Al1618 - Мечты — сбываются! Страница 30

Что там еще… убитые враги — так мощь оружия несравнима, или друзья умершие на твоих руках — так у того кто командует друзья заканчиваются очень быстро, остаются только подчиненные и сослуживцы. Вот разве что — своих противников он убивал своей рукой, а она сходилась «на удар когтем» только со «своими»…

Но тут, почувствовав, что мысли его соседки приняли совсем не благостный оборот, он вдруг произносит — «как ты говорила: можно долго смотреть на воду, огонь…». После чего она мигом стряхивает с себя оцепененье и потягивается всем телом — выскочившие из мягких лапок когти внушают уважение, а низкий рык при этом — не простое выражение удовольствия, для ветерка он неожиданно складывается в слова чужого языка, — «ну вот почему мне его не уговорить, я ему меня — запросто?».

Старый боец, тем временем, восхищенно кивает той скорости, с которой происходит переход от потягивания к действиям, казалось — просто исчезла из одного места, чтобы появится в другом — уже с оружием в руках. И ведь не красуется, просто понадобилось сделать и, в следующий миг — подвес для котелка уже выдернут из земли и разложен на полную длину, спокойно висевший на поясе цилиндр в две ладони выпустил из себя лезвие и занял свое место на конце шеста, чтобы потом все это просто исчезло из вида — глаз не успевает уследить за круговертью стали.

Ветер даже испугано взвизгнул, едва успев уйти от первого маха, а потом, рассмеявшись подключился к веселью, с радостью наворачивая круги вместе со странным многосегментным лезвием — все же он был быстрее, немного.

А тем временем настал час тяжелых дум уже для мужчины — глядя на неподвижную фигурку накрытую куполом из отблесков стали, он сейчас пытался представить себе настоящий бой с таким противником. Нет, все то, что здесь происходило, к настоящему бою отношения почти не имело, это было баловство в настоящей схватке почти не применимое. Так, «gymnazo» по-гречески, впрочем, второй вариант — «gymnos» тоже подходил вполне, одеждой демоница себя особо не отягощала, обходясь большей частью собственной шкурой.

Об малопригодности таких движений в реальном бою, он даже не так давно прямо заявил ей, во время утреннего «танца с тенью», получив в ответ искреннее восхищение прозорливостью и исчерпывающий ответ «это чтобы потом родить без проблем». После чего уединившись, молил Господа о мире где, готовясь к материнству, надо не осваивать шитье или танцы, а брать в руки оружие.

И чем кроме ада мог быть этот мир… Нет, он не чувствовал в ней зла, но это ни о чем не говорило — обратиться ко злу они могли вполне, и похоже как предотвратить это решать предстояло ему. Потому, что эта гимнастика все же говорила очень много человеку, давно потерявшему счет боям и поединкам в которых ему довелось участвовать. Последнее время, перед тем как удалится от мира, ему было достаточно увидеть, как человек управляет конем или ест, чтобы сказать насколько серьезный перед ним боец. Демоница же была очень серьезным противником, даже не ему — десятку Фаварис-ар-Рум («рыцари румского царя» — телохранители басилевса), а уж если принять во внимание насколько женщина обычно слабее…

Чтобы хоть как-то отвлечься мужчина подхватил полено, предназначенное для костра, и, вместо огня, подбросил его вверх. К шипению рассекаемого воздуха прибавился стук, нанося по поленуудары то лезвием, то подтоком, дива не давала ему упасть на землю.

В воздухе весело закрутились стружки и щепки, ветерок мигом подхватил новую игру и закружил их, но забава быстро надоела — он понял, что это будет продолжаться довольно долго, пока остаток полена так не уменьшится в весе, что от него уже нельзя будет ничего отнять, а мужчина опять впал в свои невеселые мысли.

Подивившись наивности его рассуждений ветер, потерявший интерес к происходящему здесь, потянулся вдаль — там происходило что-то важное, расстояние же — не преграда для многих и темболее для того, кто может быть разом в нескольких местах одновременно.

А там всадник подгонял верблюда, давно пора было останавливаться на ночевку, но он уверенно держал путь по уже появившимся звездам, что говорило о том, что он точно знает куда следует ичто место это место совсем недалеко. И действительно, справа на холме появились несколько всадников, которые, обменявшись с приехавшим жестами, продолжили свой путь — верблюда, да и всадника, здесь знали хорошо.

