Назад в СССР 2 (СИ) - Хлебов Адам Страница 33

— Это не слова? Доказательства есть?

Я похлопал рукой по рюкзаку.

— Есть. Часть здесь.

Я помнил, что счетчик Зенита показывал, что еще оставалось место на пленке и поискал в рюкзаке фотоаппарат.

— У меня тут пара кадров осталась, давайте сфотографируемся. И потом я вам подробно расскажу. Я просто охреневаю. Это что-то с чем-то.

Но почему-то счетчик кадров был свернут и стоял на нуле.

— Ничего не понимаю. Что за хрень

Я взвел затвор и не почувствовал привычного сопротивления пленки в фотоаппарате. Ребята с интересом смотрели на мое озадаченное лицо.

— Может выскочил язычок на катушке? — предположил Тема, — открой посмотри — ничего не будет.

— Не засвечу ли я основную пленку? — порассуждал я вслух.

— Чего ты боишься? Колесико покрути. Если оно ходит свободно, значит пленка в катушке.

Я последовал его совету и открыл корпус. Моей катушки внутри не было.

Глава 16

— Чего ты боишься? Колесико покрути. Если оно ходит свободно, значит пленка в катушке.

Я последовал его совету и открыл корпус. Моей катушки внутри не было.

На месте моей лежала чужая. Вместо цветной «Свемы» там лежала черно-белая «Тасмы».

— Что-то не так? — Тема пытливо заглянул в открытый корпус, — всё же нормально? Пленка в катушке, вон язычок виден.

— Кто-то лазил в фотоаппарате. Это не моя пленка, ее подменили.

— Как подменили? Когда ты ее зарядил? Кому это нужно?

— Я зарядил «Свему» позавчера, на ней много чего было запечатлено.

Я стал вспоминать, когда фотоаппарат оставался вне моего поля зрения. В тайнике на Дорогомиловской, где его нашел Авигдор, который Витя-Музыкант. Потом в аспирантской гостинице в общаге. И наконец в поезде. Когда я спал или ходил в гальюн.

— О чем ты говоришь, что ты там нафотографировал?

— Там вся пленка содержала снимки про Королькова и его дружка Лося.

— Лося? — брови Темы поднялись в немом вопросе.

Я стал рассказывать про то, как провел последние три дня в Москве.

— Представляешь, он связался с этим Лосевым, уголовником. Ничем не брезгует. Они на пару работают, «ломают» пачки денег при обмене чеками. При этом преподобный Игорёк на первых ролях. Не утерял своих организаторских навыков.

— Ну этого можно было ожидать, он здесь быстро «бизнес» наладил.

— Да, верно. По словам Лося, самый главный «бизнесмен» все же не он. Всей их большой корпорацией заправляет наш добрый горисполкомовец.

— Это ты про Солдатенко говоришь? — спросила наша новая подруга.

Я посмотрел на горящие глаза Элен. Потом перевел взгляд на Тему.

— Нет, не смотри на меня. Я ничего Элен про твои дела не рассказывал. Она сама догадывается, — Тема пожал плечами, — сам спроси, если не веришь.

— Все дело в том, что подругу которая не стала спать с фарцовщиком с этим негодяем познакомил бывший водитель Солдатенко — Медяков. Сейчас его поставили начальником отдела в Горкоме. А потом пошел в отказ. Мол ничего не знаю, сама виновата. Все ниточки-то — вот они. Ведут в горисполком.

— Послушай, ты не должна никому об этом рассказывать. Это очень опасно. Ты под «фарцовщика» сама копаешь?

— Ну пока я получила редакционное задание изучить ситуацию с плохой уборкой пляжа «Интуриста». Поступил сигнал от общественности, мол «стыдно перед иностранными гостями», но никто не хочет возиться с темой сигаретных бычков и другого мусора. А мне так самый раз.

— Понятно. Слушай внимательно. Я сейчас всё по полочкам разложу.

Я продолжил рассказ и мои друзья узнали про схему с поставками дефицитных товаров, про вдову капитана, отравление Авигдора.

— Вот почему тебе пока ни с кем нельзя это обсуждать. Ты меня понимаешь?

Элен кивнула.

— Я даже не ожидала, что он такое чмо.

— Когда мы будем готовы, ты просто отнесешь папку с документами главреду. Я думал в местную, городскую газету подать. У меня там есть знакомые журналисты. Но в областную ещё лучше.

