Камни тоже плавают (СИ) - Зарубин Михаил Константинович Страница 33

— Вы абсолютно правы. — я тоже вежливо улыбаюсь в ответ, — Ими — только после 2025 года. Мною — в любое время, но это вряд ли будет.

— И мсье знает этих людей? — он откровенно доволен, день удался. Сегодня у него будет, чем увлечь юных прелестниц. Тайны-тайнами, но чудаковатые северяне так загадочны, а девушки любят романтические истории…

— Это не главное, главное, чтобы они знали, кто передал. Вот моя фотокарточка. — я сдержанно улыбаюсь. Пусть думает, что хочет, главное — чтобы выполнил условия.

— И большую сумму мсье хочет положить на такой срок? — француз улыбается, ожидая финальный аккорд. Ему понравилась шутка.

— Вклад нужно разместить в Швейцарии. Это обязательное условие. Только там. — Выкладываю из мешочка перед ним на лакированную столешницу 5 столбиков из 30 золотых кружочков. Двойных империалов. 3000 рублей или почти пять кило золота. Честно, даже вздохнул с облегчением, таскать этот груз сегодня замучился. Курс к франку 37,1 копейки. Больше 8000 франков.

Это уже не смешно, француз не понимает — такими суммами в Европе уже не шутят. Улыбка сползает с его лица.

— Мсье знает что-то, что должны знать мы? — мой собеседник предельно серьезен, — Мы заплатим.

Ого, он даже имеет право решать? Знаю-то я, знаю, но делиться этим нельзя. И даже сомнения оставить нельзя. Поэтому, заговорщицки подмигиваю и обламываю:

— Нет, это условие наследования. Я выполняю. Дед был шутник, теперь моя очередь шутить…

Выдерживаю долгий испытующий взгляд. Глаза в глаза. Главное быть абсолютно уверенным. «Верь мне» срабатывает. Француз явно разочарован, хотя и пытается это скрыть. Он только что прикоснулся в Великой тайне, а тайна оказалась пустым пшиком. Шуткой северных варваров. Одной из их непонятных шуток. Печально.

Разговор сам собой смолкает. Быстро заполняем договор, вписываем полные данные моей семьи: имена, фамилии, даты рождения и место — несуществующий город Костанай. Вот через сотню лет озадачены будут…

Всё заполняю на русском и английском. Француз морщится, но пишет. Не любят лягушатники бриттов, только кто ж их любит? Соглашаемся на 3 % годовых должно набежать порядка ста тысяч рублей. По меркам начала двадцатого века очень-очень приличная сумма. Если в золоте, конечно.

Отдельно требую прописать штрафные санкции, заслуживая недоуменный, но уважительный взгляд оппонента. За дополнительные условия агентство «сдирает» с меня еще 200 рублей. Оплаты за обслуживание счета нет. Банкиры ещё не придумали брать плату за положенные деньги. Они просто «жмутся» в процентах. И подсказывать я им не собираюсь…

Подписали. Довольный, но жутко уставший, выхожу на Невский. Пора домой.

Выхожу и нос к носу сталкиваюсь с княжной Танечкой Долгорукой. Банков, что ли в Питере мало, что везде на их семейство натыкаюсь?

— Мой рыцарь, как хорошо, что я тебя встретила! — это я немного в ступоре от встречи, а Танечка реагирует мгновенно и тянет меня к стоящей закрытой карете, — давай не на Проспекте.

— Княжна, Татьяна Николаевна, у меня еще тут делишки, — держу улыбку, осторожно освобождаю руку от цепких пальчиков. Мне, почему-то после вчерашнего подслушанного разговора жутко не хочется в этот её лакированный «ящик». Попахивает банальным захватом. И ни Ле Фоше уже, ни нового Кольта с собой нет — пустой. Только штука золотыми монетами в мешочке…

Или это паранойя от подслушанного разговора взыграла? Так Долгорукие, вроде, не в курсе от моих знаний. Знания — это мои печали. Морду кирпичом и поприветливее с девушкой, поприветливее! Счастья на лицо побольше…

— Ваань, хорошо, что я тебя встретила без Пауля. Поедем к нам, папенька хочет с тобой поговорить, — легкая тень чуть набегает на ее лицо, но чуть тряхнув головкой и воровато стрельнув глазками по сторонам, княжна улыбается и требовательно подставляет губки для поцелуя.

У меня даже глаза на лоб чуть не полезли! На Невском⁉ Чужая невеста да из высокоблагородных⁉ Но что здесь остается делать? Всё ж хороша чертовка, очень хороша и держится хорошо. Целую подставленные губки и снова попадаю в коготки княжны. Цепкие коготки. Даже через лайкру перчаток ощущаются.

