Повелитель Теней. Том 3 (СИ) - Модус Илья Сергеевич Страница 32

— Мы едем-едем-едем, в далекие края…

И нечего стесняться, что нет слуха у меня.

Впереди двигалась верхом Люция, позади нашего фургона — Фратер и Слуга, к заднему борту привязаны теперь уже четыре лошади…

А внутри нашего единственного уцелевшего транспортного средства разумных набилось, как селедок в бочке.

Четыре гарпии, один дракон, один эльфийский рейнджер, один бездушный мазахист-убийца, один оборотень, которому маловато места, да рыжая зараза, из-за которой мы и оказались в этой ситуации…

Со стороны, конечно, выглядим как какие-то фентезийные цыгане, у которых снаружи навешано тюков, как будто переселяется целая деревня.

Часть, конечно, перекинули на оставшихся без дела рабочих лошадок, но… места внутри фургона все равно маловато будет.

Чего только стоит тот факт, что Эллибероут бесцеремонно легла поперек повозки, вытянув ноги и продолжает спать.

Остальным же приходится ютиться вдоль бортов…

— Все, хватит, — взмолилась Ликардия. — Сидеть в тесноте, в душной повозке я не нанималась. Седлайте мне коня.

— Все ручками, мадам, ручками, — промурлыкал я, пожевывая травинку и довольно щурясь от припекающего полуденного солнышка. — У нас слуг нет. Мы скромные путники.

— А как же Слуга? — послышался писк кого-то из гарпий.

Кажется Милана.

Кстати, единственная из всех четверки, которая обладает вот прям очень длинным волосом.

Чуть ниже попы.

У Марины — так вообще детские косички, а Марика и Милена обладают довольно таки пышными гривами до середины спины.

Я их пока по длине волос и отличаю.

Ну, можно еще по размерам… нельзя по размерам.

И по одежде тоже не стоит опознавать.

По маскам, с которыми они прям не расстаются, да по волосам и остается.

— А Слуга — это боевой товарищ, — заявил я. — Стройбат, хозчасть, пищеблок и цех по ремонту одежды в одном лице. Но это не точно.

— Сладенький, — дохнула мне в шею Ликардия теплотой своего дыхания. — Я тебя прошу. Можно хотя бы гарпий убью, а?

— А ты мне что?

— Ну… — даже оглядываться не пришлось, чтобы понять какое у нее сейчас мечтательное выражение лица. — Ты когда-нибудь душил свою желанную партнершу во время…

— Захлопнись, — опередил я ее предложение, продолжая верить в то, что солнышко делает день лучше.

— Глеб, серьезно, у меня уже скоро будет боязнь женщин, — взмолилась Вестница Смерти. — Давай кого-нибудь из них убьем? Я всю вину возьму на себя. Олегус не даст солгать — я в прошлой жизни еще той кровавой сучкой была. Ух, сколько деревень в крови утопила…

— И радуйся, что господин запретил тебе отрывать ноги, — буркнул медведь. — Кровавая графиня!

— Медвежонок, а тебе обидно, что прозвища нет? — промурлыкала Ликардия. — Ну, хочешь я тебе кое-что отрежу и придумаю?

— Какие же вы тут все доброжелательные друг к другу, — раздраженно прошипела Марина.

— Да мы прям одна большая семья, — радостно произнесла Лаурель. — И даже четыре дочурки есть… Кстати, а кто мамочка, кто папочка?

— Поддерживаю предложение поубивать половину, — сонным голосом произнесла Эллибероут. — Даже две-трети.

— Отклоняется, — весело сказал я. — Мое имущество — не трогать.

Зря что ли я вчера на гарпий поставил рабские заклинания?

— Господин Практик — под руку, совсем не обращая внимания на жесткость драконьего доспеха, пролезла рыжая шевелюра. — А можно я сегодня буду вашей вещью? Пожа-а-а-алуйста. Моя попочка просит продолжения порочки…

— Рыжая! — позвала ее Ликардия. — Я вообще-то первой мазохисткой в отряде заделалась.

— Тетенька, — захлопала глазами Корделия, просунув голову так, чтобы она оказалась у меня на колене. — Вы старенькая. Вас нельзя связывать. Ручки-ножки затекут, совсем песочек посыплется. Дорогу молодым попочкам!

Отвесив рыжей извращенке щелбана, легонько стегнул лошадей, попав при этом локтем Корделии по уху.

— Да! — вырвался у нее из глубин души восторженный возглас. — Ломайте меня полностью, господин! А потом я излечусь, и ломайте меня снова! А хотите сорок раз меня девственности лишить за пять минут?