— Хорошо я поняла. А если главред, Виталий Ильич, спросит откуда данные?

— Скажешь, что тебе подбросили. Тебя же послали, как представителя советской прессы разобраться с проблемами, а кто-то решил, что существует проблема посерьезней неубранных бычков.

Элен улыбнулась.

— Это такой вариант подойдет. У нас часто разные анонимки и письма приходят. В прошлом году про торговлю вышла статья про обсчет в рыбных магазинах. Правда в другом городе. Шума было много. По моему кого-то посадили.

— Особо не обольщайся. Пока следствия не будет. Я уверен на девяносто девять процентов, что ваш главред вряд ли опубликует эти данные. Он скорее всего пойдет с ними к нашему упырю. По большому счету. Это-то нам и нужно.

— Ну это ты зря, наш Виталий Ильич в этом плане жесткий мужик, ветеран. Ему тоже все эти дельцы и ворье надоели. Он из другого теста сделан.

— Ну если опубликуют, то значит крышка Солдатенко. А нет, так то только один и первых ходов.

Я понимал, что материалы не опубликуют. Уж слишком крупную рыбу он затрагивал. Но они ясно даст понять Солдатенко, что тот не сможет больше безнаказанно творить свои дела и обогащаться за счет своего положения. Мне нужно было заставить его ещё больше нервничать.

— Элен, только ещё раз прошу. Никому ни слова.

Она приложила ладонь к груди и по-детски поклялась:

— Я — могила!

— Как вы познакомились? — поинтересовался я у Темы.

— Представляешь, патрулирую парк с напарником, ну там где вы в первый раз Королькова поймали. Вижу силует через забор прыгает, примерно в том же месте. Думаю, ну Артемий, теперь твой выход. Надо задерживать валютчика. Я не сразу в ней девушку признал. Бегу, а сам думаю, как бы сделать, чтобы как в прошлый раз не вышло. Подбегаю, а она в штанах и куртке была. Прыгнула — чуть не разбилась. В последний момент подхватил на руки. А сам свалился. Крепко держу, чтобы не сбежала. А она мне своей корочкой в глаза тычет и кричит «Пошел на хрен! Я журналист!»

— Макс, ты бы видел глаза своего друга, в них и азарт и разочарование. Не смог он валютчика задержать. Это про разочарование, а то, что девушку на руки подхватил — так просто сиял. Я правда без него бы ноги на тех валунах бы себе переломала. А он мне снизу кричит — «вы задержаны, девушка. Я вас сейчас в отделение доставлю». А я ему — ты сначала хотя бы себя доставь.

— Ну да, тут подбегает известный нам с тобой моряк и говорит, ну что я поймал свою русалку. Он думал, что Элен по пьяни прыгать полезла.

— А что прыгала-то? — спросил я улыбаясь

— Да-а-а так короче.

Это свойство характера искать прямой путь и не замечать препятствий ещё не раз в будущем сослужило хорошую службу нашей троице.

Мы вышли на улицу. Каждый год поздней осенью с моря дует теплый ветер. Это длиться всего два дня. Быть молодым и стоять с друзьями, подставив лица потоку воздуха, — это нельзя сравнить ни с чем.

Я был рад, что Тема нашел себе такую замечательную девчонку. По всему было видно, что он ей нравится.

Провожая ее домой мы шли и болтали о всяком. Мне было так уютно, что я впервые с попадания в тело Макса Бодрова почувствовал себя по-настоящему дома.

Все эти улицы города, немного растрепанные и неухоженные стали мне ближе и роднее, чем вылизанная, лощеная Москва будущего из которого я прибыл.

Я точно знал, что счастье неуловимо. Его нельзя ощущать долго. Но сейчас были именно те мгновения, за которыми и скрывается это мимолетное чувство.

— Ну как она тебе? — спросил Тема включая красный свет в отцовской лаборатории.

Мы отправились в нее сразу, как проводили Элен домой.

— Восхитительна, — я доставал пленки из рюкзака и выкладывал их рядом с ванночками с проявителем. Моему другу была важна моя оценка. Девушка действительно была прекрасной и они очень подходили друг к другу.

— Я тоже так думаю. Она не выходит у меня из головы ни днем ни ночью.

Мой друг был влюблен.