел. Любят здесь ретро-стиль. Вон у мужика футболка какая — «Олимпиада — 80» на ней написано. Так, а он сигареты то покупает, вскрывает пачку, закуривает. На вид и не скажешь, что может себе сигареты по триста рублей позволить. Коллекционные. Тайный миллионер.

Нет, я — в магазин. Там курево подешевле…

Что-то всё тут какое-то обшарпанное и рекламы нет. Вроде и областной центр, а как-то не похоже. Стражи правопорядка, как отец говорит, ещё на допотопных УАЗиках ездят с надписью «милиция». Везде полиция уже десять лет, а тут ещё машину не перекрасили. Во дают…

Вот и магазин. Курева нет, а цены на всё остальное тут просто конские. Недаром у бабушки запас продуктов. Полки полупустые, а если что и предлагается, то десять раз подумаешь — брать ли? Свинина — две с половиной тысячи за килограмм! Сосиски — три с половиной тысячи! Полукопченая колбаса по пять пятьсот! Это в мясном отделе. Рядом в другом, десяток яиц — восемьсот рублей, сливочное масло — две с половиной тысячи… Озверели.

Магазинчик то по оформлению совсем стрёмный, а цены ломят как не знаю где… Вот народ и мало покупает. Подойдут к прилавку, на цену посмотрят и отходят.

Да нет. Берут. Вон парень в черной кожаной куртке всего набрал. Богато живет…

Тут живот что-то прихватило. Это, наверное, от цен этих, кооперативных. Магазинчик так называется — «Кооперативный», вот и цены у них — кооперативные.

На квартиру бабушкину почти бегом бежал, всё думал — успею ли. Чуть на весь белый свет не опозорился. Успел.

Чаю, опять же их бабушкиных запасов попил, объявления про работу на компе хотел дальше смотреть. Не работает. В смысле, компьютер то работает, включается и выключается, но ничего посмотреть на нем не могу. Ну и денек начинается…

Решил пока дальше расхламлением заняться. Газет у бабушки много накопилось, тоже их надо вынести к бакам. Причем, пресса всё старая — чуть ли не из незапамятных времен. Зачем она их хранила? Интересно, что всё девяносто третий год, даты все подряд, просто подшивка какая-то. Только за июнь того года, а сейчас июль.

Из почтового ящика ещё всё выгрести надо. Там тоже уже полненько набито. Сейчас ключик от ящика найдем и вниз спускаться можно.

Вот и ключик. На трюмо в прихожей лежит. Трюмо тоже старинное, но в идеальной сохранности — любила бабушка такие вещи. Мне тоже нравятся. Оставлю. Менять на современный хлам не буду.

По лестнице вниз спустился. Почтовый ящик открыл. Газеты забрал. Все одинаковые — «Кировская правда». Ну и название. Сегодняшняя тоже здесь…

Что! Число сегодняшнее, но год! Одна тысяча девятьсот девяносто третий. Какой? Девяносто третий. Как на газетах у бабушки. Точно. Не понял. Совсем не понял…

Вернулся обратно в квартиру. К мусорке не пошел. Шутит кто с газетами? Зачем?

Компьютер ещё к тому же не работает.

Ерунда какая-то творится. Может, это вчерашние со второго этажа, что костюмированную вечеринку устраивали газет старых натолкали? Но и у бабушки тоже пачка таких, девяносто третьего года…

Глава 6

Глава 6 Девяносто третий год

Сидел на кухне не меньше часа.

Второй завтрак себе устроил.

Чай пил и варенье бабушкино ложкой ел. Без хлеба. Он, как и сигареты кончился.

Живот больше не беспокоил, компьютер не работал. Курить хотелось.

Надо всё-таки сейчас до нормального магазина дойти, батон и курева купить, а потом и по городу прогуляться. Несколько лет здесь не был, улицу вон даже сразу и не узнал. Совсем администрация города мышей не ловит. Раньше всё как-то чище и ухоженнее выглядело, ночью вон фонари во дворе не работают, киоск какой-то уродливый поставили…

С компом ещё что-то случилось. Показать бы его кому. Сам то без соображения в железе.

