Мужская работа (СИ) - Казаков Дмитрий Львович Страница 32

У всех свои тараканы, и вот у нее такие — можно и потерпеть.

Мясо оказалось не просто вкусным, оно оказалось обалденно вкусным, даже обалденно-обалденно… Я вспомнил детство, когда мама жарила на сковородке всякую мясную требуху, которую по дешевке брала на рынке, поскольку жили мы всегда бедно — блюдо это казалось мне невероятным деликатесом, я с урчанием пожирал все, что давали, и просил добавки.

«Поросенок» из местных лесов просто таял во рту, отдавал дымком, был посолен в меру, а привкус меда, но без сладости, то ли бы у него свой, то ли его принесли специи, которых насыпал Дю-Жхе. Да все это с шампура, с пыла, с жару, да не на самый полный желудок — настоящее счастье для солдата.

— Спасибо, супер! — пробормотал я, слизывая с пальцев горячий жир.

В кругу света от костра начали появляться соратники, которых явно приманил запах. Пошевелил ушами Янельм, блеснули фиолетовым золотом перья на голове Пиры, дернула головой Крыска.

Ферини угощал всех.

— А вообще ты неправильно все сделал! — заявил Макс, сыто отрыгиваясь. — Совсем! Давай я тебя научу!

И закипел кулинарный спор, бессмысленный и беспощадный.

Я встал и отправился в сторону туалета, но едва оставил позади палатки нашей центурии, как дорогу мне преградила темная фигура.

— Отойдем, поговорим, — произнесла она голосом трибуна Геррата, и я вздрогнул.

Что ему надо?

Он отвел меня в сторонку, под защиту огромного брезентового шатра, где хранили свои приблуды танкисты. Из-за туч выбралась мелкая, бледная луна Бриа, одна из двух, и я увидел, что контрразведчик одет в солдатскую форму, что он в полевых ботинках, разве что без бронезащиты.

Ходить вокруг да около трибун не стал.

— Ну что, ты подумал? Готов работать на меня? — спросил он.

Меня затошнило, словно вкуснейшее мясо стало ядовитым.

— Я… еще не решил…

— Зря. Либо ты со мной, либо ты против меня, Егор. У тебя нет выбора. Ведь так?

— Есть! — отрезал я, надеясь разбудить в себе ярость, что позволит одолеть тот подлый, гнусный страх, который ел меня сейчас изнутри. — Я могу послать вас к чертям! Вернуться домой!

Геррат улыбнулся, огладил усики, потер чешуйки на лбу.

— Конкретно не думаю, что ты так поступишь в этих обстоятельствах, — сказал он. — Мне нужна информация. Мне нужно поймать шпиона бриан, и сделать этот как можно быстрее. Если ты согласишься помогать, то центурион Лиргана тебе больше не повредит. Если нет…

Я гордо распрямился, готовясь с презрением встретить его угрозы.

— …то я могу решить — ты и есть этот шпион, — продолжил трибун. — Я знаю все. Две Звезды был рядом с нашими позициями позавчера, и он кое с кем встречался.

Все мои гордость, презрение и злость мигом испарились, с разгромным счетом уступив холодному ужасу. Геррат узнал о моей встрече с бриан… но как, откуда, ведь не мог он разговорить труп Аюльвао… или мог, кто знает эту Службу надзора, на что они способны?

— Но я дже не говрил с ними! — воскликнул я.

— Я знаю, — трибун улыбнулся. — Но кого это волнует. Начальству нужен результат. Если я дам им подозреваемого, то настоящий шпион расслабится, и я смогу его поймать. Так что ты в любом случае принесешь мне пользу… и помни — обвиненному в предательстве не платят денег.

Я ощутил себя насаженной на иголку бабочкой — похоже он меня прижучил.

Неужели придется стать стукачом, пойти на сделку с совестью ради Сашки?

— Я… мне… — я сжал кулаки, пытаясь вернуть самообладание. — Надо подумать.

— Времени думать нет, — Геррат подал мне на ладони круглый значок из темного металла. — Нажимаешь сверху и говоришь, и я все слышу, даже произнесенное шепотом. Если до завтрашнего вечера не получу первое донесение, то… сам понимаешь.

Трибун блеснул улыбкой и исчез во тьме.

Изо сна меня вырвал дикий грохот, я поднял голову, пытаясь разобрать, что творится.

