Король-Наёмник. Кровь Ларингии (СИ) - Городчиков Илья Страница 30

Топот множества закованных в броню коней был сам по себе страшен, но именно восседающие на них всадники несли смерть. Набрав невероятную скорость, мы врубились в лучников. В последний момент они успели заметить нас и даже выпустить редкие стрелы, но этого было слишком мало для того, чтобы хоть как-то помешать нашей атаке.

Копья всадников пронзали тела горцев, протыкая иной раз сразу по несколько воинов, а кони топтали самых нерасторопных, ломая кости и раздавливая черепа. Мы двигались вперёд, рубя, коля, топча всех и каждого, кто появлялся на наших глазах. Горцы были слишком слабы и трусливы, чтобы хотя бы попытаться сопротивляться. Десятки, сотни тел лежали на снегу, корчась от боли или уже испустив дух. Боевой раж охватил всадников, и они никак не хотели останавливаться, сея смерть вокруг себя.

Бьющиеся на холме герцогские воины, наконец, увидев столь ожидаемую подмогу, рубиться стали в разы усерднее, стараясь обратить всё прибывающих горцев в бегство, и это у них получалось благодаря той неразберихе, царившей в рядах язычников, и нашей неожиданной атаке. Вновь это показывало необходимость дисциплины в войсках и полноценной тактики.

Но даже наш неожиданный натиск не мог быть вечным. Мы откатывались и атаковали, атаковали и откатывались. С каждым нашим нападением на снегу оказывались десятки, если не сотни язычников, но и наши ряды сильно проредили. От сотни уже не хватало четверти, а часть оставшихся была ранена. К тому же, часть ватанийцев смогла выйти из боя и теперь перестраивалась, желая хоть как-то перехватить наш отряд. Вот только врага они себе выбрали непосильного.

Следующие несколько часов превратились в кровавую бойню. Холм быстро обрастал кучами трупов, распространяющих тяжёлый запах крови по воздуху. Теперь, когда язычники лишились своего основного преимущества в виде подавляющего количества стрелков, которые рассеялись по всему полю, всё зависело от пехоты, а пехота была у герцога крепкая. В добавок, он приказал своим рыцарям спешиться и сражаться в первых рядах, вместе с остальными пехотинцами. Сам Кловис от битвы не уклонялся и, вместе со своей охраной, принимал удары противника, подбадривая остальных воинов.

Монастырской коннице позже пришлось очень и очень тяжело. После нескольких атак на пехоту, им пришлось столкнуться и с горской конной знатью, вознамерившейся положить конец нашим тыловым приключениям. В следствии своих военных традиций, горцы применяли кавалерию как вспомогательные войска, тем более что в горах и их лесах достаточно сложно было обучать конницу. Монастыри же, следуя западным ценностям рыцарства, опирались на тяжёлую конницу как на основной ударный кулак, а потому, хоть и с большим трудом, но они смогли разделаться со столкнувшимися с ними ватанийцами.

К четвёртому часу битвы исход стал, наконец, решён. Центральная баталия, в которой бился и одновременно управлял сам герцог, смогла пробиться через центр войска горцев, как бы разрезав то на две части. Ватанийцы, несущие очень большие потери в этой яростной сече, во множестве стали отступать, попадая на копья монашеской конницы, которая продолжала биться, не взирая на потери и усталость.

Медленно, но, верно, три герцогских малых баталии смогли сначала окружить правый фланг язычников и вырезать почти всех бьющихся там воинов, после чего развернуться и повторить то же самое с левым флангом, который, однако, бился до последнего, поскольку там воевали самые опытные и упёртые горцы, нежелающие отступать.

Победа была достигнута, но потери оказались очень большими, дойдя до двух с лишним сотен человек. Число, для такой грандиозной битвы, небольшое, однако герцогские хронисты считали только знатных людей, и столь большие потери среди дворянства были очень значительны. Такое количество могло означать то, что Орлаёнское герцогство может недосчитаться нескольких знатных семей в полном составе. Потери горцев были в несколько раз больше и точное их количество никто считать не хотел. Кто-то навскидку назвал несколько тысяч раненных и убитых.

