Василий Панфилов - Кирасир. Двуглавый Орёл против турецких стервятников Страница 30

Сипахи упрямо пробирались вперёд, всё ещё верхом, ибо спешиться в такой давке – практически верная смерть.

– Бах! – Загремели выстрелы егерей, и турки начали падать. Выстрелы гремели не переставая – стреляли только отборные стрелки, остальные же перезаряжали.

– Сигналь пехоте, – сквозь стиснутые зубы приказал Грифич горнисту. Тот лихо вскинул трубу к потрескавшимся губам, и над битвой понеслись музыкальные приказы. Сигнал понадобился потому, что вспомогательные войска начали разворачивать коней и требовалось их остановить. Сейчас турки сбились в плотную толпу, где люди мешали друг другу, и Игорю не хотелось лишаться такого преимущества. Выстрелы загремели с новой силой – теперь противников начали обстреливать с трёх сторон. Воины Грифича работали слаженно, как часовые механизмы, – и одновременно очень азартно.

– Ведь все рекорды бьют, шельмецы, – восхищённо пробормотал князь, не отрываясь от подзорной трубы, – такой скорости перезарядки фузей я и на учениях не видел, в нормальной-то обстановке!

Потребовалось больше минуты, чтобы первые воины султана вылезли из получившейся кучи-малы и пешком двинулись к русским полкам. Долго – потому что сгрудились тесно, и люди, находившиеся внутри отряда сипахов, не могли даже слезть с седла – их бы раздавило покалеченными брыкающимися конями.

Но вылезли – и это были отменные воины… Увязая в грязи, спотыкаясь о колья и верёвки, они шли под обстрелом, и у князя аж сердце заныло, когда он увидел их лица – те, у кого шлемы были открыты или слетели, в большинстве своём ничем не отличались от его солдат!

– Чёртово девширме! – выругался он громко и на немой вопрос свиты пояснил:

– На нас же, по сути, свои идут, если по крови считать. Девширме это… забирают самых храбрых и сильных мальчиков у балканских славян и на Кавказе, аль наших ребятишек у крымских татар после их набегов забирают… А потом родичи друг на друга идут! Как сейчас…

Пруссаки вскоре понесли первые потери – некоторые сипахи успели приблизиться, несмотря на обстрел, – и в ход пошли клинки.

– Аа! – белобрысый сипах с совершенно рязанской физиономией, вопя что-то невнятное окровавленным ртом, отмахнулся саблей от штыковых уколов и ввинтился в строй. Будь это европейская пехота, где солдаты почти не имели индивидуальной подготовки, он бы успел натворить немало дел. И кто знает, может быть, у сипаха нашлись бы и последователи… Но это была пехота Померанского – лучшая в мире на сегодняшний день! Враг успел только порезать голову да плечо двум солдатам, когда его уничтожили. Солдат же быстро отвели в задние ряды и перевязали.

Бронированный, в кольчуге и кирасе поверх неё, до пехотного строя добрался тяжеловооружённый турок в шлеме с закрытым забралом. Мало доспехов, так он ещё и прикрывался скомканной конской попоной. Добрался… и кинул тяжёлую стёганую попону на штыки солдатам, нейтрализовал их и с рёвом прорвал строй.

– Рра! – и один из пруссаков падает с разрубленной головой.

– Званг! – и штык его товарища ломается о доспех вражеского богатыря.

– Хха! – и на землю оседает капрал с разрубленной до челюсти головой. Турка пытаются зажать… но тот на полторы головы выше любого из пехотинцев и шире почти вдвое… Отлетают…

– Аа! – И гигант падает навзничь – один из солдат Померанского перерезал тому кинжалом сухожилие под коленом.

Вовремя – к нарушенному строю уже приближались сипахи, причём бегом, несмотря на доспехи и оружие! Однако строй быстро восстановился и не дрогнул, а немногочисленных турецких удальцов быстро уничтожили – благо, таких богатырей там было немного.

Луг заволокло дымом от беспрерывной стрельбы – каждый из егерей сделал уже не меньше чем по пять выстрелов, а пехотинцы и вовсе – по два-три десятка. Нечасто битвы требовали такого расхода пороха… Но нужно учесть, что как раз порох у Померанского был – не зря же склады грабили… Ну а людей он предпочитал беречь – привычка такая.

– Прекратить стрельбу! – отдал Грифич приказ, и горнист протрубил сигнал. Постепенно ветерок начал разносить густой дым, и через полминуты стало ясно – победа! Живые турки ещё были, но вылезти из-под нагромождения тел они не могли. По крайней мере – быстро.

