Фронтовик (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич Страница 30

- В камыши двое ушли, в двадцати метрах от тонущей машины, вон шевелятся, уползают по берегу озера.

- Я не достану, в мёртвой зоне! - крикнул стрелок. Я не слышал, мехвод передал.

- Я вижу их, - подтвердил наводчик, что находился выше, меняя диск на свежий.

Вот так и работали. «Глаз» отлично всё показывал, и я наводил на выживших, где оба пулемётчика всё пулями решетили. Восемьдесят процентов в молоко, но двадцать находили своих жертв. Также видел, что от поста к нам мчится «полуторка». И не бояться ведь. А вдруг мы диверсанты, что захватили танк?

- Чёрт, мы тонем. Почва зыбучая. Прекратить огонь!

- Есть.

- Есть! - донеслось от пулемётчиков.

- Мехвод, медленно сдаёшь назад, по своим следам пойдём.

Так медленно и катили назад, повезло, не сели, хотя погрузились почти поверх нижних катков, а это много. Метров двести приехали, когда сзади подпёрла «полуторка».

- Товарищ мехвод, стой!

Танк замер, и незнакомый лейтенант, что покинул кабану, быстро забрался на корму. Тот меня видел, я ещё одну осветительную ракету пустил:

- Что происходит? - спросил тот, крича мне на ухо.

- Диверсанты. Я с ними у Белостока ещё двадцать четвёртого встречался. Две группы было, одна на нас вышла, и была уничтожена, вторая в другую сторону уехала. Только сейчас встретил снова и опознал. Я ночью хорошо вижу.

- Понял. Кто ушёл?

- Точно нет. Их там три десятка было, фугас в центр и пулемётами. Всех поразили, даже кто в камыши ушёл. Если только раненые. И ещё, у меня экипаж из комендатуры Минска, с губы, формировал из тех что нашёл, нужно личное оружие. Я с вами пойду, соберу.

Тот кивнул, и спрыгнул с кормы. Бойцы его уже покинули кузов, около десятка было, машину на обочину и выстроившись цепь у дороги, двинули в сторону стоянки диверсантов. Я же приказал Бородину покинуть танк, как и обоим заряжающим, стрелка-радиста на моё место, шлемофон передал, и тот управляя танком, так задом и повёл его к дороге. Тут на полевой я запретил разворачиваться, засесть можно. Там уже встанут как надо, а мы вчетвером двинули следом за цепью. Да, я фуражку надел, вместо шлемофона. Мы с наводчиком достали личное оружие и несли его в руке. Так, на всякий случай. Плюс у меня осветительная ракета была, постовые о ней знали, сказали, как дадут сигнал, пустить. А пока темно, сблизится незаметно хотят. Сблизились на сто метров, и был дан сигнал, ракета взмыла в небо, и почти сразу выстрел, один из бойцов с поста упал, но остальные плотным огнём погасили проявившую себя огневую точку. Дальше сюрпризов не было. Пока двое перевязывали раненого, тяжёлый, уже «полуторка» подъезжала его забрать, остальные всё осмотрели, ещё пять тел из камышей достали. Выжившие были, один диверсант с перебитыми ногами, на грани сознания плавал, его сразу допрашивать стали, лейтенант и старшина, видимо его зам. Ну и второй, у этого в грудь проникающая, шансов мало, без сознания. А мой экипаж осматривал машины, включая ту, что в озере. Да там только капот погрузился, остальное выше. Вещмешки мы вытаскивали наружу, оружие собирали, я сразу выдал заряжающим два карабина «Мосина», а Бородину «ППД», с боезапасом, их у диверсантов всего четыре было, на остальные руку наложили бойцы с поста. Я возражать не стал, но две кобуры с пистолетами «ТТ», для стрелка и мехвода, забрал, ну и запас патронов.

Это по оружию. Теперь по вещам, потому как выпущенные с губы, те ничего не имели. Пять вещмешков, не побитых пулями и осколками. Из них всё вытряхнули, по котелку, тут все круглые красноармейские были, всё же под нас маскировались, ложки, кружки, сухпай на два дня каждому, ну и мелочь разную, для обихода. Бородин себе неплохой бритвенный набор нашёл. Мыло было, полотенца. В общем, хорошо прибарахлились. С нами один боец был, от постовых, глядел что берём. Мы и взрывчатку нашли, и всякое разное для диверсантов, но не трогали. Так что попрощавшись с постовыми, у них тут работа шла, мы двинули к танку. Да, забыл сказать, с меня письменные показания сняли, старшина, он и поведал что раненый успел сказать, что задание у них не дать взорвать один из железнодорожных мостов. Они будут усилены десантом с воздуха. Это всё, там он умер. Даже не успел сказать какой мост. Вот так вернулись к танку, внутри сразу стало теснее за счёт личных вещей. Мехвод и стрелок получили оружие. Потом пополнили боезапас, снаряд потратили, с кормы из ящика забрали и разместили где нужно - ну и диски потраченные пополнили, и после этого покатили дальше. Бодрствовали я и мехвод, остальным дал отбой, если смогут в танке при движении уснуть.