Что же касается меня, то успел я сходить только в одну кавалерийскую атаку. В ней же моего коня ранили, хоть и удалось мне заколоть двух ватанийцев. По возвращению он истёк кровью и рухнул в снег, а я же побежал к лесу на краю поля боя. Уже там, пробираясь и скрываясь в лесу, мне удалось вернуться к своему отряду. Правда, тогда бой уже подходил к концу, а меня чуть не застрелили из арбалета, но к ставке я вернулся в добром здравии, даже сохранив снаряжение.

«Кабанья голова» вернулась хоть и потрёпанной, но живой. Почти всех наёмников поставили на левый фланг, где они, в жёсткой схватке, столкнулись с тяжёлой пехотой горцев, не уступавшей в выдержке и профессионализме самым опытным наёмникам. Но здесь большую роль сыграла дисциплина, насаженная в наших рядах за несколько месяцев. Наши десятки бились достойно и умело в первых рядах, но даже так потеряли только убитыми целый десяток и ещё почти два имели ранеными разной тяжести.

Раненным оказался и Бернд. Сезар вытащил его с поля боя на плече, донеся до Фабриса, который помогал в ставке всем покалеченным в битве. Командир оказался подбит случайной стрелой прямиком в бедро посреди боя. Крепкие кожаные штаны, вместе с кольчужной юбкой, смогли спасти его от сильного ранения, но даже так стрела в ноге не сильно способствует подвижности.

- Ты как, командир?

После окончания битвы я одним из первых оказался в лазарете, где на кучке сена лежал командир.

- Бывало и хуже. – Бернд потрогал своё перебинтованное бедро и шикнул от боли, - Ловкий план придумал. Хвалю. Про сигналы дымом сам придумал?

- Да.

- Молодец. Надо будет запомнить. – командир почесал своё лицо пятернёй, - Я уже думал, что ты погибнуть успел. Сильно хорошо монастырские взялись за горцев, а тебя на коне я вовсе не видел.

Неожиданно в лазарет ворвался герцог вместе со своей охраной. Пять человек в латном обмундировании вызывают, мягко говоря, страх, а тут это не простые воины, а натренированные рыцари, каждый из которых стоит по меньшей мере полусотни простых ополченцев. Да, наёмники — это далеко не простые воины, но даже Бернд или Фабрис бы сейчас не решились сражаться ни с одним из них. К чему я это? А к тому, что некоторые из таких вот дворян очень часто обманывали наёмников.

Я взглянул на герцога. Молодой рыцарь, чьи красные латы были заляпаны уже побуревшей кровью, был ранен в голову и белый бинт закрывал почти всю правую часть лица. Однако, не смотря на рану, дворянин был весел и улыбался от уха до уха.

- Наёмник! Как там тебя? – Кловис зажмурился, - Точно! Вадим! – дворянин звонко рассмеялся, - Ты как догадался, что они нас в ловушку завести хотят? Там, где ты указал, действительно были выкопаны ловушки. Если бы мы атаковали, то точно потеряли бы много знатных людей. Приношу тебе свою благодарность. – герцог положил ладонь на кирасу в том месте, где должно быть сердце и кивнул.

Такая почтительность со стороны знатной особы меня, мягко говоря, напрягала. Ладно я бы был лордом, боярином или ещё каким дворянином, но, будучи человеком без роду и племени, общаться на равных с герцогом в принципе не должен. Об этом думали и рыцари из охранения самого герцога, смотря на меня со всевозможным презрением.

- Ваше благородие, я просто догадался. – я легко поклонился правителю, - Горцы обычно бьются иначе, ставя самых сильных и опытных воинов в центр. Меня это насторожило, и я предположил, что это ловушка.

- Вы удивительный воин, Вадим. Знание тактики ватанийцев, чутьё, дымные сигналы, так ещё и высоко слаженные солдаты. К тому же суры сказали о том, что вы можете говорить на их языке. Слишком много странных совпадений, как для простого воина. Не кажется ли вам так?

Герцог испытующе посмотрел на меня. От взгляда его голубых внимательных глаз меня пробрало до костей, и весь я покрылся потом. Было в его глазах что-то угрожающее, что чуть не заставило меня положить ладонь на рукоять своей сабли, но через несколько мгновений успокоился. Своими действиями я и вправду сильно выбиваюсь из рядов обычных наёмников, но хвататься за оружие в любой момент слишком опасно, а потому я просто пожал плечами.