В палатке было темно, как в кишечнике слона, и примерно так же смрадно. Возможности мыться у нас в последние дни не было, а ботинки мы хранили внутри — чтобы в них не заползла какая-нибудь тварь вроде той, что ужалила парня из третьей центурии, после чего его с раздутой ногой, воющего от боли, увезли в лазарет.

Хорошо, что мы привыкли к собственной вони, и ощущали только в первые мгновения после возвращения, но тогда она била в нос не хуже доброго кулака и выжимала из глаз слезы.

— Это что… приход? — протянула из угла Азини.

Вновь громыхнуло, земля дрогнула — взрыв, где-то на западной окраине лагеря.

И тут же взвыл сигнал тревоги, заглушая полные злости и удивления крики. Матюкнувшись, я принялся вылезать из спальника, точно уставшая и очень неловкая гусеница — из кокона.

Вот сейчас покажу всем, какая я бабочка, добрая и красивая.

Вспыхнул подвешенный под потолком светильник, я увидел помятые физиономии соратников. Поскольку спал в одежде, торопливо скользнул в бронезащиту, принялся шнуровать ботинки. Рюкзак собран, автомат готов, так что нахлобучить шлем и вперед, к боевым подвигам, баллам опыта и новым классам.

— Это нападение? — слова Макса я не столько услышал, сколько прочитал по губам.

В ответ просто кивнул.

Недавний московский мажор был грязен и небрит, черная щетина «украшала» его щеки и подбородок. Я наверняка смотрелся не лучше, и оставалось только удивляться, как та же Диль в таких условиях ухитряется выглядеть безупречной.

Сигнал тревоги замолк, донеслись выстрелы.

— За мной! — рявкнул заглянувший в палатку Йухиро, уже в полном облачении. — Быстрее!

Спотыкаясь и наталкиваясь друг на друга, мы выбрались в темноту, туман и холод. Кто-то пихнул меня в спину, и если бы не поддержавший меня Макс, то я бы свалился мордой в грязь.

— Спсб, — буркнул я, собираясь обернуться и высказать толкнувшему меня бегемоту все, что я о нем думаю.

Очереди застрекотали совсем рядом, сухие хлопки возвестили, что пули дырявят брезент одной из палаток. Тут же захлебнулась, ей на смену пришел звучный взрыв, в черное небо поднялся столб алого пламени. Мы все невольно отшатнулись, Диль ахнула.

Это же склад горючего, твою мать!

Без приборов ночного видения мы не особенно годились для ночного боя, но куда деваться, если бриан сами пришли по наши души?

— Где вы телепаетесь? Дерьмососы! — рядом объявилась Лиргана, злая, как дьявол. — Бегом, надо замкнуть оборону!

Бой, судя по звукам, разгорелся уже всюду по периметру лагеря, нас атаковали со всех сторон, взяли в мешок, навязали ситуацию, когда ни авиация, ни артиллерия не могли нам помочь, не смолов нас самих при этом в кровавую кашу, да и от бронетехники было мало толку… Так что — либо мы отобьемся своими силами, либо тут все и останемся.

Последняя мысль мне очень не понравилась.

— Бегом! Бегом! — центурион почти визжала, и я побежал вместе с остальными, стараясь на нее не смотреть, но тут крепкая рука схватила меня за предплечье так, что ноги мои едва не убежали вперед. — А ты куда собрался, кусок дерьма? Стоять! На месте!

Я поднял недоумевающий взгляд на Лиргану.

Под забралом ее глаза скорее угадывались, рот кривился в обычной презрительной усмешке.

— Но как же… — начал я.

— Не воняй! — произнесла она. — Ты остаешься здесь. Это приказ.

«Зачем?» наверняка было написано на моей физиономии крупными, светящимися буквами, поскольку Лиргана ухмыльнулась и сказала:

— Займись снарягой. Там целая груда.

В последние дни по лагерю пошел слух, что я ремонтирую всякую ерунду, от сломанных креплений ножей и шлемов до сбоящего прицельного блока. Мне начали таскать барахло такими темпами, что я впервые стал отказывать, но все равно накопилась целая груда. В конечном итоге вмешался трибун Шадир, командир нашего манипула.

«Помогаешь только нашим» — велел он, и мне осталось только кивнуть.

Все равно времени и сил на то, чтобы заниматься ремонтом, у меня практически не оставалось.

— Так от тебя будет больше пользы, — продолжила Лиргана. — Сам не понимаешь?