Дальше путь особо ничем не запомнился, доехали куда нужно, «Глаз» показал стоянку танков, около тридцати «Т-28» и десятка «КВ», было ещё два «КВ-2». Туда и повернули. На въезде нас проверили и указали место стоянки, где двигатель машины и стих, бойцы растянули чехол у кормы, у машины он был, пусть и побит осколками, надо будет заштопать, где мы и уснули вшестером. Всё, мы на месте.

С утра нас подняли, завтрак, а потом я доложился командиру, полковнику Рыкунову. Приказ войти в его соединение тот принял, заодно выяснил как дорога прошла, о встрече с диверсантами сообщил, даже пришлось рапорт писать. Также сообщил чего не хватает, ну тут армейских складов достаточно, уже через час все мои бойцы получили и комбинезоны, и шлемофоны, ну и то что с диверсантов взять не смогли, бытовая мелочёвка. Мой танк вошёл во вторую роту тяжёлых танков капитана Смолина. Всего две роты тяжёлых машин было, семь в одной и пять другой, вот во вторую шестой боевой единицей и вошёл. Тут два «КВ-2» и было. Взвод образовали, коим командовал старший лейтенант Харламов. А Бородина у меня забрали, командиров не хватало, поставили третьим «КВ-2» командовать, а его командира на взвод перевели, «Т-28». А то там сержанты и старшины танками командовали. На место наводчика я поставил одного из заряжающих, тот им и был, служили на «трёхдюймовках», и мне прислали замену, на место заряжающего, так что начал тренировки. Ну и остальное по распорядку. Кстати, Рыкунов узнал, что у меня есть боевой опыт, и вызвал в палатку, где штаб соединения разместился. Тут много парней из нашего корпуса было, описал командирам как вошёл в состав корпуса, как воевал, как машину потерял, как приказ на отход получили, и выход из окружения, как прорывались. Как комкор погиб, своими глазами это видел, ну и как вышел. О гибели Хацкилевича не знали, многие опечалились, расстроены были.

К концу дня наконец получили приказ выдвигаться, и встречным ударом остановить немцев, что замыкали клещи вокруг Минска. За день, помимо моего танка, соединение было усиленно ещё шестью «Т-28», которых сняли с консервации, экипажи полные, они и снимали, и вот перегнали сюда. Там ещё несколько машин осталось, но в принципе закончили. Ну и двинули. Пыли море в небо поднималось, засекли нас Люфтваффе быстро, первый налёт, второй, а там и стемнело, но мы шли, включив фары. Особо налеты сильно не повлияли, пять машин безвозвратно потеряли, или прямое попадание или горели, все пять «Т-28». Много ли им надо с их тонкой бронёй? Ещё три обещали скоро вернуть в строй, а остальные шли навстречу противнику, который о нас прекрасно знал. Летчики их о нас сообщили, даже наверняка с пересчётом всей техники. Подсчитать те вполне могли успеть. Причём, за рычагами моего танка сидел я лично, а мехвод спал на месте стрелка. Его перед боем поднимем, пусть отдыхает. Да и остальные спали, кроме наводчика, он за место командира управлял.

Я думал передышка будет, соберёмся, и дальше лавиной вперёд, уничтожать, рушить и давить, но нет, сходу, усиливая побитую стрелковую дивизию, что пошла за нами, нас ночью кинули в бой. На стоянку немецкой танковой группы, где одних танков было больше сотни. Те стояли, отдыхали, ожидали нового дня. Понятно там уже всех подняли, и нас приготовились встретить. Уже и пушки забили, тут и там поднимались земляные фонтаны разрывов. Мехвод на своём месте сидел, управляя, а я на своём. Мы пока не стреляли, хороших целей я не видел. Да и ночь, как прицельно бить? Не шутите так. Я смогу, сев за прицел орудия, но не наводчик мой. Только сблизившись, чуть не в упор, там да, тогда поражение будет точным. Не выдержав, я согнал наводчика с его места, и вот так с коротких остановок, стал прицельно вести огонь, выбивая сначала самоходки, двенадцать штук, потом «четвёрки», они опасны и для нас, ну и ещё если что интересное примечу, бил по ним. Поэтому, когда наш вал сблизился с немцами, я потратил двадцать снарядов из тридцати шести, что входили в боеукладку, и все прицельно. Восемнадцать из них прямого попадания, два близкие накрытия. С учётом мощности снаряда, считай накрытие. Наши танки горели на поле, то один вспыхивал, то другой, треть потеряли, но ворвались на освещённую пожарами стоянку немцев. Я уже поменялся местами с наводчиком, и дальше командовал экипажем, наводя на цели и поражая их. Пулемёты, все три, тоже работали, целей из живой силы противника, что метались в темноте, и им хватало.