Второе счастье - Игорь Черемис Страница 30

я думал, что если бы поехал один, то поездка выдалась бы, скорее всего, очень скучная — приехал, отвинтил, уехал. Алла словно притягивала неприятности, хотя и как-то избирательно. В обычной жизни у неё всё происходило нормально, без особых отклонений от нормы. Она не была неуклюжей и не совершала странные поступки, но в какой-то момент поле вероятностей вокруг него уплотнялось до нужной степени и генерировало те самые проблемы. Причем и для неё, и для тех, кто находится рядом.

Подтвердить или опровергнуть эту гипотезу я не мог. Конечно, можно таскать девушку в разные злачные места, скрупулезно вести наблюдения и заполнять соответствующий журнал — а в итоге, возможно, получить некие закономерности, которые позволят сделать некие глобальные выводы. Это, конечно, был своего рода проект века; если у меня получится найти экспериментальное доказательство существования судьбы, которая влияет на жизнь отдельных индивидуумов, я смогу буквально озолотиться. Правда, вряд ли мои выкладки пойдут на пользу всему человечеству; скорее всего, их приватизируют какие-нибудь толстосумы, которым по средствам нанять лучших математиков, детективов и паранормальщиков для составления нужных прогнозов.

Но мне было откровенно лень. Я уже побывал в самой настоящей фантастике, когда перенесся в прошлое. Наличие у обычной на вид девушки каких-то необычных способностей могло окончательно свести меня с ума. И лучше мне этого не знать, даже если именно так работает вселенная. Пусть работает. А я в меру своего везения буду оберегать Аллу и себя от её тлетворного влияния.

* * *

Из-за столкновения с конкурентами весь вечер воскресенья пришлось приводить в порядок мои брюки, которые и так носили следы недавней стычки с друзьями Боба. Надевать их на выход — даже в институт, куда я собирался завтра — не рекомендовалось категорически, а свой старый клёш я выкинул ещё с месяц назад.

— Алла, мне нужны джинсы, — сказал я, когда мы в нашей комнате дожидались окончания работы странного агрегата, очень сильно напоминавшего мне хорошо мне знакомые стиральные машинки более позднего времени.

Агрегат назывался «Вятка-автомат», имел узнаваемую фронтальную загрузку через круглый люк со стеклянным окном и разные кнопки для выбора нужного режима. Питалась она через отдельную розетку — Алла пояснила, что её специально проводили для подключения машинки мастера из ЖЭКа. Ну и ещё эта стиралка не была подключена постоянно к сетям — перед использованием нужно было подсоединить к ней шланг для подачи воды, а слив кинуть в ванну или раковину. Кроме того, её нужно было выволочь из угла, где она обычно стояла — места в ванной для её размещения не хватало. Я побоялся спрашивать, как с этим монстром справлялись Алла и её бабушка; возможно, никак[16].

— Какие? — она словно не удивилась моим запросам.

— Самые обычные, — я пожал плечами. — Фирмы не нужно, но вроде были какие-то наши… из Твери что ли?

— А почему фирменные не хочешь? — слегка удивилась она.

— А зачем? Стоят как самолет, купишь — и дрожи над ними потом. Нет уж, мне чего попроще. Я бы и брюками обошелся за десять рэ, но их фиг найдешь нормальные. С этими повезло, надо было сразу двое брать, но и денег тогда не было, и не сообразил.

— Можем в ЦУМ заглянуть как-нибудь после учебы…

— Думаю, лучше на выходных, там времени точно побольше будет, — после недолгого раздумья ответил я.

До выходных я, скорее всего, буду очень занят.

Глава 9

Комсомольцы и добровольцы

При наличии вертолетных деталей получить порошковый магний проще простого. Достаточно копеечного напильника с грубой насечкой и газетного разворота, а в качестве рабочего места подойдет даже кривоногая табуретка на кухне. Несколько часов «шкрябанья» — и готова нужная навеска ценного материала. Правда, нужно быть готовым к тому, что этот порошок будет буквально всюду, удержать его в пределах газетного листа не удавалось даже Стасику — он жаловался на эту проблему, но в условиях общаги на неё можно было забить. В чужой квартире, где я жил по доброте Елизаветы Петровны, делать подобное было нельзя.

С уборкой тут вообще дела обстояли странно. Я не знал, насколько хорошим хозяином был отец Аллы, но повсюду в квартире царила легкая запущенность. Большого ремонта не было лет эдак пятнадцать; лишь обои вроде бы переклеивали — да и то не везде. За уборку тут явно отвечала бабушка, которая в силу возраста уже не могла, например, снять плафоны с люстр и светильников и смыть с них пыль, а те же батареи нужно было помыть, зачистить и хорошенько покрасить. Ковры тоже не выбивали давненько — но в этом я двух хрупких женщин винить не мог. Правда, я бы предпочел вообще от этих потенциальных пылесборников избавиться, но в этом времени они считались символом достатка и ценились чуть ли не выше любовно размещенных в мебельных стенках сервизов. В этой квартире, кстати, сервизы тоже были — они хранились в комнате бабушки и на стол попадали, видимо, только по очень большим праздникам. Или не попадали вовсе. На дне рождения Елизаветы Петровны, например, мы пользовались обычной посудой.

Так что один из свободных вечеров после переезда я потратил на то, чтобы пройтись с влажной тряпкой по выделенной нам комнате; Алла присоединилась ко мне, но с легким недоумением — мол, чего ты? А когда я ей всё объяснил, она снова назвала себя «дурой» и попыталась распространить наши усилия и на другие комнаты — но тут я её не поддержал. Прежде, чем вторгаться во владения хозяйки, нужно было хоть немного примелькаться, иначе можно нажить себе смертельного врага. Правда, потом случилась стычка с миньонами Боба, и мне резко стало не до чистоты, но на работу с магнием в любом случае нужна была санкция Елизаветы Петровны. Так что я набрался духу и пошел ставить её в известность о своих намерениях.

К моему удивлению, Елизавета Петровна очень быстро осознала суть проблемы и начала её решать по-своему. Она провела несколько раундов телефонных переговоров, потом оделась и куда-то вышла — хотя по вечерам обычно сидела дома. А по её возвращении я стал обладателем массивного ключа с большой биркой из фанеры, на которой красным химическим карандашом были написаны три цифры 062. Как пояснила бабушка, это был номер бокса в одном из гаражных кооперативов, которые располагались вдоль железнодорожных путей Ярославского направления и служили дополнительной преградой между домами на Новоалексеевской улице и парком Сокольники. Я не стал уточнять, в какие долги влезла Елизавета Петровна, чтобы