На стоянку гость въезжал неторопливо, и спешить уже некуда, и торопиться — проявить неуважение к хозяевам. Ветер, хоть и знакомый с обычаями проживающих в этих местах двуногих, все равно не сдержался и подтолкнул его в спину, но даже внимания не привлек — ритуал шел своим чередом и, разве что санум, смог бы заставить его участников поторопиться. Не спеша приблизившись к нужному бейт шар (шерстяной дом) гость привязал верблюда и поправил и без того аккуратную одежду — надо было дать возможность женщинам покинуть меджлис, сегодня там у очага собралась вся семья хозяина. Пока неспешно было пройдено несколько десятков шагов до входа все, кроме хозяина и его племянника, успели, не теряя достоинства, скрыться за ковром отделяющиммеджлис от харема. Вот теперь можно и начинать.

После традиционно приветствия и рукопожатия с хозяином двое парней занесли его седло и установили справа — все шло своим чередом. Присев и получив от традиционное массаак алля билькейр и ответив ему тем же самым гость принял поданную хозяином чашку с бледно-коричневым гавахом.

Пока не была выпита третья чашка, говорить о делах было не принято, после третьей же гость, покачивая чашку с напитком, выразил вежливое восхищение умением, с которым был приготовлен напиток, рассчитывая перевести разговор на здоровье членов семейства, тучность стад, а затем и перейти к делу. Но на эту ритуальную фразу последовал, несколько неожиданно, прямой ответ — «да парнишка сообразительный, и смелый — даже с дэвом рискнул торговаться». В ответ же на вежливое удивление была рассказана история, вызвавшая у гостя заметное лишь опытному глазуволнение.

Новоиспеченная легенда была еще незатейлива и не украшена цветастым вымыслом, что позволяло весьма точно судить о произошедшем. Канва была проста — когда парень пас небольшое стадо вместе с двумя овчарками… Гость мигом отметил про себя, что как защиту для стада парнишку никто всерьез не рассматривал. Впрочем, это подтверждалось и его видом — вряд ли парня ждал успех на пути воина, но, приняв во внимание проявленные качества, судить только по внешности было неверно. Так вот, едва солнце повисло над макушкой, не иначе как из-под земли, поскольку ни верблюда, ни его следов не нашли, выбрался дэв и подошел прямо к стаду.

Тут гость прервал рассказчика — «Не далеко ли он забрался от родных гор? Может это был джинн или астагфирулла (не дай Аллах) кутруб?», парнишка засмущался и ответить не смог. Хозяин же резонно заметил, что джинну сюда из-за горы Каф добираться еще дальше, но, тем не менее, встречи с ними не прекращаются. Кутрубом же пришедший быть не мог последующим причинам — после призыва Аллаха он не изменил своего вида, мясо ел не сырым, а прожаренным и правой рукой, на ногах имел не копыта, а когти. Был или не был пришедший джином, столь уверенно сказать нельзя, ведь джины по воле Аллаха могут свободно менять свой вид. Но пришедший был подобен скорее зверю, а не человеку что свойственно неверным джинам и сыновьям Иблиса, однако при произнесении сур «Рассвет» и «Люди» в бегство не обратился. Да и собаки, которым Аллахом дано видеть скрытое, отнеслись к пришедшему как к незнакомому человеку. Словом, похож неизвестный был скорее все же на дэва, как его описывают жители гор — то есть покрытого шерстью человека с звериными когтями и зубами. Но наверно стоит услышать про все это от непосредственного участника… Племянник, тем временем, оправился от смущения и продолжил.

Дэв был вполне обычный, как и в прочих легендах — покрытый густой шерстью, с острейшими когтями, длинными и острыми клыками, звериными ушами. Из новых подробностей было лишь упоминание огромных глаз и невысокого роста — на великана которым представляют его обычно в легендах он не походил нисколько, ростом был с того же племянника. Еще упоминалась богатая броня, сабля и удивительный шлем. Вежливо порасспрашивав парнишку, гость мигом прояснил для себя, что вся необычность брони и оружия была в том, что оно сделано было явно под стать его носителя, прочие же сказители обычно наряжали дэвов в обычную людскую, не задумываясь насколько это нелепо.

А вот дальше начиналась полная сказка — вместо того, чтобы взять что хочется, по праву меча, дэв обратился с пожеланием мира! Видимо, из-за собственных размеров, он испытывал сомнения в исходе схватки с пастухом и решил добиться желаемого, оплатив серебром, а не сталью. Припомнив, стать любимых пастушьих собак хозяина, о которых молва разошлась уже довольно широко, гость счел решение дэва вполне обоснованным. Хотя, с другой стороны, собаки тоже не рискнули связываться с таким противником. Впрочем, дальше он вполне проявил свой нрав, попросту всунув племяннику четыре каури, «представляете, уважаемый, всего четыре за красавца Белого…».