— Сладенький, — шепнула в ухо Ликардия. — Давай я ее быстро прирежу, а? Нет, это не ревность, но малолетка явно не даст тебе того, что могу я, твой верный меч и очень шаловливые пальчики…

Вздохнув, открыл глаза, схватил одной рукой за волосы Корделию и запихнул обратно под тент, что сопровождалось громким падением и восклицанием в стиле: «Ох! Он бросил меня! Он бросил меня! Теперь навеки я его!» и шумом связывания невменько и одаривания ее кляпом.

— А девчушки-то явно опытные в этом деле, — хмыкнула Ликардия, прижавшись всем телом. — Разрешишь мне поиграться с ними в веревочки?

— Лика, — посмотрел я на Вестницу Смерти. — Они — дети.

— Какой ты скучный, — лицо мазохистки тут же утратило все наигранное веселье. — Они на тебя такие взгляды бросают, что впору по очереди в палатку таскать и спину срывать. Молодые, ненасытные…

— Дети.

— Да что ты заладил-то! — возмутилась Вестница. — Мы тут из трусиков выпрыгиваем, чтобы тебя растормошить из этой твоей улыбчивой флегматичности, а он сидит, правит фургон и улыбается как идиот. Практик, ты идиот?

— Да хрен его знает, — я приобнял Вестницу. — Может я просто хочу пожить немного в таком дурдоме, пока меня не прикончит какая-нибудь встречная дрянь, вроде Магуса или муженька нашей дракоши…

«Глеб, фривольностей я не люблю».

— Нашей чопорной драконессы, — поправился я.

— Она опять в твоей голове? — уточнила Ликардия.

— Ты там тоже лазишь как у себя дома, — зевнул я. — Не пересекаетесь случаем, кофе не пьете в моей черепушке?

— Я глубоко не лезу, — Вестница положила мне голову на плечо. — Там… много странного.

— Например?

— Жизнь твоя, — покусав губы, заявила Ликардия. — Я… Я смотрю на то, что проходит через меня… Попойки, балы, разврат… А ведь это очень похоже на меня в прошлом.

— Нравится?

Вестница молчала.

— Не очень.

— Вот и я дошел до ручки и едва выполз из такой трясины, — настроение куда-то улетучилось. — А сейчас вот, еду по заданию одного мудака, чтобы обмануть этого мудака, чтобы стать сильнее…

Шлепок.

— Напомни мне, рабская печать же тебе не для красоты нанесена? — уточнил я, потирая свой затылок.

— Хватит расклеиваться, — совершенно серьезно посмотрела на меня Ликардия. — Глеб, могут пройти столетия, прежде чем ты его найдешь. Или отпадет сама возможность с Аггелом встречаться. Живи сегодняшним днем.

— А я и живу, — натянуто улыбаюсь. — Видишь, таксистом в мире меча и магии работаю? Маршрутка моя полна пассажиров, а за проезд никто не передает… И выбросить кого-то из вас на остановке не хочу. Даже как-то… хорошо с вами, хоть половина из вас ненормальные.

Вестница Смерти секунду смотрела на меня с отсутствием понимания, после чего неожиданно тепло улыбнулась и приблизилась ко мне.

Ее губы коснулись моих, но бездушная девушка тут же сместила их в сторону и поцеловала меня в щеку.

— Все мы от чего-то бежим, — она вернула мне такую же вымученную улыбку и обняла. — Главное — не раскисай. Просто…Будь. Иначе и мы сломаемся. Нельзя давать надежду, а потом хиреть на глазах. Просто нельзя. Лучше, — она наигранно повеселела, — лучше сорвись, выпусти пар, что угодно. Только не сдавайся. Если буду нужна — я всегда рядом. Для чего угодно.

— Тебе реально необходимо все это дерьмо, чтобы почувствовать себя снова человеком? — скривился я.

Хотя… о какой человечности может спрашивать тот, кто поработил четырех девушек-убийц с внутренним миром любознательного ребенка?

Ликардия провела мне по щеке своей ладонью, после чего снова поцеловала.

Вот только на этот раз в губы.

И это не было чем-то жадным, плотоядным, как можно было бы ожидать при ее поведении.

Скорее что-то более невинное.

Почти дружеское.

— Не забивай голову чепухой, — посоветовала она, озорно блеснув глазами. — Лучше почаще практикуйся с мечом, сладенький. Я скучаю по новым душам, Глебушка.