Бастард рода Кота. Третья жизнь (СИ) - Владимир Петрович Батаев Страница 3

Пока я возился с ремешками на левом ботинке, дверь снова распахнулась. Что странно — на этот раз вовнутрь. А вдруг это убийца вернулся, проверить, помер я тут или ещё трепыхаюсь?

А потому что запирать щеколду надо, бестолочь.

Последняя мысль возникла в моей голове, но было такое ощущение, будто она пришла извне. Привет, тётушка Шиза, это ты? Или ты, Вселенная?

Кстати, когда я проснулся, или скорее — воскрес, — щеколда как раз была заперта. Что не помешало убийце уйти. М-да, убийство в запертой комнате — классика...

Ладно, потом разберусь. Сперва надо гостя встретить. Точнее — гостью.

Глава 2. Нежданная гостья

На пороге стояла дамочка, лет эдак около сорока с виду, но ещё вполне ничего.

Эй, постойте-ка! Да мне ж самому уже под сороковник, с учётом четырёх лет в другом мире! При этом физически моему новому телу явно меньше двадцати. Ну вот и как себя воспринимать? Ладно, поразмыслю об этом чуть позже.

Сейчас же — всё внимание незваной гостье. М-да, пожалуй, ей всё же за сорок. Может, сорок пять. А я никогда не был любителем женщин постарше. Впрочем, за неимением альтернатив... Так-то всё при ней. Большая грудь, натягивающая рубашку под полурасстёгнутой курткой-кителем, широкие бёдра, обтянутые штанами, задница наверняка тоже не тощая. Вот плоскодонок я любых возрастов не люблю. Но и толстух тоже.

— Бернард, ничего не хочешь объяснить? — строгим тоном спросила женщина.

Я слегка погрустнел. Оказывается, меня теперь зовут Бернард. А Берн — это просто сокращение для приятелей-собутыльников.

— Вообще-то, не хочу, — пожал плечами я, переводя взгляд с её бёдер на лицо.

Морщин особо нет, так, гусиные лапки в уголках глаз, но это у многих уже после тридцати появляется. Каштановые слегка волнистые волосы — крашеные и завитые или натуральное всё? Не то, чтобы меня обычно волновали такие вопросы, но в данном случае подобные мелочи могут дать понять степень развития этого мира. Изобрели тут краску для волос и бигуди? Впрочем, и то, и другое может быть очень примитивным, так что всё-таки не показатель. Так что плевать.

Ой, балбес, — опять прозвучала моей голове чужая мысль.

Дамочка, да ты, никак, телепатка? А чего тогда глупые вопросы задаёшь и объяснений просишь? Или это всё-таки не ты?

Хотя голос в голове в чём-то прав. Скорее мне стоило обратить внимание на то, что гостья в штанах. Для средневековья это достаточно необычно. Да и китель на ней почти такой же, как мой, разве что другого цвета — светло-голубой с белыми полосками.

— Бернард, — нахмурилась женщина, — а не слишком ли ты обнаглел, молодой человек? Что ты тут творил в эти три дня?

Я слегка нервно окинул взглядом комнату, машинально задержавшись на пятнах крови на кровати. Чёрт, палево, сам же внимание привлекаю. Но, помимо пятен, в остальном вроде порядок. Даже кот, кажется, не приблудный дворовый — слишком уж пушистый и ухоженный. И наглый.

— А чего я сделал-то?! — совершенно искренне возмутился я.

И вообще, даже если этот Бернард что-то натворил — я-то тут при чём?

— На тебя поступили жалобы от двух леди, а ещё от кабатчицы, — загнула палец женщина, принявшись перечислять мне грехи прежнего владельца тела. — Ты якшаешься с псоглавцами, — второй палец. — Ты... У тебя на постели чья-то кровь!

На этом вся её рука сжалась в кулак. Ладно, согласен — кровища в постели засчитывается сразу за три прегрешения. Ну, если она чужая. Но это ведь не тот случай!

У меня с языка чуть не сорвалось на автомате: «Не виноватый я, она сама пришла!» Но один раз за шутку на эту тему я уже схлопотал в рыло. А почти цитатку из старого кино местные всё равно не опознают.

— Ну, знаете, леди, — медленно и с расстановкой, подбирая слова, заговорил я. — Если вас так беспокоит состояние моей постели...

Она шагнула вперёд и отвесила мне пощёчину. Хотя скорее оплеуху — тыльной стороной левой ладони. На пальце которой было кольцо — тоже печатка с котом, как и у меня — оставившее на щеке болезненную царапину. Ох, не везёт сегодня левой половине моей физиономии, то хук справа прилетает, то оплеуха с левой. Я бы лучше другую щёку подставил, для симметрии.

Кстати, мне тоже стоит переодеть перстень на левую руку. Балбес этот Бернард был. На правой же мешать будет, особенно за рукоять меча или кинжала хвататься. А использовать перстень в качестве кастета — тоже сомнительно. Чаще предпочтительнее может оказаться не оставлять заметных следов на чьей-то физиономии, особенно если придётся врезать какому-нибудь аристократу.

— Что ты себе позволяешь, щенок! — покраснев, как помидор, почти взвизгнула дамочка. — Я вообще-то твоя мать!

Упс... Хотя постойте! Я же ничего такого и вовсе не сказал! Ну, про постель заикнулся, но ведь без намёков. Может, всё дело в тоне? Или в том, как я ощупывал её взглядом при появлении? Вот в последнем грешен и не раскаиваюсь. Но я ж не знал, кто передом мной. Ну и мне лично она в любом случае совершенно никто.

— Ну, знаете, маменька, — скривился я, прикоснувшись к царапине на щеке. — Методы воспитания у вас...

— Хорошо, парень, давай будем откровенны, — отступив на шаг и глядя в потолок, заговорила женщина. — Понимаю, что я для тебя совершенно чужой человек, в сознательном возрасте ты меня и видишь-то третий раз. Но подобные намёки совершенно неуместны. А уж если ты ляпнешь подобное на публике, даже в пьяном угаре...

Оп-па, вот это мне счастье подвалило! Я уж готовился морально обгадить проклятые панталоны, в предчувствии, что мамаша сейчас поймёт — перед ней вовсе не её сын, а неизвестно кто. А там и до костра за одержимость недалеко. Ну, или до комнаты с мягкими стенами и лечения электричеством, смотря какой тут у них уровень развития всё же. Но оба варианта совсем не сахар. А она сыночка третий раз в жизни видит!

— Какие ещё намёки?! — возмутился я, но на этот раз не совсем искренне. — Я имел в виду, что если вас волнует состояние моей постели, то могли бы и служанку прислать. Ну или слугу. Для стирки белья, а