Вымыл чашку и ложку. Варенье убрал в холодильник. Газеты взял — по дороге выкину, где баки теперь известно. Запер дверь. По лестнице спустился. Из подъезда вышел. Здесь ничего не изменилось — новый асфальт во дворе не положили, мусор около урны и из неё не убрали…

Киоск с решетками на месте стоит. Кооперативный магазинчик вдали виднеется. Туда нечего и ходить — дорого там всё. Сигарет надо и хлеба. Вспомнил, куда в последний приезд к бабушке за хлебом ходил, туда и двинулся.

Правильно отец говорил — депрессивный регион. Как тут люди живут? Четыре года назад всё вроде нормально было. Ну, похуже чем дома, но не так же. Вместо «Пятёрочки» какой-то «Гастроном» …

Последние дни с родителями всё на такси ездили, пешком не ходили. На кладбище и обратно — на автобусе. Города и не видел, не смотрел по сторонам, не до того было. А тут сегодня вышел — хрень какая-то, ничего не узнаю. Как в другое место попал. Нет, дома то те, но всё какое-то не такое…

Сколько-сколько? Они тут точно озверели. В «Гастрономе» на ценнике каком-то допотопном цена за батон в сто двадцать рублей криво обозначена. Как курица лапой писала. В кассу даже не пошел отбивать — найду дешевле.

Другие продукты тоже ценовой доступностью и разнообразием не радуют, но они мне пока не нужны. Бабушкино буду есть.

Торговое оборудование как в сельпо, продавцы одеты разномастно, а цены — космос… Вот она, жизнь за мкадом…

Курить то хочется… Тут, кстати, сигарет тоже нет, как и в «Кооперативном». Дурдом какой-то. В киоск посылают. Хорошо не на три буквы…

Там всё и выяснилось. Сигареты в киоске были, опять же по заоблачным ценам, но за мои деньги ничего не продали. Парень, что там торговал, обратно поданные ему триста рублей мне в свою амбразуру выпихнул, матерно посоветовал лохов в другом месте искать. Сказал с игрушечными деньгами больше не приходить. Рога обломает.

Кроме сигарет и всякого барахла, киоск календарями ещё торговал. Все они были на девяносто третий год.

Тут меня и накрыло. Торкнуло, как бабушка говорила. Как до квартиры её дошел — плохо помню.

Как двери открывал, кроссовки и одежду снял в памяти не отложилось. Утром осознал себя лежащим на диване в трусах и футболке. Спал вторую половину дня и ночь, или так лежал — даже и не скажу. Не в себе был. Ну, а вы бы попали из двадцать первого в девяносто третий, от счастья прыгали и радовались? Родители с ума же сойдут — бабушка умерла, сын пропал… Всё сразу.

Курить по страшной силе опять захотелось, хоть и вредно это. Правильно Минздрав предупреждает — как курить начал, бегать стал хуже.

На автомате на кухню сходил, воду кипятиться поставил. Опять чаю с вареньем попил. Хлеба то так и не купил. Банку рыбных консервов открыл, съел не чувствуя вкуса. Ещё одну открыл и смолотил. Жор напал, иначе не скажешь.

Надо же, думал раньше, что про попаданцев — всё это сказочки, а тут на тебе… Сам попал по самое не могу. Девяносто третий год, мать его. Я в этот год ещё даже и не родился…

Весь день шарашился по бабушкиной квартире как пыльным мешком ударенный. За окно даже не смотрел. Комп не включал. Чай раз пять пил. Ещё три банки консервов съел. Брал первые попавшиеся.

К вечеру чуток оклемался. Так бабушка раньше говорила. Люблю я эти всякие словечки. Специально их произношу. Прикалываюсь.

Горячей воды не было. Сполоснулся холодной. Это ещё больше в себя привело.

Взял с полки какую-то книгу, было совершенно без разницы, на диван лёг. Вскоре и уснул.

Ночью чушь всякая снилась. Просыпался раз пять. Ходил на кухню воду пить. Курить хотелось, но уже меньше. Может совсем брошу? Не покурю дней пять и отвыкну?