Последыш. Книги I и II - Макс Мах Страница 31

а ведь тебе уже двадцать четыре, но я могу поверить: найдут тебе жениха. Вопрос — кто он будет? В лучшем случае выдадут за кого-то из своих. За кого-то из мелких игроков. За второго или третьего сына в младшую ветвь. А вот если ты поддержишь меня, то станешь сестрой графа Менгдена. Родной сестрой, то есть получишь законное право именоваться графиней Менгден. А это статус. К тому же, я не жадный. Вернут мне родительские капиталы, землю и все прочее, считай у тебя есть приданное. И еще один момент. Я не они. Я тебя неволить не стану. Выйдешь замуж за того, за кого захочешь. Это, кстати, и вас Елена Николаевна касается. Не знаю вашей истории, но есть у меня подозрение, что или вы не из первых в своем клане, или фамилия ваша пребывает в упадке. Вот и приходится к Глинским примыкать.

— Предлагаете примкнуть к вам, Ингвар? — усмехнулась в ответ женщина, которую он, судя по ее реакции, довольно серьезно задел и разозлил. — И в какой позе я буду к вам примыкать?

Тут бы ему промолчать или мягко возразить, сказав, что он никому ничего не навязывает, но «Остапа понесло»:

— Ну, это уж вам виднее, — сказал ей Игорь, удерживая кураж и не осознавая, что ситуация выходит из-под контроля. — Я же вам свободу выбора предлагаю. Вот и выбирайте себе «позу» по душе.

Получилось глупо. Сам не заметил, как перешел черту. Увлекся, выпил лишнего, возомнил себя, черт знает, кем, а в результате «выдал на-гора» уже не двусмысленный комплимент, как это случилось в начале встречи, а откровенную грубость. Оскорбил женщину, хотя, видят боги, она сама нарывалась, и теперь уже не узнаешь, провоцировала ли она его намеренно, — чтобы, скажем, сорвать переговоры, — или это действительно была всего лишь глупая случайность. Но слово сказано, а значит, и дело сделано.

Игорь спохватился, разумеется. Принес извинения, сославшись на пробелы в воспитании, но ничего не помогло. Збаражская, что называется, закусила удила. Она встала из кресла и, обернувшись с каменным лицом к Варваре, холодно сказала, как отрезала:

— Мы уходим!

Варвара покачала головой, тяжело вздохнула, — похоже, она знала с кем имеет дело, — но все-таки встала. Вернула на лицо нейтрально никакое выражение и, не прощаясь, направилась на выход. Можно было бы кинуться ей вслед, повторить слова извинения и немного поунижаться, но это грозило потерей лица, то есть гораздо более серьезными последствиями, чем вспыхнувшая на пустом месте ссора. К тому же Бармин совершенно не чувствовал себя виноватым. Опростоволосился — это так. Ошибся. Взял неправильный тон. Но будем откровенны, Варвара прибыла в замок с недобрыми намерениями. И, судя по ее реакции, Игорь был прав, когда предположил, что от начала и до конца это была операция, спланированная Глинскими. Другое дело, что ему почти удалось погасить назревающий конфликт и вернуть сестру «в лоно семьи». Кто же знал, что Елена не остановится и станет играть до конца! Он не слишком поверил ее праведному гневу. Захотела бы, все можно было свести к шутке, но она не захотела. То ли задание отрабатывала, то ли еще что, но после всего, что наговорила Варвара в начале встречи, могла бы «спустить на тормозах». Не захотела? Ее право. Увлекла за собой Варвару? Так сестра старше его на шесть лет. Взрослый человек. Должна думать своей головой.

— Прошу прощения, дамы! — повернулся Игорь к своим родственницам. — Я… Я совершил ошибку. Но кайся — не кайся, сделанного не воротишь. Пойду, пожалуй, прогуляюсь, проветрю мозги…

Глава 5

1. Двадцать седьмого марта 1983 года

Уйдя из дома, Игорь пошел, куда глаза глядят. В прямом смысле этого слова. Покинул замок и отправился куда-то в никуда. Не оглядываясь, — он знал, что, посмотрев назад, увидит приставленных к нему телохранителей, — не выбирая дороги, не думая о том, как будет возвращаться назад. Шел сначала по одной из аллей парка, затем по дороге на Гдов. Думал. Остывал, но уже на въезде в город был полностью спокоен.

«А что случилось-то?» — вспомнил он вдруг старый, еще советский анекдот, и всю его дурную тревожность, как рукой сняло.

Всего-то и нужно было, подняться над ситуацией и взглянуть на нее спокойным взглядом стороннего наблюдателя. Ну, Бармин где-то так и поступил. Приподнялся над обыденность, посмотрел и увидел всю несуразность своей реакции на встречу с сестрой и даже понял, откуда ноги растут. Дело в том, что Игорь всегда был человеком чрезмерно осторожным, щепетильным и не в меру ответственным. Слишком много думал. Слишком многое принимал в расчет. Поэтому, наверное, ни с кем никогда не ссорился, поскольку никого никогда не обижал, даже тех, кого не стоило жалеть. Всегда наперед взвешивал свои слова и заранее пытался предугадать, «как слово наше отзовется». Разумеется, это приносило ему определенные выгоды. Маленькому человеку, — что в СССР, что в Америке, — не стоит ни с кем конфликтовать и вляпываться в истории. Бармин так и поступал. Жил, следуя принципу разумной осторожности: подумал о последствиях — не наделал глупостей. Однако, оглядываясь назад, он должен был признать, что упустил из-за этого немало счастливых возможностей. Не сказал в глаза подлецу все, что о нем думает. Не поставил на место карьериста, идущего к своей цели буквально по головам, не признался в любви той девушке, которая ему нравилась в семнадцать лет, и другой, которую встретил в двадцать три. Даже не попытался увести у приятеля подружку, хотя та, вроде бы, открытым текстом «намекала» на свою готовность уйти с Игорем. Но, увы, он не умел настаивать на своем. Не хотелось ни с кем ссориться или попросту боялся осложнений. И так всю жизнь. Однако Ингвар не Бармин. Менгден — совсем другой человек и должен вести себя по-другому, иначе думать и поступать так, как считает нужным, не оглядываясь на сделанное и не переживая из-за каждого пустяка. И уж точно, ему не за что себя корить в той неудаче, что постигла его переговоры с сестрой. Во-первых, никакой он ей не брат. Это, если иметь в виду Бармина. А во-вторых, не он начал, не ему и переживать. Она пришла к нему с войной, он попробовал