"Сварщик" с Юноны 3 книга - Сергей Трунов Страница 3

Но животворный ветерок не покинул в беде приятеля! В последний момент. Дружески подбросил нос самолётика, тот взмыл и убийственная лапа пены, лишь краешком мазнув по хрупкому крылу, в бессильной злобе с шипением плюхнулась в пучину.

А бумажный летун победно перемахнул через задравших головы встречающих, подбадриваемый с обеих сторон неравнодушными зрителями. С ним взлетело и моё настроение.

Петька, который и запустил бумажную модельку, от возбуждения подпрыгивает у борта.

На моих руках, то есть на руках хозяина моего тела, Николая Петровича Резанова, заливается в восторге его младший сынишка Мигель. А справа, подхватила под руку Кончита:

- Ой, Коля, у меня чуть сердце не разорвалось! Ух, маленький негодник! - шутливо погрозила пальчиком довольному проделкой пацанёнку Петьке. А я, по устоявшейся негласной договорённости с владельцем тела, как бы отступил внутрь.

Резанов принялся любезничать, его суженная звонко смеётся, а я в этот момент друг отчётливо осознаю: Вот они любят друг друга, они друг у друга есть, а где моя Машка? Перед внутренним взором роятся картинки наших с любимой выкрутасов. Сердце защемило.

Вот он, берег. Какие-то полторы сотни километров до дуба-портала. Ещё несколько часов, пусть даже дней и я вновь дома.

Первый раз это мысль пробила меня через три дня после битвы с эскадрой адмирала Нельсона в Зундском проливе на выходе из Балтийского моря. Да как! - словно прикладом "калашникова" по башке оглоушило! Ведь если Нельсон жив сейчас, в 1808 году, вряд ли это мой мир! В моём мире этот настырный одноглазый британский адмирал погиб в трафальгарском сражении 1805 года. А я тут лишь с 1806-го. А коли так, то, что я тут делаю!?

Нет, в самом деле, всё, что я изначально задумал, при моём сюда попадании в марте 1806 года: уберечь от преждевременной гибели Резанова, обвенчать его с Кончитой с лихвой перевыполнил как "стахановец". А значит, имею полное право вернуться домой! Поэтому и гнал нашу флотилию.

"Ты что это, Сергей Юрьевич, задумал?" - внезапно услышал я в голове голос совладельца тела. - "А? Что" - "Приплясываешь чего? Что задумал, спрашиваю?"

Я уже забыл, что он изучил меня вдоль и поперёк, получше, чем я сам себя знаю. И подмечает такие особенности моей личности, которые проходят мимо моего рассудка. Говорить ему сейчас правду не имеет смысла: ворчать начнёт, нудить.

«А? Так, Вашбродь. Вот прибыли, радуюсь", - благоразумно увильнул.

Ну не стану же говорить, что решил как только сойду на берег, мчаться к дубу-порталу. Мол, что свои дела поделал, теперь пора возвратиться домой.

Какой смысл в бесполезных объяснениях? Он сейчас ведь по-дворянски упрётся: " Уйти немедля никак не возможно, Сергей Юрьевич! Это не принято... Так мы сделаем тому-то плохо... Тех-то поставим в неловкое положение...".

Я, конечно, подыщу подходящие доводы, чтобы убедить его - не первый раз. Но чего ради тратить время и напрягаться, если в итоге всё равно выйдет, по-моему? Да не буду ничего говорить и всё. А просто сделаю. Потом по факту поймёт, что так лучше.

Поэтому "перевёл стрелки": "Да вот, Вашбродь, всё-таки как-никак Новая земля, наша с тобой Вотчина, волнуюсь".

Ничего необычного Резанову я не сказал. Он хмыкнул и придрался: "А ты что же, в этой простолюдинской хламиде так и пойдёшь?" - "А что такого?" - оглядел я свои "гершалки", аналог джинсов моего мира, покрой которых я показал нашему портному Гершелю на рейде Архангельска, весьма удобными получились. Тот с сыновьями с азартом в походе их нашил, нарасхват шли.

Надо сказать, что свободную одежду: "гершалки", рубахи навыпуск и т.п. Резанов до сих пор не одобрял. Хотя красноармейские гимнастерку и галифе за удобство для солдат воспринял благосклонно.

"Что такого,