— Срочные делишки Танюш, извини…

— Ванююш, это не обсуждается, — на моё покачивание головой шипит, но все же продолжает, — Вань, тебе угрожает опасность, — княжне не уютно, такое попрание девушкой нравов, публично вешаться на чужого дядьку при живом-то женихе, да еще приближенном к Двору, да еще на Невском, высший свет может и не простить, — поехали пока нас тут не узнали.

Ага, щаз, мне угрожает, поэтому ты сорвалась меня искать, во французском банке… Да и вешаться так не стала бы. Разные мы… и не любишь ты, не стреляй глазками. Тут твой кровный интерес в чём-то, княжна! Твой!

Как бы в личных застенках не оказаться. Однако бесить князей мне пока себе дороже — живу тут. Хотя очень интересно, если сейчас откажусь, она меня за кутикулы потащит или всё же отпустит? Зеленые глаза уже не изумрудные, а почти желтые, тигриные, злые. А похоже… потащит! Точно потащит!

Как ни не хочется, но заставляю себя с улыбкой шагнуть к карете, игнорируя лакея сам приоткрываю дверцу, чтоб пропустить девушку, но получаю толчок в спину и шипение:

— Быстрее…

[1] Crеdit Lyonnais — первый и долгое время единственный в царской России филиал иностранного банка, начавший работу в 1879 году

[2] Nothing personal, it’s just business — фразу приписывают Отто «Аббадабба» Берману — бухгалтеру американской организованной преступности.

Дамы и господа! Не забывайте про лайки и приятные автору комментарии)

Глава 10

Отрыв

Карета

Карета оказалась пуста, зря переживал. Только я и Долгорукая. Обострившаяся паранойя, походу, с ума сведет. Чуть расслабился, что группы захвата не оказалось, и зеванул — от княжны охренительную пощечину схлопотал. Каюсь, сам виноват.

— Это тебе за то, что перед банком меня дурой выставил и упрашивать на людях заставил! — а знатно зарядила, щеку жжет! Да и сама шипит, рукой трясет!

Не успокоилась, еще и второй раз замахнулась. Поймал руку. Вот же ж женская натура! Драться не умеют, бегать — тоже, а нарываться любят!

— Второго раза не будет, Танечка! — чуть сжал дернувшуюся ручку, — Не понимал тех, кто бьет своих женщин, но и к позволяющим себя безнаказанно лупить по морде лица, тоже не отношусь. Запомни.

— И что ты мне сделаешь? — дергаться перестала, но прищурилась как Снежная Королева, еще чуть добавила — и плечами бы от повеявшей стужи передернул.

— Не нарывайся княжна! — взгляд само-собой выдержал, улыбнулся. Только вот зачем мне сейчас эти рамсы? С учетом такой активизации действий Долгоруких и мое время у Беккеля похоже подошло к концу, валить нужно. Сегодня. Но сейчас вроде время у меня еще есть. И Танечкина пощечина тому подтверждение. Только мало времени, катастрофически мало…

Вопрос, что нужно князю от меня и что он может предложить? Мне, соответственно. Если ценное, то рамсы с княжной для меня лишние. Может перевести в типа любовь? Глупого влюбленного сыграть? Не зря же девушка так старалась… цинично, но лишним не будет:

Любимых никогда не обижайте,

Прощайте слабости, ошибки и грехи,

Любимых никогда не предавайте

В минуты ревности, разлуки и тоски…

А вообще, с чего это должно быть по ее? Или правильнее «по ейному»? Ну-ка, а если обострить ситуацию, оскорбиться и попробовать спрыгнуть с этого поезда?

— Танюш, тормози карету. Нам не по пути. — опа! Проняло Снежную Королеву!

— Я так тебя обидела?

— Тормозите княжна!

— Ваааань, прости меня, дурочку, — в глазах слезы и лезет обниматься. Актриса! Слёту «переобулась», я со Станиславским отдыхаем! Порода и воспитание всё-таки фантастическую фору дают, восхищаюсь я ею…

Ну и что делать, если к тебе в такой ситуации лезет целоваться очень красивая девушка очень важного папы? Сопротивляться? Вот я и сопротивлялся, даже целых пару минут сопротивлялся, а потом подумал-подумал и… капитулировал. Только сдался в плен, как тут же был оседлан, устроившейся у меня на коленях княжной. Чтоб без вариантов, чтоб карету даже не думал покидать.