– Растащить тела и собрать ценности, – устало скомандовал Рюген. Принца стало «отпускать», и появилось ощущение, что он не спал дней пять.

Трофеи оказались богатыми – одних только здоровых коней cобрали почти полторы сотни. К сожалению, большая часть их была достаточно средними по качеству, ведь они принадлежали вспомогательным воинам, скакавшим в задних рядах. Остальные или повредили себе ноги на кольях, или были как-то повреждены в давке.

Зато драгоценной брони, дорогих клинков, украшенных пистолетов, золота и шёлка было столько…

– Собираем всё ценное и грузим на коней! – скомандовал герцог. Новость была встречена ликованием – добыча явно было много большей, чем мог рассчитывать средний солдат.

Скомандовал Грифич не просто так – сперва у него были колебания и хотелось ещё пройтись по тылам, но затем выживший (ненадолго) турок поведал, что своей диверсией он уничтожил больше четверти пороховых запасов и за уничтожение его отряда пообещали ОЧЕНЬ крупную награду. Так что… отряд сипахов был только первой «ласточкой».

– Уходим, – объявил он офицерам, – мы и так сделали больше, чем надеялись.

Настроение у всех было приподнятое – можно было надеяться на награды и – деньги за добычу.

Глава 8

С места битвы уходили быстро, но спешки не было – просто у каждого подразделения была своя, уже отрепетированная задача. Одни растаскивают трупы врагов, попутно добивая раненых; другие быстро избавляют эти самые трупы от ценных вещей; следующие копают могилы для павших, надеясь, что мусульмане не решатся выкопать их, чтобы поглумиться над трупами…

Через полтора часа все раненые были обихожены, добыча собрана и погружена на коней, и полки двинулись в путь. Большой удачей было то, что часть лошадей всё-таки уцелела – почти полторы сотни голов были полностью здоровы и чуть больше семидесяти – с оговорками.

С оговорками или без, но они могли нести раненых или вьюки. Раненых было немного, а вот убитых хватило – несколько сипахов, успевших под покровом дыма добраться до прусского полка, вырезали больше двадцати человек. Если бы не дым, их бы встретили штыками, а так… Так мастера индивидуального боя успели натворить дел, причём некоторым и штыки не стали преградой. Большая часть погибших пруссаков получила тяжёлые, длинные резаные раны и банально истекла кровью.

Поскольку решили уходить из Молдавии, пришлось отправить гонцов Суворову – приблизительный маршрут и график были сверены, как и кодовые фразы, так что Померанский приказал Александру Васильевичу прекращать диверсии и валить, пока обозлённые турки не взялись за них всерьёз.

Также было принято решение уходить вместе, объединив силы. Полторы тысячи – сила не слишком великая и, нарвавшись на достаточно крупный отряд, можно было потерпеть поражение. А вот объединившись, получали чуть больше трёх тысяч и тут уже можно было рассчитывать на уверенную победу над достаточно большим войском противника. Армия же турок в своей основе – скорее ополчение и просто не сможет угнаться за тренированными русскими полками. По крайней мере – всеми силами сразу, а бить их по частям – дело привычное.

Соединились к вечеру следующего дня, и ночлег стараниями агентов Рюгена был подготовлен на славу…

– Ну, принц, снимаю перед тобой парик, – шутовски поклонился сухонький полководец, блестя лукавыми глазами. С учётом того, что парика не было…

Вместо ответа Грифич сидя изобразил пародию на придворный французский поклон и даже дрыгнул ногой. Суворов мелко засмеялся, прижав ладонь ко рту.

– В самом деле, организовать на территории врага лагерь с подготовленным ночлегом и торжественным пиром… Рискованно, принц.

– Не слишком, – флегматично отозвался Игорь, – в подробности вдаваться не буду, но даже турки были уверены, что это готовят для них, и сами принимали участие в подготовке. Разведка, сударь – и агентурная работа.

Генерал-майор задумчиво покивал, принимая это к сведению.

– Пугачёв организовал? – спросил он, показывая осведомлённость.

– Пугачёв за горлорезов отвечает, за пластунов, тут Юрген постарался. Но, кстати, – оба хороши, как выйдем, буду писать представление императору на ордена.

Помолчали, наслаждаясь вкусной едой и вином – попаданец пил его сильно разбавленным. Сидели они в стороне от общего пира (практически безалкогольного), чтобы иметь возможность обговорить какие-то дела без лишних ушей. С этой же целью постоянно меняли языки и вообще – говорили тихо.