Студент в СССР 3 (СИ) - Коруд Ал Страница 3

Странно, вообще, откуда они взялись в нашем провинциальном городе? Порт? Сюда частенько заходили иностранные корабли. Да и близость города-судоверфи Северодвинска возбуждала активность вражеской разведки. Точно сказать не могу. Но была вероятность, что наши и зарубежные сволочи спелись вместе. Мне не докладывают. Правда, насколько мне удалось выцепить из оперов, все входящие в обкомовскую группировку были людьми не местными. Решили отсидеться на Севере? Тогда я им зачем? Нет, точно дело пахло керосином!

Именно потому из Москвы сразу после Нового года в Архангельск прибыли серьезные люди. Меня ни к чему не допустили, ни о чем не попросили. Даже Зайцев на мои настойчивые просьбы отнекивался. Мол не моего это ума дело. Хотя вроде в последнее время мы с ним несколько сошлись. И в ресторан «Дом Актера» не раз вместе захаживали. Правда, уходил с дамами уже полковник. Я благоразумно отказался от амурных похождений. Вот представляете, как отрезало! Нет, юбки взглядом провожаю, иногда вздыхаю. Но…не хочу. Это нечто внутреннее, а не физиология. Той только дай простор!

И, как бы то ни было, но в какой-то момент Петра Сергеевича неожиданно перевели в другую область. С ним вместе уехало несколько человек. И я здорово подозреваю, что на самом деле они могли никуда и не доехать. Вернее, добраться до внутренней тюрьмы на Лубянке или даже куда подальше. В народе же пошли слухи об аресте нескольких важных персон из городского хозяйства, будто бы обвиненных в шпионаже.

Вот оно, как оказалось! Потому меня и отодвинули в сторону.

Чуть позже службисты сняли слежку и за мной. Если эти ребята считали, что я их не видел, то зря. Или это делалось специально, чтобы даже думать о покушении на меня боялись. Черт подери от этих шпионских интриг прям мороз по коже. Потому что временами ощущал себя агнцем на заклание. С этих «товарищей» станется. Ради блага страны и государства одна жизнь ничто. Марго на все вопросы отвечала кратко и хмуро.

«Не лезь, малыш, куда не просят!»

Нашла тоже мне мальчишку! Все равно ведь выведаю все подробности. Это они меня плохо знают. Ну какой разведчик сдает все козыри? О многих своих способностях я благоразумно умолчал. Потому что не до конца доверяю органам. Любым и при любом строе. И уже особенно при нашем, жутко антидемократичном. Нет, я не антисоветчик, но свободу люблю и отлично понимаю, почему она в Союзе зажата. Видел, как мы в том мире с ней распорядились. Готовиться к свободе надо постепенно и размеренно. Это целая наука.

У органов же свой интерес, а шкурка у меня одна. Спасибо хоть на том, что шпану на районе зачистили окончательно. За меня так переживали. Гэбня же не менты, наедут так, что мало не покажется. Да и ведомство подполковника Соловьева также не спало. Пусть у него название скромное, но работают они как раз по всем организованным шайкам города. От обычной шпаны до серьезных урок. Правильно, зачищать надо эту малину окончательно.

Мне же в обкоме дали нового куратора, недавно прибывшего в Архангельск из Латвии. Молодой холеный, воспитанный, как все прибалты. Не люблю лабусов. Наверное, из-за послезнания из будущего. Но этот вроде человек как человек. Даже акцента практически нет. Так он из Риги, вполне русского на ту пору города. Прислан сюда стараниями Маргариты и в курсе, что от него требуется. Это о таких упоминал Евген, когда заявил, что будущее за молодыми технократами. В принципе он совершенно прав. Ни национальность, ни уровень образования или культуры не должны влиять на суть процесса. Страна стремительно врывается в постиндустриальное будущее. На каждом шагу проявления этого явления. Будет время, расскажу.

Так и живем!

Глава 2 Стремительный май

— На этом все.

Сдача истории КПСС та еще мутотень, радует лишь то обстоятельство, что это был последний семестр с ней. Сальников, её препод снисходительно посматривает в мою сторону, но каверзных вопросов больше не задает. Я не пошел в этот раз против «линии партии» и лишнего на зачете не нес. Вот зимой выдал жару. Даже вызывали в комитет комсомола и вместе с парткомом меня с песочком и наждаком пытались обработать.

Но я на тот случай припас заветную тетрадочку с цитатами классиков и советских политических деятелей. А там на каждый каверзный вопрос имелся не менее каверзный ответ. И как обычным комсомольцам и коммунистам противостоять цитатам былых вождей они не знали. Ну, отвыкли в компартии за столько десятилетий от открытых дискуссий. Зачастую не к добру они в прошлые времена приводили. И кому надо, это отлично помнили. Но такая страусиная политика в моем прошлом будущем привела КПСС и страну к краху. Неумение спорить и бороться за принципы — явление точно заслуживающее осуждения.

Минут через пятнадцать секретарю парткома стало нехорошо, а меня на следующий день вызвали к самому ректору. Анатолий Анатольевич Куратов выходец из наших, историков и археологов. Он вел у нас на курсе занятия по истории СССР, а на старших Всеобщей. Познакомился через Липницкого со мной и потому следил за кипучей деятельностью слишком прыткого студиоза и был отчасти ко мне снисходителен. Его внутренняя интеллигентность мешала ему читать нравоучения взрослым людям. А, может, ему уже позвонили из обкома. Во всяком случае никакой обструкции не произошло, но мне посоветовали не в свои дела не лезть. Вот потому Сальников сейчас так доволен и скоропалительно без обсуждений ставит мне зачет.

Свободен!

Вроде как все сдал. До сессии можно малость передохнуть. Но мое кипучее нутро не согласно с погружением в релакс и несет меня в главный корпус института. Добегаю до каморки, где находится фотостудия. Жаль, наука мешает мне насладиться старым увлечением сполна. А ведь планировал наснимать портретов для выставки. Эх, когда все успеть?

— Привет, братва, вот пленки принес.

— Давай! Давно ждем. Нам комсомольские уже всю плешь проели.

— Ничего, подождут! Я сколько ожидал, когда они соберутся всем составом. Бумага есть?

— Все принесли.

Ребята в студии собрались самостоятельные и шустрые. Я им помог поначалу, обучил малость, сейчас сами работают. В перспективе развить студию до съемочной площадки. Но пока проблемы с помещением и умением, собственно, снимать. Самые важные мероприятия до сих пор на мне. У пацанов нет никого опыта. Вот построят новую общагу, тогда и посмотрим.

— Сереж. Ты обещал показать, как маски руками делаешь.

Я кинул взгляд на часы, но отказать ребятам не смог. Давно обещал продемонстрировать, как затенять или осветлять при печати участки. Здесь еще нет такого волшебного инструмента, как Фотошоп и потому все делается ручками.

— Давайте пленку с пейзажем. Рабочую с раскопок.

Кусок пленки аккуратно вставлен в увеличитель. Я всех заставил сразу после просушки пленки резать на куски по шесть кадров и заворачивать в самодельные сливеры. Иначе царапин и грязи не избежать. А это основное зло в пленочной фотографии. Первый шаг к профессионализму всегда в мелочах. Делаем пробу на экспозицию.

— Мало. Не успею.

— Диафрагму зажать?

— Контраст упадет. Есть еще одно матовое стекло или пленка? Тащи. Только и тут смотрите. Если контраст вас не устраивает, подогрейте проявитель или подбирайте бумагу. Главное — запомните, что у вас полный простор творчества.

Совершаю под увеличителем таинственные пассы. Парни сгрудились вокруг и внимательно наблюдают. Эдакая самодельная виньетирующая «маска», делающая края более светлыми, чем середина изображения.

— А сейчас сделаем наоборот. Края фотографии затемним

Достаю звездчатый кружок на тонкой проволоке и сую в проецируемый кадр.

— А сколько времени надо держать?

— Прикинь сначала на пробах. Делаем на тонкой полоске несколько экспозиций и примерно прикидываем.

— Это долго.